Зачем на меня ты и глупость, и злобу, Плетнев, вызываешь нескромной хвалой? К чему величаешь любовью бессмертных Простого певца? Так, были мгновенья ниспосланы Фебом: Я плавал в восторгах, я небом дышал! Я пел — и мне хором, веселые, вторить Любили друзья. Я пел, но в то время роскошная младость Мне жизнь озаряла волшебным лучом: Я веровал в счастье, я жаждал любви, Я славой горел! И опыт суровый смирил обольщенья, Мой взор прояснился; но скрылись мечты, За ними и счастье, и прелесть любови, И славы призрак. Как слушал Ла'ертид, привязанный к мачте, Волшебные песни Скилийских Сирен И тщетно к ним рвался — упрямые верви Держали его, -Так я, твоей лирой печально пленяясь, Вотще порываюсь к святым высотам, Знакомым бывало, и в робкие струны Напрасно звучу. Напрасно у неба прошу вдохновений: Мне путь на родную страну возбранен, И глас мой подобен унылому гласу, Жестоким стрелком Подстреленной птицы, когда завывают Осенние ветры и к теплым странам Веселою стаей при кликах несутся Подруги ее.
1820
К ласточке
Что мне делать с тобой, докучная ласточка! Каждым утром меня — едва зарумянится Небо алой зарей и бледная Цинтия Там в туманы покатится, -Каждым утром меня ты криком безумолкным Будишь, будто назло! А это любимое Время резвых детей Морфея, целительный Сон на смертных лиющего. Их крылатой толпе Зефиры предшествуют, С ним сам Купидон летает к любовникам Образ милых казать и счастьем мечтательным Тешит жертвы Кипридины. Вот уж третью зарю, болтливая ласточка, Я с Филидой моей тобой разлучаюся! Только в блеске красы пастушка появится Иль Психеей иль Гебою, Только склонит ко мне уста пурпуровые И уж мой поцелуй, кипя нетерпением, К ним навстречу летит, ты вскрикнешь — и милая С грезой милой скрывается! Ныне был я во сне бессмертных счастливее! Вижу, будто бы я на береге Пафоса, Сзади храм, вкруг меня и лилии, Я дышу ароматами. Взор не может снести сиянья небесного, Волны моря горят, как розы весенние, Светлый мир в торжестве и в дивном молчании, Боги к морю склонилися. -Вдруг вскипели валы и пеной жемчужною С блеском вьются к берегам, и звуки чудесные Слух мой нежат, томят, как арфа Еолова, Я гляжу — вдруг является... Ты ль рождаешься вновь из волн, Аматузия? Боги! пусть это сон! Филида явилася С той же лаской в очах и с той ж улыбкою -Я упал, и, отчаянный, «Ах, богиня! — вскричал, — зачем обольстить меня? Ты неверн'а, а я думал Филидою Век мой жить и дышать!» — «Утешься, обманутый, Милый друг мой! (воскликнула) Снова в наших лугах Филида, по-прежнему В свежих к'удрях с венцом, в наряде пастушеском -Друг, утешься, я все...» Болтливая ласточка, Ты крикунья докучная, Что мне делать с тобой — опять раскричалася! Я проснулся — вдали едва зарумянилось Небо алой зарей, и бледная Цинтия Там в туманы скатилася.
