потерял.
Выползаю на свет и вижу: никакой передо мной не мужик. Это женщина в мужской одежде. Телохранительница, что ли?
- Ты пришла? - улыбается она робкой, счастливой улыбкой. - Благодарю, благодарю... - по ее щекам текут слезы. Потоки слез. Ее всю трясет. И не от страха. От счастья.
- Пришла, пришла, - бормочу я, подхватываю оседающее на пол тело и волоку к кровати, - да что с вами, девушка? Что вы так переполошились-то?
- Ты меня сразу убей, пожалуйста, - бормочет незнакомка, захлебываясь словами. - Я вам душу отдам, как обещала, только детей не трогайте, умоляю... Они же маленькие совсем, безгрешные, зачем они вам, пожалуйста, пощади их, пощади...
- Цыц! - хлопаю я ладонью по одеялу. - Я тебе не сатана, души жрать! Я порядочный киллер в теле порядочной ламии! Вытри нос. Никто тебя не тронет. А уж детей твоих и подавно. Быстро рассказывай, какого хрена ты тут делаешь.
- Так ты не королева демонов?
- Ну да, королева! Корону видишь? Державу со скипетром видишь?
- Не-е-ет...
- И я не вижу. Значит, не королева. А где этот ссыкун?
- Кто?!
- Величество его паршивое! Бабу вместо себя в постель сунул. Найду - убью. Где он?
- В моей спальне... - шепотом произносит она, вытягивая руку куда-то в направлении камина.
Камин чист, как операционный стол. Ага, фальшивка. За ним наверняка потайной ход и вторая спальня. Старая уловка. Специально для наложниц и наемных убийц. Вот покончу с королем и выпорю Дубину ременной плетью. Ни о чем не сообщил, поганец: ни о том, что поверх очка целая алхимическая лаборатория расставлена, ни о привычке короля спать не дома.
- А кто из вас демонов-то вызывал? Ты или король? - осведомляюсь я.
Женщина шмыгает носом, утирает рукавом веснушчатое лицо и вздыхает:
- Оба.
- Бессмертия, что ль, искали?
- Ну, королю предсказали, что из этой комнаты в бурю к нему явится смерть, вот он и решил переговорить с демонами, разузнать...
Король еще глупее, чем оба его сынка, вместе взятые. Навязал себе на голову пророчество - из тех, что сами исполняются, когда их произнесут. Если годами вызывать демонов, однажды дозовешься. А поскольку его величество ни капли не колдун, он и самого хилого демона не удержит. Вот тебе и смерть из очка, как и было предсказано.
- Ты хоть ведьма? - спрашиваю я уже из чистого любопытства. Никуда этот гнусный королишко от меня не денется. Достану и съем.
- Бабка была ведьма, - безнадежно шепчет жертва королевской фобии. - А я вроде как нет.
- Поди-ка сюда, - тяну я ее на свет. - Повернись... Сойдет. Раздевайся.
Незадачливая внучка ведьмы - высокая конопатая брюнетка с выдающимися формами - шумно сглатывает. Я б на ее месте тоже не утерпела. Хорошо хоть не писается.
- Сейчас я перекинусь в другого демона... - с расстановкой произношу я. - Он тебе тоже ничего не сделает. Но он возьмет твою одежду и пойдет к королю. А ты через пять... нет, через семь минут выбежишь в коридор и поднимешь страшный хай. Бегай, кричи, визжи, бейся в истерике - и так минуты три. Пусть никто ничего не понимает. Потом тащи их в комнату, открывай камин и постарайся сама туда не заглядывать. А то потом кошмары замучают. Поняла?
- Поняла! - радостно выдыхает она. - Ты его сожрешь?
- А то! - хвастливо подмигиваю я. - Ты удрать-то сможешь? Под суд тебя не отдадут?
- Может, и отдадут... - пригорюнивается моя невольная сообщница.
- Тогда попросишь защиты у младшего принца. Он тебя в обиду не даст.
- Ты меня у него выкупишь? - с надеждой и одновременно со страхом спрашивает она.
- А ты разве рабыня?
- Нет. Я свободная. Просто я подумала, тебе же нужна моя...
- Ни твоя душа, ни твоя жизнь, ни твоя служба мне не нужна. Поорешь несколько минут - и вольна бежать на все четыре стороны. Заметано? - и я протягиваю черную руку с длинными, как ножи, когтями. Человеческая кисть тонет в моей, но на лице женщины - счастье, огромное и яркое, сияющее даже в ослепительном свете сотен язычков пламени.
Кто ж знал, что зрелище извлечения суккуба из Черной Фурии заставит это счастье без всякого перехода смениться таким же всепоглощающим ужасом? Я же до этого никогда из ламии в суккуба не перевоплощалась и не знала, как это происходит...
Теперь-то я в курсе, что тулово Фурии начинает раздуваться, раскачиваться, завязываться в узлы в диком танце, голова ее растягивается, распахивается, будто врата геенны, а изо рта лезет, распяливая все еще человеческие губы, багровотелая тварь с голодными глазами маньяка.
Как она не умерла, бедная бабенка - не понимаю. Поистине, женщины - несгибаемые создания. А эта еще и машинально стянула свой наряд, вручила его суккубу и даже принесла полотенце, чтобы я вытерла с кожи потеки ядовитой слюны, оставленные ламией.
- Мерси, - квакнула я, отряхиваясь и приглаживая волосы, стоящие дыбом после негигиеничного, неопрятного - да попросту отвратительного - перевоплощения.
- А с этим что делать? - борясь со страхом, моя новая подружка указывает на шкуру ламии, лежащую на полу, как последствия линьки детеныша какого-нибудь Ёрмунганда.
- Не обращай внимания, сама испарится! - отмахиваюсь я. Все эти хвосты-когти-чешуя - из эктоплазмы. А потому превращаются в слизь и растворяются в воздухе, как только лишатся магической основы, придающей им форму.
- А-а-а-а... - Ее глаза впериваются в мое скомканное лицо с вывернутым и разорванным ртом, валяющееся у нас под ногами. Оно уже оплывает, словно нагретый воск.
Я тем временем влезаю в бриджи и рубаху. В состоянии суккуба я ничего не стесняюсь, но прежде, чем подействует мое сокрушительное обаяние, должна же я подойти к королю вплотную? Скверно, если он улизнет от моей всесожигающей страсти и примется бегать по замку, пугая подданных дикими криками. Скверно для королевского имиджа. Пусть умрет достойно. Точнее, пусть умрет счастливым - тем более, что он умрет целиком. После того, что я с ним сделаю, у него не будет даже шанса на загробную жизнь.
Кивнув на прощанье, я подхожу к камину. Лепной выступ, на который следует нажать, чтобы открыть проход, светится издали, отполированный ладонями короля и его любовниц. Ну и тупица же ты, твое величество...
- Фелицата? - слышу я из недр спальни. В отличие от той, первой, эта не освещена ни единой свечечкой.
- М-м-м-м... - выдыхаю я, стараясь копировать голос брюнетки.
Ага, вот как ее зовут - Фелицата, 'приносящая счастье'. Оно, конечно, так и есть, вот только вопрос: кому приносящая? Уж точно не тебе, королек.
На кровати сидит чертовски красивый мужчина. Великолепное породистое лицо, отлично сохранившаяся фигура, благородная седина в ухоженной шевелюре. Прямо жалко такое убивать. Лучше б он был похож на жабу или на гиганского слизня. Подхожу ближе. Мои глаза отлично видят в темноте и улавливают новые детали королевской внешности: безвольный рот и высокомерный взгляд. Очень они его портят. Напыщен, глуп, самоуверен. Уничтожитель поневоле. Разрушитель по нечаянности. Убийца по недомыслию. Но мы, суккубы, не брезгуем никем.
- Мне там так страшно... - шепчу я, прижимаясь к королю грудью. - Можно мне к тебе?
- Мы же договорились! - холодно чеканит он. - Во время грозы и после ритуалов ты спишь там, а я здесь. И хватит ныть, что тебе страшно! Я сказал, вон! Убира... - его дыхание пресекается. Суккуб уже жует ему ухо. Слегка так жует, любовно - ни я, ни ламия, ни тем более дракон не стали бы до этого опускаться. Но суккуб блаженствует. Для нее это - аперитив перед обедом.
- Фелица-а-а-ата, - октавой ниже гудит его рассиропленное величество, - девка ты распутная... Но чтоб потом вернулась туда!
- Всенепременно, - бормочет суккуб, стаскивая с величества рубашку в кокетливых рюшечках.
Сейчас, когда голод ее развернулся во всю мощь, суккуб больше не видит короля. Его тело стало прозрачным, хрупким сосудом, в котором сплетаются и пульсируют золотые нити - по ним бегут волны драгоценной жизненной энергии, самой прекрасной еды, какой только может желать голодный демон.
Суккуб опрокидывает обнаженное тело жертвы на кровать и садится на него верхом, стиснув ногами королевские бока. Ее ногти чертят по королевской груди, глаза с жадностью наблюдают, как под пальцами вспыхивают красноватые искорки, как они бегут, сливаясь в блестящие ручейки, вниз, вниз, к бедрам, туда, где его величество уже готов осчастливить развратницу Фелицату. Суккуб восхищенно улыбается и запрокидывает голову. Давай, король, концентрируйся. Демону не нужен рот, чтобы выпить человека досуха...
Тело смертного - наркотик для демона. Оно перетекает внутрь суккуба чистым блаженством, насыщая и умиротворяя, словно ожившая река - потрескавшееся, окаменевшее под солнцем русло. Суккуб хрипит сквозь стиснутые зубы, впивается пальцами в стремительно высыхающую плоть, давит ее, будто винодел - спелую гроздь, выжимая последние капли сока. До последнего глотка, король. Отдай мне себя до последнего глотка.
В коридоре тем временем поднимается гвалт, беготня, визг, стук и бряк. Самое время. Король давно не двигается и не дышит. Собственно, это больше не король и даже не человек.
Первый из ворвавшихся стражников потом месяцами путался в показаниях, описывая увиденное в свете факела: то сверкающий призрак, вылетающий в окно, то сверкающая красавица, растворившаяся в воздухе, то сверкающий змей, скользнувший в стену. Но сначала это сверкающее нечто наклонилось ко рту трухлявой мумии, лежащей на королевском ложе и втянуло в себя струйку серебристого дыма, вылетевшую из сморщенных губ.
'И только по кольцам на руках слуги узнали, кто это!' - ухмыльнувшись, подумала я,
