Олени вздрагивали, вертели во все стороны головами и никак не хотели стоять на месте.
Бочка с бензином около ста килограммов весила, такую на нарты надо вдвоём закатывать, а тут одному приходилось постоянно оленей сдерживать, успокаивать. Пришлось оленей распрячь, подальше в сторону отвезти, крепко привязать к металлическим костылям (спасибо Айне — предусмотрительно в нарты забросила), вбитым в землю.
Загрузили вдвоём бочку, опять олешек запрягли, двинулись дальше.
— Слава Богу! — Сизый вздохнул облегчённо. — Ещё немного, и задохнулся бы, честное слово благородного энкавэдэшника! В зоновских сортирах легче дышится, не в пример…
До искомого автомобиля километров двадцать было, если по прямой.
Но проходила эта прямая через крутой перевал. Обойти бы его, если по-хорошему. Да вот со временем туго совсем было, пришлось лезть в гору.
Один оленей подбадривает, нахлёстывает их березовыми ветками по бокам, за вожжи вверх тянет, другой — нарты с бочкой толкает, упираясь изо всех сил. Долго уродовались, сменяя друг друга, часов пять. И сами устали до невозможности, и оленей совсем замучили.
Взобрались на перевал, упали на землю — и люди и олени, — долго лежали, боками поводя, дыша хрипло и надсадно.
Олени первые в себя пришли, вскочили на ноги, заволновались, чуть обратно с перевала вместе с нартами не скатились, насилу удержали.
Но успокоить до конца животных так и не смогли: ногами на месте перебирают, в разные стороны нарты дёргают, головы рогатые всё на юго-восток поворачивают, стонут жалобно, фыркают безостановочно.
Посмотрел Ник в ту сторону: ага, вот и оно — обещанное море мышиное.
Тундра после прошедшей бури успела опять поменять цвет. Глядишь с перевала вдаль — нежно- зелёная равнина до самого горизонта… А вот и не до самого!
Буро-рыжая полоска хорошо уже просматривалась — на этом самом горизонте. И не просто просматривалась — шевелилась, изгибалась…
— Давай, начальник, отпустим оленей, — предложил неожиданно Сизый. — Они скоро с ума сойдут — окончательно и бесповоротно. Намучаемся только с ними. С перевала склон пологий идёт почти до нужного нам места, и сами бочку осторожненько докатим, безо всяких мытарств и запуток.
Распрягли олешек, как же они рванули, бедные! Обратно рванули, в сторону Паляваама. Раз, два, и след простыл.
Нахмурился Лёха озабоченно:
— А вот это — совсем уж некстати! Увидит Айна этих дезертиров, решит, что с нами что-то случилось, ещё на поиски отправится. Кабы знать, что оно так получится, — зарезал бы этих недоносков рогатых, к такой-то маме!
Аккуратно, под углом, постоянно меняя галсы, скатили за пять часов бочку с бензином в долину. Повернули за приметную скалу, вот оно — место взрыва, а в стороне, метрах в трехстах, и автомобиль обнаружился — колёсами вверх, метрах в ста от него и прицеп пустой стоял.
— Это буря тут дел натворила. — Сизый покачал головой. — От палатки даже следов не осталось, и машину ветром перевернуло, похоже, не один раз.
— Это очень плохо, — забеспокоился Ник. — Если повреждения серьёзные, то всё, придётся в Певек отходить, время терять драгоценное.
Бросили бочку, подбежали к перевернутому автомобилю.
С первого взгляда — нет видимых повреждений: двигатель на месте, аккумулятор не течёт, шланги всякие целы и невредимы, в бензобаке пробоин не наблюдается.
Хотя это ни о чём не говорило, переворачивать авто на колёса надо, пробовать завести.
Машина на достаточно пологом склоне лежала. С одной стороны, это хорошо, — толкнуть как следует, она и перевернётся, благо, что и веса в «багги» совсем немного. С другой стороны, автомобиль может на колёсах не устоять, несмотря на то, что они очень широкие, — начнёт дальше по склону кувыркаться. Надо было подложить что-то высокое и упругое — под место, куда дальние колёса опустятся. Но что подложить? Тундра кругом.
— А от первой машины, той, что взорвалась, куда колёса подевались? — спросил Ник.
Сизый в раздумье себя за мочку уха подёргал:
— Одно я тогда видел: по тундре катилось, быстро очень, туда, — рукой показал.
Пошли искать, в разные стороны разошлись.
Повезло по-настоящему — по одному колесу на брата отыскали.
К «багги» колёса подкатили, в нужных местах разложили, потом дружно толкнули автомобиль. Машина на секунду в воздухе замерла, перевернулась, одни колёса с другими встретились — попрыгала, родимая, немного на одном месте, да и замерла.
— Буби козыри! — Сизый заорал радостно, возбуждённо приплясывая на одном месте. — Сейчас поедем!
Размечтался, так тебе прямо и сейчас!
Ключ, как и ожидалось, в зажигании торчал. Поворачивал его Ник, поворачивал — нулевой эффект, искра проскакивала, но двигатель упорно не желал заводиться. Бочку с бензином подкатили, временно с системы охлаждения какой-то шланг сняли, в бак горючего залили под завязку.
Опять ничего не получилось. А время-то уходит!
Посмотрел Ник на юго-восток, а буро-рыжая полоса к ним значительно приблизилась, расширилась, зелёного уже совсем мало перед ней осталось.
Лёха так ситуацию оценил:
— Километров пять им до нас всего. Часа за четыре доберутся, крысы позорные, падлы дешёвые! Нам-то что — убежали в нужный момент, да в Паляваам бросились. Всех дел — на пять рублей! А вот авто они попортят, все шланги перекусят, да и проводков не пожалеют. Торопись, командир, торопись!
Стал Ник все шланги, к топливной системе относящиеся, снимать, продувать тщательно. С аккумулятором повозился, все клеммы старательно почистил. Потом карбюратор снял, то есть то, что, по его мнению, в этой конструкции карбюратором являлось. Разобрал, прочистил, продул. Ну, что бы ещё проверить-починить?
— Всё, Никита, — Сизый объявил. — Метров триста всего до них. Пробуй последний раз, если не заведётся — будем к дому сдёргивать!
Расселись по местам, Ник ключ в гнезде зажигания провернул — мотор неожиданно легко зафырчал- завёлся. Медленно с колёс-подкладок съехали, развернулись. Ник к прицепу подъехал, не заглушая двигателя, выскочил из машины, быстро зафиксировал прицеп на специальном крюке.
— Командир, а давай-ка к нашим мышкам подъедем, посмотрим на них вблизи, — бодро предложил Лёха. — Уехать от них теперь завсегда успеем. Если тебе не страшно, конечно. Если не слабо, ясен пень…
Знал ведь Ник, что 'на слабо — дураков ловят', знал, что наглость глупая всегда жестоко наказуема. Повёлся, как последний мальчишка, на радостях, что машина всё же завелась. На второй скорости осторожно двинулись вперёд. Бурый «ковёр» с рыжими подпалинами уже рядом, шевелится, идёт волнами. Не доезжая до него метров тридцать, развернулись на девяносто градусов, медленно поехали вдоль 'первого ряда'.
Надо признать, завораживающее зрелище.
Сколько их — миллиарды, сотни миллиардов? Маленькие такие крыски, натуральные хомячки: глазки-бусинки, круглые ушки и пухлые щечки, длинный хвост. Бурые — поменьше и поприземистей, рыжие — покрупней, на более длинных лапах.
Лемминги шли очень плотной стеной, постоянно перепрыгивая друг через друга: один приостанавливался, ловко срезая мелкими острыми зубами стебель травы, через него тут же перебирался другой, этот второй начинал лакомиться найденной личинкой, через его голову перепрыгивал третий…
Такая вот нескончаемая чехарда, преодолевающая за час около километра.
В какой-то момент, увлёкшись наблюдением за этими забавными зверьками, Ник потерял концентрацию и совершенно забыл об осторожности. Да кого бояться, собственно? Маленькие такие
