обдумывая свои слова.
– Ты не мог помочь мне тогда. – Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Слейтер был поражен, насколько несчастным выглядело ее лицо.
– Но почему ты не приехал за мной?
Слейтер глубоко вздохнул. Он и сам столько раз задавал себе этот вопрос в течение последних недель.
– Сначала я не мог. Я был вынужден покинуть Корнуэлл, изменил имя, внешность, нанялся матросом на первое попавшееся судно, уходящее в рейс. Прошло время, и я заставил твоего отца поверить, что Мэтью Уотертон умер. Это дало мне свободу. Много лет я ограничивал себя во всем, чтобы выжить. Это были трудные годы. Он вздохнул и встал. – Я привлек внимание капитана, который набирал команду в исследовательскую экспедицию. Он назначил меня своим помощником. Впоследствии, когда он состарился, чтобы управлять кораблем, я занял его место. Затем я купил собственное судно. Вот тогда я и вошел в милость у французского короля. Он предложил мне должность картографа. Шли годы, я много путешествовал, многое узнавал, приобретал все большее влияние, потом набрал свою собственную команду.
– Но почему ты не приехал за мной?
– Я не мог тебя найти.
– Ты наверняка знал, что меня отправили в Сакре-Кер.
– Нет.
– И ты не знал, что я жила на ферме в Луарской долине? Неужели никто не рассказывал тебе, что отец заключил меня под стражу, нанял охрану, чтобы я не сбежала, людей, которым больше нравилось охотиться за деревенскими женщинами и забавляться с ними на моих глазах?
– Если бы я только знал об этом, перевернул бы небо и землю, чтобы найти тебя.
Он прижал ее к себе, не в силах больше выносить ее укоризненного взгляда.
– Несколько лет назад я нанял человека, чтобы он попытался разыскать тебя. Он не мог установить ничего, узнал только, что тебя отправили в какую-то школу. Мы установили наблюдение за кораблем твоего отца, полагая, что это наилучший способ напасть на твой след. К счастью, судьба улыбнулась нам. Тебя видела в Кале, когда ты взошла на борт 'Морской феи'. И через несколько дней море выбросило раненую девушку прямо к моим ногам.
Он взял ее за подбородок и пристально посмотрел в ее глаза.
– Я был сразу очарован тобою. Я и представить не мог, что ты станешь такой. Он взял ее руку, и прижал к щеке, к тому месту, где находился шрам, оставленный когда-то Джин, пытавшейся спасти свою жизнь, цепляясь за него.
– После той страшной ночи на моем лице остался всего один шрам, но как много их в душе. Они надежно спрятаны, невидимы, но останутся там навсегда. Пожалуйста, Элоис. – Он медленно опустился перед ней на колени. – Прости меня.
Слейтер напряженно ждал ответа. Он должен подчиниться ее воле. Если она скажет, что не желает видеть его больше – он не должен винить ее за это.
Тихая ночь окутала их своим покровом. Элоис тоже опустилась на землю и прижалась к Слейтеру.
– Не нужно просить прощения.
Она обняла его еще крепче, и целый вихрь чувств захватил Слейтера. Элоис – его жизнь, его судьба, бальзам для его израненной души.
Он мог бы оставаться недвижим еще несколько часов, но Элоис поднялась, подарив ему трепетную улыбку. Она помогла ему встать на ноги и взяла за руку.
– Куда вы меня ведете, госпожа?
Она лукаво и таинственно взглянула на него:
– Это ведь моя первая брачная ночь.
– Не совсем так, если говорить честно.
– Ну какое нам дело до всяких тонкостей, – рассмеялась Элоис.
Подойдя к мраморной скамье, Элоис остановилась и посмотрела на него долгим, загадочным взглядом.
Лицо ее постепенно изменялось. Безмятежность, удивление, обожание. Желание. Она стала медленно расстегивать пуговицы своего платья.
Слейтер немедленно последовал ее примеру. Обнаженный, охваченный страстью, он повернулся к Элоис. На ней не было ничего, кроме ожерелья из бенгальских рубинов, озаряемых лунным светом.
Он указал на ожерелье:
– Я ведь выбрасывал его однажды, разве нет?
Она нежно погладила камни:
– Да, но ты никогда больше не разлучишь меня с ними.
– Ты в этом уверена? Их подарили моему отцу. И я, как единственный наследник…
– Но теперь они мои, а не твои.
– Это почему же?
– Ты ведь выбросил их, не так ли? – Она застенчиво улыбнулась. Следовательно, я заявляю на них
