Волин затравленно огляделся. Дрянь! Приперлась — забери меня отсюда, любимый! Но вмешаться не посмел.
Лобанов хотел обнять Надю, но она мягко отстранилась, обвила его шею рукой, наклонила и что-то зашептала в самое ухо.
Сергей дернулся, открыл рот, но Надежда Андреевна привлекла его крепче и прикрыла губы своей ладонью. Лобанов послушно замер.
Он обмяк, желваки на скулах разгладились и лицо будто погасло. Алексей не знал, чего ждать от случившихся перемен. Лобанов все же обнял женщину, и они простояли так некоторое время, будто шепчась о чем-то. Потом Надежда Андреевна обернулась к Юрию Ивановичу:
— Успокойтесь. Они уходят.
Толстячок подозрительно оглядел парочку.
— Сколько раз просил я вас не вмешиваться, — проворчал он. — Впрочем, ладно.
Может быть, сейчас и неплохо. Итак, господа?
Волин недоверчиво тронулся с места, забирая в сторону, чтобы обойти Юрия Ивановича подальше.
Надя опять повернулась к Сергею, обняла его и подтолкнула. Лобанов как будто хотел упереться, но все же сделал первый шаг. До самой двери Надежда Андреевна вела и поддерживала его, как тяжело больного. Юрий Иванович посторонился.
— Счастливого пути, — пожелал он приятелям в спину, и Волину почудилась в этом напутствии затаенная издевка. Надежда Андреевна обернулась.
— Если вы затеете какую-то гадость…
— Совершенно невозможная особа, — покривился толстячок. — Пусть себе идут… откуда пришли.
Хоть убей, что-то недоговаривал чертов коротышка, поигрывал камушком за пазухой.
«Параноик, — одернул себя Алексей. — Он сам ждет не дождется, чтоб нас унесло». И шагнул в распахнутую дверь.
28
На радостях Волин широко улыбнулся случившемуся чуду — дай Бог, одному из последних.
Переступив порог «вычислительного центра», они сразу, без всяких блужданий, оказались… в прихожей. Теперь здесь было светлее, под потолком горела слабая лампочка без абажура. Вешалка торчала на своем месте. На ней болтались два серых ватника и пара ушанок, которые Волин немедленно признал. Поверх одежды был наброшен патронташ. Снизу приткнулись рюкзаки.
Вмиг оказавшись у вешалки, Алексей сдернул с крюка мешавший добраться до телогрейки пояс с патронами и протянул его Лобанову: — Держи свой боезапас.
Сергей, неохотно оторвавшись от Нади, обернулся, протянул руку. Понуро осмотрев выглядывающие из гнезд желтые кругляши, он прислонил ружье к стене, вздел патронташ на стволы. Волин, путаясь в ватнике, торопливо одевался.
— Ты где? Ты… А, черт!
Вынырнув из воротника, Алексей увидел, что Лобанов растерянно топчется посередине прихожей. Кроме них, здесь больше никого не было. Надежда Андреевна исчезла, словно шмыгнув на цыпочках в свой только что выпустивший приятелей антимир.
— Одевайся, — ворчливо приказал Волин.
— Где она?
— Одевайся, говорю!
Лобанов крепко потер глаза.
Обитая железом дверь, ведущая на крыльцо, скрипнула и приоткрылась, словно от порыва ветра. В образовавшуюся щель ворвался перемешанный со снежной крупой пар и глухое завывание пурги.
От нового порыва дверь распахнулась настежь, пропуская внутрь снежный заряд.
Волин прикрыл ладонью лицо.
— Ты смотри. Это сколько уже метет, — сказал Лобанов. — Жалко лыж нет.
От этих простых человеческих слов Волин чуть не расплакался…
Вывалившись наружу, они окунулись в кипящее морозное молоко. Позади с глухим стуком сама собой захлопнулась дверь. Над крыльцом по-прежнему выплясывала лампочка под жестяным колпачком, поджигая желтыми сполохами косо несущийся снег.
Волин опасливо оглянулся по сторонам — не объявится ли где-нибудь поблизости черная псина, — выругался и нырнул в белую круговерть.
Алексей не мог вспомнить, как пересек «прифронтовую полосу» и вообще, попалась ли она на пути. И завалы бурелома на этот раз не помешали ему. Он перевел дух лишь тогда, когда со всех сторон его обступили черные стволы деревьев, будто курящиеся буранным дымом.
А через сотню шагов Лобанов отыскал выворотень, так необходимый им когда-то.
Из-под вставших дыбом корней поваленного векового сушняка поманила уютным затишьем крохотная, укрытая от непогоды пещерка.
«Эх, если бы раньше, — успел подумать Волин. — Может, ничего бы и не случилось». — Лезь, — скомандовал Лобанов, запихивая под выворотень амуницию.
Волин проворно юркнул в попахивающую древесной трухой и земляной пылью дыру…
Места в гротике оказалось — едва повернуться. Пол здесь был неровный и впивался в бока комьями ссохшейся глины. Дышалось трудновато. А когда Сергей умудрился развести у входа крохотный костерок, Алексей вообще чуть не задохнулся и зашелся в кашле.
— На кой черт дымокур? Комаров нету!
— Сколько еще пропуржит. Без огня замерзнем.
Алексей не стал спорить. Здесь, на воле, он готов был мириться с чем угодно.
Развязав рюкзак, Лобанов достал продукты, чай и большую кружку. Приятели раскупорили две банки консервов, глотнули сваренного в кружке густого чифиря, в котором вперемежку с чаинками плавали обломки горелых прутиков и чешуйки золы.
В костре треснула ветка. Взметнувшийся язычок пламени отозвался бликом на вороненых стволах ружья. Подумав, Лобанов притянул «вертикалку» к себе. Замок щелкнул. Из патронников высунулись две вытолкнутые эжектором гильзы.
Сергей долго смотрел на заряды, словно задремав за этим занятием, потом с клацаньем сложил ружье.
— Перезаряди, — посоветовал Волин. — Тайга все-таки.
— Незачем.
— Чего?
— Незачем, говорю, перезаряжать. Оно заряжено.
— Когда же ты успел? — удивился Алексей.
— Ничего я не успевал. Патроны целы.
— Как так? — Волин приподнялся на локте.
— Откуда я знаю. Выходит, никто из этого ружья не стрелял.
Волин протянул руку к двустволке, желая убедиться в том, что его не разыгрывают.
Но вдруг передумал и снова лег на спину.
— А может, так и должно быть, — проговорил он, разглядывая щетину корешков на потолке пещерки. — Сам посуди. Вечеринка, бредоносные рассуждения… резня. (Содрогаясь, он не желал вспоминать о самом главном.) Идиотские монстры. Всякие перевоплощения. Откуда этому взяться? Скорей бы домой. Я не знаю, что с нами было, но смешно же думать…
— Что в нашей жизни вообще было? — невпопад перебил Лобанов.
— Да перестань, — отмахнулся Волин. — Всякое. Хорошее, плохое. У каждого свое.
