Не слишком умно, но это лучшее, что она могла сейчас сделать. Некоторые подруги из круга Битти были не столько друзьями, сколько конкурентками. Китти не знала их всех достаточно хорошо, чтобы выбрать тех, кому Битти могла доверять.
После того, как она отослала слугу отправить письма, Китти вдруг осознала, который час. Было так поздно, что она уже пропустила ужин, рассеянно отказавшись от него, когда сосредоточенно писала послания. Настала ее брачная ночь. И наверняка «супруг» рассчитывает на невесту, которая с готовностью ляжет с ним в постель.
В неожиданном приступе паники, Китти кинулась к чемодану Битти и извлекла из него самую старую и самую теплую фланелевую ночную рубашку. Она спрячет все ее тело, кроме шеи и кистей рук. Новая горничная Битти искоса посмотрела на ночную рубашку выбранную Китти.
— Сдается мне, хозяин приготовил что-то другое для вас, мадам. — Девушка подошла к сундуку и достала оттуда нечто прозрачное, трепетавшее в воздухе, пока она шла назад к Китти. — Вот что он купил. — Горничная подняла одеяние за бретельки, сделанные из узких полосок ленты, и позволила всей длине просвечивающего шелка скользнуть до самого пола.
Китти изумленно уставилась на нее. Он выбрал такую скандальную ночную рубашку? Да это же всего лишь паутинка с клочком кружева, пришитым к подолу! А вырез на груди? Господи, да ее груди вывалятся из него как бушель французских дынь из перегруженной корзины! Китти отступилась от ужасной одежды, хотя не могла не восхититься красотой и элегантностью фасона в греческом стиле.
Ну, хватит фантазировать. Ее задача состоит в том, чтобы держать мистера Найта на расстоянии как можно дольше. Но одеть
— Я одену то, что уже выбрала.
Горничная с сомнением посмотрела на нее.
— Хозяин сказал…
— Хозяин может одеть это на себя, если она ему так нравится, — твердо ответила Китти, начиная переодеваться. Честное слово, этот мужчина настоящий тиран. Будет лучше, если он с самого начала поймет, что не стоит запугивать никого из семьи Трапп. — Я же одену то, что нравится мне.
— Хозяину это придется не по нраву.
И действительно, хозяину это не ничуть не понравилось. Китти могла видеть это по выражению его лица, в тот момент, когда он несколькими минутами позже вошел в комнату. Горничная бросила взгляд на его сердитое лицо и тут же исчезла.
Даже Китти почувствовала силу его неодобрения. Напрасно она считала его слишком серьезным и трудным для понимания. Его разочарование и отвращение выражались так открыто, что Китти не сразу заметила, что на нем была лишь пара брюк и небрежно завязанный халат.
Широкая мужская грудь поднималась и опускалась прямо перед ее глазами.
Она сделала к нему маленький шажок, открыто уставившись на все его великолепие. Да, в своем шелковом халате темно-гранатового цвета, который открывал развитую грудь и мускулистый живот, он выглядел как принц пустыни, шагнувший в ее палатку, чтобы овладеть похищенной принцессой.
Ее сердце пропустило один удар, а разум почти совсем покинул ее.
— Беттина, — начал он — и вырвал ее из грез, навеянных желанием, вернув к холодной действительности. Она заставила себя отвести взгляд — на стену, на пол — куда угодно, лишь бы не смотреть на него и на широкую кровать, ожидавшую их. О чем она думает? Он — муж Битти, мрачный и властный супруг Битти, а она — верная и любящая сестра.
Найт посмотрел на одетую в старомодную ночную рубашку жену, стыдливо опустившую глаза, и почувствовал, как его минутный интерес угасает. В то мгновение, когда он зашел в комнату, ему показалось — она смотрела на него с выражением, которое он мог бы определить как желание, если бы не знал о реальном положении дел. Нет, женщина, стоявшая перед ним, не больше заинтересована в нем, чем он в ней.
Вот почему он и выбрал ту откровенную ночную рубашку. Когда модистка, краснея, развернула ее перед ним, он решил, что в этом одеянии и при тусклом освещении любая женщина может стать желанной.
А еще с помощью большого количества вина. Именно поэтому на ночном столике стояли две бутылки, открытые и готовые к употреблению.
Мгновение назад он был весьма удивлен, и даже решил, что ему не понадобится вино, и он вовсе не станет возражать, если свечи останутся гореть. Но эта вспышка, к сожалению, угасла.
— Беттина, — снова начал он, почти поверив, что она вновь посмотрит на него с тем блеском в карих глазах — но, конечно, этого не произошло. Боже мой, неужели подобная история будет повторяться до конца их жизни? Он будет говорить, а ее глаза будут прикованы к узорам на ковре? Он подавил вползающий в душу страх бесконечной скуки, и решил попытаться еще раз. Сделав шаг по направлению к ней, он попробовал пробудить в себе это бесконечное мужское влечение ко всему женскому.
Нужно немного поухаживать за ней. Хотя он не собирался затруднять себя обольщением — в конце концов, у него были все супружеские права, и она по своей воле вышла за него замуж — какая-то часть его захотела выяснить, был ли тот проблеск огня, вспыхнувший в ее глазах, ничем иным, как желанием. Так что он обошел вокруг неподвижной и хранившей молчание женщины с опущенными глазами, и оказался у нее за спиной.
— Жена, — прошептал он, и от его дыхания шевельнулись волосы возле ее ушка. Он был уверен, что она вздрогнула в ответ. Но плохо было то, что он не знал, отчего это произошло: от страха или от искушения. — Почему ты не надела мой подарок?
— О, так вот что это было? — Ее голос был очень тихим, но Найт мог поклясться, что смог различить нотку… сарказма? От Беттины Трапп, самой вежливой женщины, которая когда-либо существовала? Он придвинулся ближе, пока ее ягодицы не оказались прижаты к его коленям.
— Одень ее для меня.
— Нет-любезно-благодарю-вас-я-отлично-чувствую-себя-в-этой-рубашке, — она отчетливо проговорила каждое слово и отступила от него.
Он последовал за ней. Она двигалась по направлению к кровати, и он становился все более заинтересованным в том, чтобы довести до логического конца этот неудобный брак.
Положив руки на ее плечи, он удержал ее. Кончики его пальцев замерли на мягкой коже шеи, а затем он позволил себе нежно погладить ее. Кожа ее была безупречна, белая и гладкая. Найт почувствовал, что возбуждается. Наклонившись ближе, он вдохнул ее запах. Теплый сладкий запах, поднимавшийся от волос и шеи. О чем он ему напоминал — о цветах? Или о фруктах? И это ли волновало его?
Он открыл глаза, чтобы взглянуть на нее. Вид, открывавшийся сверху на вырез ее убогой ночной рубашки, был откровенно мучителен. Сейчас самец, сидевший внутри него, брал верх над невозмутимым джентльменом стремительнее, чем Найт мог вообразить. То, что ранее казалось чересчур пухлым, сейчас выглядело приятно округлившимся. То, что казалось некрасивым и нежеланным, теперь напоминало атлас и огонь…
Он наклонился и прижал губы к ее шелковистой белоснежной коже на затылке. Найт стянул с ее плеч
