— Параноик!
— Жить хочу.
— Она тебя придушит. Учитывая твое состояние, далеко ты не убежишь.
Когда наша компания инвалидов подошла к автомобилю, рядом с выставленным мною стражем лежало с десяток тушек какого-то зверья. Я подошел и вгляделся: серых мех, вытянутая морда и очень странный нос, больше похожий на пятачок свиньи, и клыки, которым позавидует любой хищник.
— Обед — хмыкнул Джим — давай передохнем и погрузим их с собой. У них очень вкусное мясо, несмотря на то, что твари они еще те. Тупые, как не знаю что, агрессивные и не знают страха. Сколько ты Арте снотворного скормил?
— Одну. И это было… — я поглядел на свои часы — четыре с половиной часа назад.
— Тогда располагайся, часа два еще ждать надо…
Взрыв прогремел бы на километры окрест, но его быстро заглушили болота. Молодой паренек, что-то насвистывая, сбросил черный тканый мешок, в котором угадывались очертания человека, в образованную взрывом яму, а вслед ему плюнул окурок сигареты. После этого он извлек нечто отдаленно напоминающее мобильный телефон, причем по виду одно из самых первых таких устройств, размером с добрый кирпич. Сей кирпич сейчас препротивно пищал и вибрировал.
— Слушаю.
— Ты тактический ядерный заряд еще не мог взять, а? Даже я из своего поместья слышал. Лопата для кого придумана?
— Обязательно было закапывать? Не проще в другой мир скинуть труп, и все. Или так в болото бросить.
— Да, надо по чести хоронить, иначе дух будет бродить, и наши друзья в усадьбе мигом поймут что Ирэн-то, мягко говоря, липовая. Не забудь оставить угощение духам, и прочитай три раза тот текст, что я дал. И не забудь плюнуть три раза через левое плечо, когда будешь уходить.
— Уродский мир.
— Какой мир, такие и правила. Изволь их соблюдать, если хочешь жить припеваючи у меня на службе.
Паренек хмыкнул, но предпочел подчиниться и извлек бумагу с инструкциями.
Арта взбесилась не на шутку, узнав, как я с ней обошелся. Наверное, будь я здоров, вообще бросилась бы на меня с кулаками. По счастью, мое состояние оставляло желать настолько лучшего, что месть она отложила. К тому моменту, как она проснулась, у меня уже болело все, и даже чуть двинуться мне было проблематично: себе я сделал заметку никогда больше не пытаться употреблять ту ускоряющую дрянь. Арта выспалась, и за руль опять села она, а значит, нам с Джимом оставалось только сжать зубы и не охать от боли, словно старики на поворотах.
Первый прыжок прошел успешно, потом мы некоторое время ездили по городу, улепетывая от местной полиции, все еще мечтавшей поймать Арту. Последний прыжок, что-то пошло не так…
Набор алых всполохов, которыми обычно сопровождался переход сменился лазурью, а очертания салона автомобиля, Джима и Арты пропали. Меня словно что-то дернуло в сторону.
Когда я очнулся, вокруг была темнота. Притяжение к земле, которой я так и не ощущал своими ногами было вполне земное. Умер? Нет, у мертвых тело так не болит. Матерясь я поднялся и увидел… Черт, да я это уже где-то видел, вернее не «это», а «ее».
— Итран… — имя было для меня сложным и его я практически не запомнил, но я точно помнил картинку нагой девы в лазурном тумане, из того «руководства начинающего демона».
Она была удивительно красива. Длинные светлые волосы периодически меняли цвет, окутывая ее словно своеобразной одеждой. Глаза тоже были непостоянными, непрерывно меняли цвет, а зрачки пульсировали, то и дело меняя размер. В глаза этому существу лучше было не смотреть — так как казалось, что просто упадешь в них и растворишся.
— Мое имя Итрансаривельте, не напрягайся лишний раз — произнес глубокий звучный голос, которому вторило непонятно откуда взявшееся эхо.
В голову скопом ударили воспоминания, а потом так же непонятно ушли, осавив головную боль и тошноту. Мне сразу же вспомнился текст одной из брошюрок Альянса: Живущая меж миров опасна, красива и питается странниками, которых убеждает остаться у себя. Если Вы в первые секунды появления в ее мире не вколете себе сыворотку, то будете боготворить ее со всеми вытекающими последствиями. Сыворотки у меня с собой не было, я так и не успел ее купить, но вот мое проклятие, похоже, с этим справляется вполне.
— Чем обязан? — решил начать вежливо беседу я.
— Ты? Ничем.
— Тогда к чему этот разговор?
— Надо же, как интересно. Человек без сыворотки и держится уже… сорок секунд.
Итрансаривельте махнула рукой и присела в туман словно в кресло. И хоть бы постеснялась наготы!
— Пятьдесят — поправил я из вредности и попробовал чуть сдвинуться в сторону. Не вышло. Я вроде бы шел по невидимому полу, но ни туман, ни сама демоница не сдвигались с места. Плюнув я с облегчением сел на невидимый пол и стал искать лекарство от головной боли. Я уже не ощущал ни своего типичного для подобного случая потока воспоминаний, ни обостряющейся депрессии — просто разрывающая голову тупая боль. Наверное, все эти переживания есть, но они ушли на подсознательный уровень.
— Не подскажешь, у тебя тут «аспирин» не ядовит?
— Нет, но имеет неприятные последствия для пищеварения. Серебряную маркировочку смотри — ответила демоница, все еще с улыбкой изучая меня. Ждет, когда сломаюсь? Мне неожиданно стало смешно, и я едва сдержал нервный смех. А вот кукиш тебе, демонская морда!
— Эй, а ну поосторожнее со словами, я могу и обидеться. И вовсе у меня не морда! Или, может, мне сделать так?
Облик стал стремительно меняться, пока она не приняла внешний вид Инвил, такой, какой я ее помнил.
— Не пройдет — выдал и плюнул куда-то вбок. Плевок так и остался там висеть, словно натолкнувшись на преграду — Попробуйте еще раз.
Образ опять растворился в тумане, стремительно меняясь и я увидел перед собой Лизу.
— И опять мимо.
— Забавно.
— Что именно? — как бы невзначай я сжег один из камешков врат, пытаясь смотаться отсюда подобру-поздорову.
— Ты силен. Духом. И мне это приятно.
Приятно ей. Эта реплика вывела меня из себя окончательно. Наверное, сказался тяжелый день, сломаная рука и боль во всем теле после того треклятого наркотика.
— Приятно ей. Слушай, давай по существу. Околдовать меня у тебя не вышло, я злой и уставший со сломанной рукой, так что или выпускай меня отсюда, или добивай.
— Я всегда знала, что все мужчины любят в душе такую конкретику, но увы, они обычно про нее забывают, стоит им увидеть меня — Итрансаривельте растворилась и полностью стала лазурным туманом — добивать я тебя не буду, не резон мне, да и не кровопийца я.
«Странно слышать это от одного из существ, питающихся душами.» — подумал я, забыв, что мысли мои скорее всего читают.
— И не надо нас всех под одну гребенку, ладно? Что теперь, после второй мировой твоего мира каждого немца фашистом называть?
— Нет. Не буду спрашивать, откуда у Вас столь подробные сведения о моем мире, но фашизм не природа немцев, а взгляд на вещи, проявившийся у них один раз достаточно ярко. Что касается вас, то насколько я знаю, это ваша природа — жрать души.
— Или отпечатки, как ты их называешь… Да, это наша природа, но отпечатки — не единственная
