Посвящается Елене Кабановой

правилам подводного существования не чешуйчатую, а гладкую, будто стекло, приглаженно-пупырчатую, эргономичную. И морду этого существа - амфибная такая морда, с пастью, напоминающей диван- трансформер на стадии раскладывания. Но больше, чем антрацитовая вода в Кишке и мелко вскипающие зубастыми челюстями водовороты, меня испугала высота, с которой следовало прыгать.

Высоты я боюсь с детства. Поэтому никуда я не сиганула, несмотря на охотников, которые уже перемещались по казармам, слепо поводя безглазыми головами вправо-влево, сканируя пространство. Я отвернулась от расселины и уставилась на Геркулеса.

Он стоял и ухмылялся - здоровенный, весь битый-ломаный, будто старый чайник, ни черта в этой жизни не боящийся. А я стояла к бездне спиной.

Для меня вытерпеть такое труднее, чем совать нос в провал. Никогда не поворачивайся к ЭТОМУ спиной - гласит мое подсознательное правило. Бездна втянет тебя в глотку, даже если ты уверена, что стоишь на безопасном расстоянии. Провал расползется позади тебя, опора под ногами истает - и вот, уже летишь спиной вперед, бессмысленно дрыгая конечностями.

В общем, я без всякого шика поползла по липкой веревочке, упираясь лбом в каменную стену и нащупывая пальцами ног хоть какую-то опору. Наконец, я сорвалась и, пролетев пару метров, плюхнулась на край Кишки. Возле моих ступней немедленно начался конкурс «Пиранья года», но мне было пофигу.

Охотники, похоже, нашли Дубину. А я ничем не могла помочь. Вверху послышалась возня, рев Геркулеса, потом в воду полетела багровая, мясного вида хреновина, похожая на напольную вазу - если представить себе вазу из мышечных волокон и мягких тканей. А там и Дубина сверзился местной фауне на башку. Ну, и я тоже прыгнула.

Подземные воды ухватили нас гигантскими ледяными пальцами, будто пару щепок, и втянули в водоворот.

Разумеется, мы выплыли. Старый Хрен в этом нисколько не сомневался. Он играл нами, не раскрывая правил игры. А нам оставалось лишь подчиняться, до смерти ненавидя его и его игры. Но первый-то уровень мы прошли, нас отпустили на свободу. Выпихнули через прутья решетки, окружающей Московский зоопарк, - и прямо на площадь Восстания.

Я и Геркулес вывалились в душную летнюю Москву. Гора за нашей спиной никуда не делась, всего лишь стала незаметной - даже для нас. Мы выпали из системы.

Дубина сказал: нужно поесть, выспаться и идти в другое, заповедное место, которое ждет-пождет, пока мы херней страдаем. Я кивнула. Но почему-то решила: сперва обязательно посмотрю на себя в зеркало. Это поможет определить, кто же я, собственно, такая.

Зеркало было рядом. Оно не появилось из ниоткуда, а просто было тут всегда. И меня это нисколько не удивило. Я взглянула на себя. В первый раз.

Честно говоря, в собственном подсознании хочется выглядеть привлекательнее, чем в действительности. А то, что я седая, словно Ричард Гир, и мои седые патлы небрежно заплетены, точно у старого викинга, в лохматые косы - в количестве то ли восьми, то ли двенадцати... Такого я от собственного мозга не ожидала. Лицо, шея, предплечья покрыты шрамами - некоторые совсем свежие, нос сломан и искривлен, будто ятаган, тело жилистое, но какое-то не крутое, не мускулистое - как у человека, которого интересует не внешний вид, а исключительно уровень выживаемости плоти. И через всю физиономию - татуировка, переплетаясь и скручиваясь, словно целое гнездо гадюк, переползает на плечи и руки, доходя до самых ногтей.

Да я никогда даже мелкого иероглифа не хотела наколоть, а не то что всю эту кельтскую красоту шириной в ладонь и длиной метра два с половиной!

Так я и стояла, созерцая, как из порезов и ссадин по моим татуировкам течет кровь, смешивается с водой из подземного озера и розовыми каплями падает с пальцев. А Дубина смотрел на меня со снисходительным выражением, ожидая, пока я приду в себя от увиденного. И тут я очнулась.

Глава 6. Созрев для злодейства

Я сидела на кровати, схватившись одной рукой за сердце, другой - за стену, и заинтересованно слушала чье-то дыхание - воздух выходил из легких судорожными толчками, с присвистом, а вдыхался - нет, скорее заглатывался - с хрипом. Так дышит жертва кораблекрушения, выброшенная волнами на берег. Через пару минут поняла: это я. Это меня выбросило морем.

Морем Ид.

И стоило произнести - хотя бы мысленно - два этих слова, кровать и стена рассыпались. В песок. Я оказалась на совершенно безлюдном пляже, нарезанным волноломами на аккуратные дольки.

Над головой густо шумели пинии. Меня окружали стены белого пляжного домика, колышущиеся от ветра. Во втором шезлонге, разумеется, сидел Он. Мореход, бороздящий море Ид. То ли пират, то ли контрабандист, то ли яхтсмен... Человек, уничтоживший мою прежнюю жизнь.

- Ну как она тебе? - без всякого пафоса поинтересовался он.

- Да ну! Старый викинг с душой пишбарышни, - отмахнулась я. - Была охота связываться...

- Вы, люди, никогда собственными душами не довольны, - хмыкнул Мореход. - Вам только дай возможность душу продать или погубить, как вы немедленно этот шанс используете...

- А ты моралист, однако! - Мне стало смешно.

Представить себе, что Мореходу есть дело до наших душ, я не могла. Если он чем и занят, то исключительно поисками нового способа убить время. Целую вечность времени. После того, как целую вечность уже убил.

- Не думай о том, чего хочу Я, - веско произнес Мореход. - Подумай о том, чего хочешь ТЫ. Или не хочешь.

- Я не хочу вытаскивать эту старушенцию из неприятностей, в которые она влипла! - выпалила я первое, что пришло в голову. - Она же совершенно... не боец! Даром что вся такая жилистая- татуированная-с виду крутая. К сожалению, только с виду. Высоты боится. Как опасность видит, начинает метаться. Мозги куриные, реакция куриная...

- Ну, сама-то ты не такая! - иронически заметил Мореход. - Мастер социально-психологического экстрима.

- Ага, - без тени шутки кивнула я. - Именно. Чтобы выжить в моем мире, нужно быть мастером. А чтобы сохранить в нем любовь к жизни, вообще надо стать джедаем. В пересчете на стандарты верхнего мира я почти магистр.

- Вот и научи свою... как это... аватару?

- В компьютерном смысле или в индуистском? Нет уж, лучше назвать это ипостасью, - предложила я. - Аватарой и пожертвовать не жалко - всегда можно завести новую. Зато ипостась - это уже серьезно. Слушай, а кто она мне, на самом-то деле?

- Твоя аватара. - Голос Морехода стал ехидным и вызывающим. - Воплощение твоего «я» в верхнем мире. Существующее по тамошним законам. Ваши жизни связаны...

- Незримой нитью?

- И даже нитями. Вы как две куклы, каждая из которых еще и кукловод. Можешь, конечно, отсечь от себя, гм, Старого Викинга и жить как ни в чем не бывало...

- А что тогда с ней будет?

- Ничего, - пожал плечами Мореход. - Она тоже будет жить... как умеет.

- А умеет плохо, - подытожила я.

Какое-то странное чувство - не похожее ни на жалость, ни на азарт, ни на ответственность. Больше всего напоминает... жадность. Словно тебе принесли в дар нечто дорогое и прихотливое - и пусть оно не окупает своего содержания, не доставляет хозяину ничего, кроме головной боли, но это же... халява! Невозможно отказаться. Беру. Заверните и доставьте по адресу.

- Значит, согласна! - хлопнул в ладоши Мореход и взял со столика между нами неизвестно откуда взявшийся бокал. Конечно, если пляж и шезлонг, то как же без коктейля! Особенно здесь, на пляже Лидо, под плеск Адриатического моря, которое ничуть не прозаичнее моря Ид. Для меня, во всяком случае.

- Слушай, а уикенды в местах вроде этого - они что, в качестве бонуса за покладистость идут? Или это промоакция? Или что?

- Ну, считай это демонстрацией возможностей верхнего мира, - щелкнул пальцами Мореход. - Если есть такое место, куда тебя заносят мечты, имеешь шанс в нем побывать.

- В потрепанном жизнью теле Старого Викинга, - мрачно пробормотала я. Бегать по Венеции или по Парижу в виде густо татуированной фриковатой бабули мне совершенно не улыбалось.

- Чем дольше вы вместе, тем выше шанс стать собой! И бывать, где приспичит, в собственной плоти! - посмеивался Мореход. Он уже знал, что я попалась. Даже без бонусов.

Я проглотила содержимое своего бокала единым духом, не разобрав вкуса, и сосредоточилась на насущных задачах. Итак, что мы имеем?

Вспомнились все эти червячки тревоги, сомнения, жалости и ступора, прогрызавшие норы в самообороне Викинга, превращая жизнеспособность моей ипостаси в решето. Так не пойдет. Душа растолстевшей бухгалтерши в теле матерой уголовницы - это даже хуже, чем душа матерой уголовницы в избыточном теле бухгалтерши. Чтобы душа соответствовала телу, ее придется... наполовину убить. Просто чтобы оставшаяся часть закалилась и развилась как надо.

Придется стать такой же, как судьба: уничтожить все, что не дает реализоваться главной черте. Ну, а главную черту вычисляем... по внешности. Это еще по-доброму. Старому Викингу не придется убеждать окружающих, что она не такая, как ее имидж. Пусть имидж будет чистой правдой. Хотя видит бог, соответствовать ему - каторга!

Вот и слово найдено! Викинг отправляется на каторгу, где ее отшлифуют и доведут до требуемой крутости. Кто злюка? Я злюка? Да ничего подобного! Я просто хочу, чтобы эта часть меня стала конкурентоспособной!

Мой мир - интересно, он по здешним меркам нижний или срединный? - на девяносто процентов состоит из конкуренции, словно медуза из воды. В семье и