— Господи, Мартин.
Габриэль обняла Волка, он с жаром обнял ее в ответ и тут же отошел, засмущавшись.
— Именно поэтому вы должны позволить мне заняться этой ведьмой. Умоляю вас, мадемуазель.
Столько тоски было в его черных глазах, что Габриэль почувствовала, как сдается, несмотря на все свои разумные доводы.
— Но… разве ты… ни чуточки не боишься ведьм? — спросила она.
Он запыхтел, выгнул грудь дугой и заявил:
— Вы забываете, кто я такой, моя госпожа. Мартин Волк никого не боится. Я сразился бы с дюжиной таких, нет, сотней, нет, тысячей…
— Ладно, я верю тебе, — невесело усмехнувшись, прервала юношу Габриэль, прежде чем Волк успел дойти до миллиона.
Она еще раз попыталась отговорить его, но Волк возражал против всех ее доводов до тех пор, пока она окончательно не сдалась еще и просто потому, что не могла придумать никакого другого плана, который имел хотя бы шанс на успех. С большим нежеланием она оставила его, чтобы написать записку, заманивающую Касс в западню. Габриэль оставалось только горячо молиться, чтобы в западне оказалась ведьма, а не Волк.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Дождь безжалостно хлестал по вывеске «Шваль нуар», поскрипывавшей на ветру. Молния высветила нарисованный символ черной лошади, поднявшейся на дыбы, подобно демоническому животному, приготовившемуся умчать своего наездника ко всем чертям. Похоже, большая часть посетителей «Шваль нуар» были завсегдатаями заведения. Гостиница являлась прибежищем для неотесанной публики: бывших моряков, контрабандистов, воров, карманников, проституток. «А сегодня вечером еще и одна ведьма», — мрачно подумал Волк, проходя через пивную. Помещение было переполнено из-за непогоды, воздух сильно пропитался тяжелым запахом немытых тел, влажной одежды и застарелого перегара. Грубые голоса и пьяный смех заглушали хлесткие удары ветра и дождя по грязным окнам.
В кафтане, не прикрывавшем рукавов его рубашки, и переднике, обвязанном вокруг талии, Волк смешался с другой прислугой гостиницы. Но он стойко игнорировал мясистые кулаки, стучавшие по столам с требованием вина. Балансируя подносом, Волк решительно прошел к лестнице, ведущей в палаты этажом выше, стараясь ничем не выдать учащенное биение своего сердца. Не успел он поставить ногу на первую ступеньку лестницы, как громкий удар грома, казалось, потряс гостиницу до основания. Волк покачнулся от страха и чуть не выронил поднос. Одна из бутылок самого популярного в гостинице бренди покачнулась, угрожая свалиться на ступени и разбиться. Волк поймал ее как раз вовремя.
Поднявшись на верхнюю площадку лестницы, он обратил внимание на мужчину и женщину, слившихся в таких жарких объятиях, что могли легко опрокинуться через перила. Несмотря на свое состояние, Волк не удержался от усмешки, поняв, что Пьер Турнель уже глубоко ушел в работу. Это был товарищ дней его суровых, когда они — два уличных оборванца — крали хлеб у разъяренных пекарей. Пьер превратился в высокого и крепко сложенного молодого человека.
Проскользнув незамеченным мимо Финетты, Волк проследовал в конец коридора, когда очередная вспышка молнии осветила дальнюю дверь. Набравшись смелости, он глубоко вдохнул и легонько постучал по деревянной доске. На его стук сначала послышался угрожающий лай, затем сдавленный голос спросил:
Волк бросил быстрый взгляд назад, опасаясь, что шум привлечет внимание служанки Касс, но Пьер игриво вскинул хихикающую распутную девку на плечо и потащил вниз за выпивкой. Волк взялся за ручку двери. Тщательно балансируя подносом на одной руке, он протиснулся в комнату, тихо прикрыв за собою дверь.
Снова послышалось внушающее страх собачье рычание. По крайней мере, он надеялся, что оно было собачьим. Волк прижался спиной к двери, бутылка и стаканы на подносе позванивали в его дрожащих руках. В комнате были темно, помещение освещалось лишь пылающими дровами в камине. Он разглядел силуэт дьявольского животного, готового к прыжку, но на почтительном расстоянии от него, ловящего момент, чтобы перегрызть ему горло. Он не увидел никаких признаков ведьмы, однако ее голос послышался из глубины пляшущих теней у кровати с пологом на четырех столбиках.
— Кто там? — закричала она. — Что вам угодно?
— Я… я… так, здешняя прислуга, госпожа. Всего лишь э… Гийом, к вашим услугам, принес вам самые лучшие закуски из того, что «Шваль нуар» может предложить.
— Я ничего не заказывала.
— Да! Но ваша горничная подумала…
— Проклятая идиотка, — пробормотала ведьма, тем резко позвала: — Финетта!
— Она пошла вниз, госпожа, чтобы посмотреть, прибыл ли ваш господин.
Эти слова пробудили разъяренное шипение в ответ:
— Глупая девка! Я велела ей караулить за дверью и смотреть в оба. Вели ей немедленно вернуться и выкинуть все, что ты притащил.
Ее грубому распоряжению вторил дикий лай большой черной собаки. Волк почувствовал, что успех его миссии повис на волоске.
— Но я принес только сыр и хлеб, госпожа, и коньяк такого изысканного вкуса, что вам покажется, будто вы пьете нектар богов, — заговорил Мартин как можно мягче. — В такую скверную погоду, вам, конечно…
— Пошел вон!
Лай женщины был хуже собачьего. Мастиф подполз на шаг ближе. Волк увидел мрачный отсвет в его глазах, мелькание отраженного света на собачьих клыках, но он упрямо прижимался к двери.
— Подумайте о вашем господине, хозяйка. На улице очень мерзко. Он непременно будет рад пропустить хоть глоток чего-нибудь. Нехорошо не предложить своему милому дружку хоть один глоток горячительного.
Тишина, наступившая после слов Волка, обдала его таким холодом, что он испугался, не зашел ли слишком далеко. Наконец ведьма раздраженно буркнула:
— Ладно, черт с вами. Поставьте поднос, а затем исчезните.
Волк сделал шаг вперед и тут же был остановлен рычанием пса.
— Ой… ваш пес, госпожа! Он чудный, конечно, но у меня только кожа и кости, и, если он вдруг укусит меня, я бы не очень хотел, чтобы он повредил свои зубы.
Фырканье, слабо напоминавшее смех, донеслось с кровати от ведьмы.
— Цербер, ко мне!
Гавкнув на прощание, пес отступил, отойдя к своей хозяйке. Волк глубоко вздохнул, затем понес поднос к маленькому столику около окна.
Краем глаза Волк оценил Кассандру Лассель. Она была моложе и красивее, чем он ожидал. Он не заметил ничего такого, что напоминало бы старую ведьму. Ее шелковое сердоликовое платье оттеняло достоинства гибкой фигуры, низкое декольте открывало ключицы, такие тонкие косточки, что потребовалось бы совсем небольшое усилие, чтобы переломить их. Но любые иллюзии хрупкого создания исчезли, когда она откинула назад тяжелую копну своих волос цвета черного дерева и обнажила лицо, решительное и грозное в своей обольстительной красоте. Ее тонкие пальцы теребили цепь, висевшую на шее, и покачивали медальон из стороны в сторону так, что он мерцал в отблесках пламени в камине.
Эта игра со смертельным амулетом заставила сердце Волка сжаться от дурного предчувствия. Он готов был наброситься на ведьму и сорвать проклятую штуковину с ее шеи, но тогда риск навредить капитану сильно возрос бы.
