сохранила все, что сопровождало безудержный разгул. Оторваться от удовлетворенной земли было нетрудно. Тяжело дались первые шаги. Но, придав инерции тела нужное направление, стал перемещаться в пространстве гораздо быстрее. Путь лежал в сторону магазина. Стеклянные осколки, разбитых во время пьяного куража бутылок, продолжали отравлять воздух запахом водки. Вдохнув отравленного воздуха, стало совсем паршиво. Казавшаяся спасительной мысль об опохмелке, на поверку оказалась невозможной. Любая жидкость, содержащая, даже небольшой процент алкоголя вывернула бы наизнанку. Но есть вода! Вода утолила жажду, выгнала изо рта мерзкий привкус, вымыла лицо и почистила одежду. Немного оправившись, послал свои мысли по следу возможных способов лечения похмелья. Погоня давалась с трудом. Постоянно брал ложный след, как-то – водка, пиво, вино. Наконец на горизонте забрезжил отсвет искомого. Слово из той, прежней жизни, – 'Алказельцер'!!! Не панацея, конечно, но за отсутствием другого и рак свиснет. Завершив мыслительный процесс, вышел из магазина с бутылкой минеральной воды под мышкой. Направился на поиски ближайшей аптеки. Забавно, раньше никогда не приходило в голову, многие жизненно важные вопросы отступают тогда, когда тобой движет святая цель, – избавления от похмелья. Тело опять побеждает в борьбе с духом.
Аптека, как сияющий храм, как оазис среди мертвой пустыни. И двери храма открыты и предлагают спастись. Страждущий, содрогаясь, вошел под сень обители. Его вера не обманула надежду.
Искомое нашел сразу. Гораздо больше времени заняло сотворение целебного зелья. Оно возродило меня, как феникса из пепла. Вначале растворился огромный кусок железобетона в желудке. Потом ушла голова. Похмелье притупилось. Захотелось забиться в берлоге и заснуть, еще один кардинальный способ восстановления подорванного здоровья. Набил полиэтиленовый пакет упаковками Алказельцера. Не потому, что собирался много пить, скорее двигала жадность и кулацкая расчетливость. Мало ли, что…
Есть пока не хотелось, но организм через некоторое время захочет. Значит, надо зайти в магазин и выбрать чего ни будь диетического. Потом можно провести долгое время в норе, никуда не выползая. Спрятаться от мира. Шел, не прячась. Другие отколбасив меня, превратили в фаталиста. Опять поразило несоответствие Московского проспекта остальному городу. Его фасад почти не тронули бури последнего времени. Конечно, если немного углубиться в сторону, там все вставало на свои места. Но, на самом проспекте не было даже трупов. Дома носили следы разрушений, но эти следы с первого взгляда заметить было очень не просто. Они не бросались в глаза. Если не вглядываться, Московский остался прежним, просто убрали потоки машин и людей. То, что местом обитания выбрал именно его, укладывается в схему. Здесь было несколько мест, с которыми связаны не самые неприятные воспоминания. Да и сейчас это едва ли не самое нормальное место в городе. Размышления прервала афиша: 'Внимание розыск…' ну и далее по тексту. Подошел к ларьку, к которому была прилеплена бумаженция, поковырял угол ногтем. Старались на славу, фигу отдерешь. Плюнул, пошел дальше.
До железнодорожного моста через Московский проспект, рядом с почтамтом, было рукой подать. Какое-то движение, в тени, под мостом. Здесь любое движение было противоестественным, как в былые времена стоять в час пик на середине Невского, с закрытыми глазами.
Под мостом происходила размытая расстоянием возня. Не стал прятаться и не повернул обратно. Как шел, так и шел. Наверное, сказывалось, приходящее в себя после Алказельцера, похмелье. До моста оставалось метров пятьдесят. Другие. Двое. Что они делают?! На таком расстояние никак не мог разобрать. Словно танцевали, лишенный ритма танец, на одном месте. Еще была странность в этом танце, если это был танец. Они совершали резкие движения мордами к опоре моста. Когда подошел ближе понял, уроды не танцуют, а кого-то бьют ногами. Но вот кого? В этом мире у них был единственный враг, – я. И если они бьют не Юрия Юзовского, значит, пинают его возможного союзника. Кроме всего прочего, что за моду взяли заниматься на моей территории черт его знает чем!!! Может быть, воинственность объясняется окончательным освобождением от действия таблетки?! Аккуратно поставил мешок с медикаментами у столба. 'Разберусь с уродами, заберу'. Достал нож и по стеночке, тихонечко двинулся к мосту. Другие, увлеченные занятием, совершенно потеряли связь с реальностью. В моем лице. Оборзели!!! Из-под моста доносились удары по чему-то мягкому. Как ковер выбивают.
Прислонился спиной к главной опоре моста, несколько раз глубоко вздохнул, выскочил из-за укрытия.
Один из Других сразу среагировал на мое появление. Прыгнул, но попал на мой нож. Однако Другой успел вцепиться руками в горло. Я вздернул нож вверх и в сторону, что-то внутри у него затрещало. Хватка ослабла. Урод отшатнулся от меня, освобождая достаточно пространства для рубящего удара в голову. 'С этим все!'.
Второй скакнул, намериваясь ногой выбить нож. Я увернулся и отступил на пару шагов. Трудно драться с противником у которого нет глаз. Определить направление очередного удара невозможно. Убивать в спину гораздо легче. В этом пришлось убедиться очень скоро, когда второй удар ноги достиг цели, – моего живота. Живот и так был болен, а теперь вот еще и это! Ноги подкосились. Падая, инстинктивно закрыл глаза, чтобы ни видеть, как будут бить ногами по лицу. Глупость, конечно, лезть на рожон с похмелья. Совсем не то же самое, что драться пьяным.
Прошло мгновенье, третье. Уже стою на коленях, на земле, пытаюсь унять боль. А ударов все нет и нет. Потерял терпение и открыл глаза. Другой был в паре метров, но до меня ему не было никакого дела. Урод пытается оторвать от горла, какой-то большой, черный мешок. Крыса!!! Другому это удалось. Он отодрал крысу от глотки, со всего маху швырнул о каменную опору моста. Та со шлепком врезалась в стену, упала на асфальт не шевелясь.
Она дала мне возможность оправиться. А вот Другому не предоставила никаких шансов. Он стоял, качаясь, руками зажимал раненую шею. Видимо, раздумывал, как поступить! Я прервал размышления ударом ножа поперек лица. Черепная крышка, врать не буду, отлетела метра на четыре! Другой свалился, как старый дуб от урагана. Пару раз дернулся и умер. Я вытер нож и зачехлил его. Сколько новых навыков приобрел в этом мире?!!
Я подошел к крысе. Она рискуя собственной жизнью, спасала меня. Откуда она могла знать, о моем бессмертие?! Крыса совершила подвиг. Для меня, будь бой менее удачным, все осталось бы только в памяти. Тело излечит следы поражения.
Судя по всему, били ее достаточно долго и самозабвенно. Из последних сил она кинулась на Другого и убила его. Я просто помог упасть уже мертвому. Изо рта крысы, размером с приличного кота, сочилась очень яркая, алая кровь. Яркость была нестерпимой, кровь блестела на черной шкуре крысы. Шкура была мокрой от крови ее и Другого. Крыса лежала на боку, один глаз вытек. Длинный, сантиметров пятидесяти хвост, в нескольких местах сломан, лежит на земле, образуя зигзаг. Несмотря на все тяжелые повреждения, крыса еще дышит. Едва заметно, но дышит.
Большой любовью к животным никогда не болел. Мало того, часто раздражался от сладкого сюсюканья людей со своими любимыми питомцами. Сейчас из всех братьев меньших остались только крысы. Раньше их боялся, панически. Но все в этом мире изменилось. Смотрел на умирающую крысу, испытывая к ней жалость и сострадание. И еще удивление. Смог бы я так бороться с врагами, на последнем издыхании?! В голову пришла мысль облегчить страдания моего внезапного союзника, ударом ножа. Рука даже дернулась к застежке на чехле. Понял, что не смогу. Жалость пересилила и былой страх, и брезгливость к израненному существу.
Присел рядом на корточки. Она дернула головой и попыталась зашипеть. Вызрела решимость отнести в свое обиталище и попытаться выходить. Хотя ветеринар из меня тот еще. Представления о том как лечить больную израненную крысу не имел ни малейшего. Надо попытаться как-то успокоить. Не хватало еще, чтобы цапнула на последнем издыхании.
– Ну, все, все, успокойся. Я помогу. Сейчас возьму на руки, и мы перейдем в безопасное место.
Не скажу, что легко удалось перебороть отвращение и взять ее на руки. Если бы проявила, хоть какую-нибудь агрессию, просто оставил ее и пошел бы своей дорогой.
Был еще и корыстный интерес в милосердии. Если удастся вылечить и приручить, животина, в дальнейшем может очень пригодиться. Зачем? Ну, это пока смутно представляю. Где-то читал, крысы бывают очень преданными. Кроме всего последнее время, крыша у меня съезжать начала все отчетливей и отчетливей. Подобное разнообразие жизненных приоритетов не будет лишним. Все равно, как на курорт съездить, дабы излечиться от стресса. Да и совсем не обязательно, что она выживет. Если помрет, похороню со всеми воинскими почестями, как верного, боевого соратника.
