колёсики.
И робот опять зашагал.
Всё очень просто.
Я был рад, что игрушка исправна.
Но я был не рад, что простейший мотор не мог починить сам. Я был не рад, что всё равно не узнал, отчего всё двигается.
Уроки опять не выучил и получу новую двойку.
Вася, наверно, все выучил, ведь я ему совсем не мешал.
И вот опять сижу с ним рядом и молчу. Мне не о чем с ним разговаривать. Он ведь всё равно, мне кажется, ничего не сможет понять. Он же не думал всё это время про моторчики. А рассказывать пришлось бы долго.
Я сижу молчу и слушаю учителя. Хоть я и не сделал уроки, но мне всё понятно, что учитель рассказывает. Значит, моторчик в голове работает. Чувствую, умнее становлюсь.
Учитель смотрит на меня — вот-вот сейчас вызовет.
И вызывает.
И я всё совершенно правильно ему отвечаю. Мне кажется: это всё очень просто. Как будто я действительно вырос уже и теперь у меня будет всё по-другому.
И мне всё кругом нравится.
Только одно мне не нравится: я не спросил, как зовут знакомого мальчика. Всё время забывал спросить его имя.
И тут я подумал: имя у человека обыкновенное бывает Андрюша, Серёжа, Петя, Вася... Но он всё-таки необыкновенный мальчик.
И он мой друг. Вчера он мне сказал: «Приходи завтра».
Хороший день. Замечательный. Пять пятёрок наполучал. Никогда столько не было. Правда, не все поставили. Но я чувствую, что могли бы поставить. Удачный день — ничего не скажешь. Отличное настроение. С таким настроением я не могу вместе с Васей плестись по лестнице. Пусть он один плетётся, а я лучше на улице его подожду. И вылетаю из школы.
На улице дождь зачастил. Но наши ребята играют в футбол прямо под дождём. Я стою смотрю.
Сегодня мне и дождь нипочём, даже нравится. Смотрю, как ребята мяч гоняют прямо по лужам.
Сейчас Вася выйдет и я ему скажу: «Видал, как надо учиться!» Он обязательно спросит: «Чего?» Никогда сразу не понимает. А я ему объясню: «Думать, брат, надо. А ты всё уроки учишь, учишь, стараешься, как чёрт, а толку мало».
Вот я ему урок покажу.
И чего он там копается, столько времени не выходит. Стою жду и думаю: «Вот сейчас ему шапку на нос нахлобучу, будет он тогда «чего» спрашивать. Совершенно неинтересно разговаривать с таким человеком. Но не одному же идти домой с таким прекрасным настроением. Надо обязательно с другом поделиться».
Вдруг мяч мне в лоб как даст!
Этот мокрый, грязный, холодный, тяжёлый, как булыжник, мяч, который ребята гоняли по всем лужам!
Какое безобразие! Что они там своих ворот не видят, что ли? С ума, что ли, сошли?
Я как заору:
— Вы что, не видите, куда бьёте!
— Да мы нечаянно, — говорят. — Хотели в ворота, а мяч в тебя полетел. А ты бы на ногу взял его, а ты бы отбил его, а ты бы в сторону отскочил, в конце концов, — чего ты тут стоишь, — говорят.
Я совсем рассвирепел, бегу на них драться.
А они на меня пальцами показывают и смеются. Потому что всё лицо у меня грязное от мяча. Им смешно. А я не знаю, что мне теперь делать с моим лицом. А они хохочут. Сами виноваты, а говорят, я же и виноват.
Ох и зло меня тут взяло.
Вытираюсь кое-как рукавами. Грязь только размазывается, и ребята ещё больше смеются.
А ведь из-за Васьки всё получилось. Он там так долго копается.
Домой с таким лицом невозможно показываться. Да как домой-то добраться? Все рукава у пальто грязные. Лицо грязное. Ребята смеются. Измучился я.
И тут Вася наконец появляется и ко мне подходит. Видит, в чём дело, и вынимает из своего кармана носовой платок. Чистый белый носовой платок. Вася его берёт и вытирает мне лицо и ещё успокаивает:
— Ничего, — говорит, — не заметно, не волнуйся, — и всё такое.
Вася провожает меня до дома, а я в это время думаю: «Вот так урок! Ведь я же хотел ему урок показать, а выходит, Вася мне урок показал».
Нечего было мне задаваться. Шёл бы спокойно домой, и всё. А вот остановился — и удар получил. Зря я, дурак, там стоял, двигаться надо было, а не на месте стоять.
Всё время двигаться, что ли? И останавливаться нельзя?
Я совсем запутался.
А Вася пошёл домой со своим платком.
Вдруг я кинулся его догонять, сам не знаю зачем. Догнал его и спрашиваю:
— Где твой платок?
— Вот, — говорит Вася. И вынимает запачканный грязью, мокрый, мятый платок.
— Жалко платок, — говорю. — А откуда он у тебя?
— Мне дома дают платок.
— Извини, — говорю.
— За что?
— За платок, — говорю.
— Ничего, — говорит, — мне другой дома дадут.
Я прибегаю домой и говорю:
— Почему мне не даёте платок?
— Какой платок тебе надо?
— Носовой, конечно, какой же ещё, — говорю.
— А ты сам бери, — говорит мама.
— Где его брать?
Мама подводит меня к шкафу и показывает целую гору носовых платков.
— А я не знал, — говорю.
— А ты знай, — говорит мама.
На другой день в каждый карман я положил по платку. Гора платков в шкафу сразу стала намного меньше — у меня оказалось порядочно карманов. Я ни на минуту не забывал про свои карманы, потому что в каждом был чистый платок. Я вынимал их по очереди и всё время вытирал нос, хотя этого не требовалось, но не зря ведь платок носовым называется. Мне очень нравились мои платки. Один был в клеточку, другие в полоску.
За это я получил в школе замечание: «Весь урок занимался носовым платком».
Дома отец спросил:
— Ты что сегодня такой сердитый?
— Вот, — говорю, — видишь? — И показываю ему замечание. Мне казалось, он должен похвалить меня: ведь у меня при себе носовой платок, и осудить учителя, что он не понимает, как это здорово. — Вот, — говорю, — платки виноваты. — Я вынимаю их все из карманов и бросаю на стол. Мне кажется, что чем их больше, тем лучше.
— Зачем тебе столько? — удивляется отец. Он отбирает все платки и отдаёт их маме.
— Что же человеку без платка ходить, что ли? — говорю.
Отец говорит:
— Занимаешься мелочами, вместо того, чтобы делать в школе главное — слушать учителя.
— А вот и нет! — говорю.
