старший по званию!
— Я предупреждён, штандартенфюрер, о вашем визите! А также о двух сопровождающих вас штатских! Мне приказано оказывать вам максимальное содействие!
— Погоны, что ли, содрать с тебя, разгильдяя? — засомневался фон Готфрид. — Сорвать и рядовым отправить на Восточный фронт?
— За что, экселенц?
— Молчать! А кто будет документы проверять? Тщательно — проверять? Я тебя спрашиваю?
— Виноват, экселенц!
Штандартенфюрер достал из планшета три чёрные книжечки, украшенные белой разлапистой свастикой, протянул обер-лейтенанту:
— На, проверяй! Не забудь фотографии тщательно сверить с лицами оригиналов. Охранник хренов, тоже мне…
В лифте фон Готфрид уверенно нажал указательным пальцем на красную кнопку с чёрной цифрой «три». Просторная кабина, противно скрипя и беспрерывно цокая, медленно поехала вниз и остановилась только через две с половиной минуты.
«Метров на сто опустились, не меньше!», — вычислил про себя Денис.
Обер-лейтенант предупредительно распахнул двустворчатые двери лифта и посторонился, пропуская строгих «ревизоров» вперёд.
— Герр Шумахер, возьмите на себя этого обер-лейтенанта и отстаньте от нас под любым предлогом метров на пятьдесят-семьдесят. Мне нужно немного пообщаться с сеньором Рамосом, — шёпотом попросил фон Готфрид.
Гарик ловко подхватил юного обер-лейтенанта под ручку и принялся задавать дотошные вопросы об устройстве лифтовых механизмов:
— Лифтовая шахта ведь одновременно служит и вентиляционным ходом, если я правильно понимаю? Тогда объясните мне, голубчик, следующее…
Пройдя с минуту по широкому подземному коридору, скупо освящённому одиночными лампочками, фон Готфрид перешёл на французский язык:
— Ваша задача, дон Оскар, проста — как два умножить на два: обнаружить искомый объект и незамедлительно доложить об этом. Мне сообщили, что это сделать можете только вы. Потому что вы знаете, что конкретно надо искать…. Подробности меня не интересуют. Прошу об одном: тщательно вспомните все нюансы, по которым можно чётко определить искомое…
С воспоминаниями у Дениса было откровенно негусто. В начале 1942 года, в самом обычном закрытом подмосковном санатории, один странный бородатый чудак — по фамилии Курчатов — очень долго рассказывал группе заинтересованных лиц (Денис также был — секретным приказом — откомандирован на данное мероприятие) об особенностях обогащения урана и плутония. Кроме того, тогда Курчатов спрогнозировал, какие знаки из серии «Осторожно, радиация!» могут висеть на дверях профильных учреждений и соответствующих лабораторий иностранных государств. Знаки могли быть: квадратными, треугольными, круглыми. Запросто и кардинально мог меняться цвет фона. Но общая идея была единой: чёрный (в отдельных случаях красный) трёхлопастной «пропеллер»…
Они вошли в первый подземный зал: несколько десятков тысяч квадратных метров, высоченный потолок, яркие лучи прожекторов, грохот работающих дизелей, металлообрабатывающие станки, стальные конструкции, вдоль которых рабочие в коричневых спецовках с помощью кнопочных тельферов перемещали различные металлические детали, свинцовые чушки, медные пруты…
— Осматриваться по сторонам аккуратно, словно бы невзначай, — сердито прошипел фон Готфрид и громко добавил: — Начнём осматривать вентиляционные системы. Предлагаю сразу пройти к работающим дизелям. Там-то, наверняка, имеются воздуховодные колодцы и всё такое прочее…
Три с половиной часа они слонялись по подземному залу. Третьяков большой линейкой измерял сечения вентиляционных отверстий, что-то усердно записывал в толстую тетрадь, ловко придерживая её на коленке своей второй, «искусственной» рукой в чёрной перчатке. Денис геологическим молотком откалывал от неровных стенок подземелья образцы горных пород, делал черновые наброски геологических планов. Фон Готфрид устраивал жёсткие выволочки каждому встречному и тоже что-то усердно чиркал в маленьком ярко-красном блокноте…
В этой подземной лаборатории собирали ракеты, на серебристых цилиндрах которых чёрной краской было крупно написано: «А-3». Цилиндры были высотой примерно пять с половиной метров, диаметром — сантиметров шестьдесят. Носовой отсек каждой ракеты заполнялся длинными батареями, под батареями размещались различные приборы, в том числе барограф и термограф, опознанные внимательным Гариком. К термографу крепилась миниатюрная автоматическая кинокамера. Ниже отсека с приборами были расположены баки с кислородом и жидким азотом. Затем шел отсек с парашютом, потом бак с горючим и, наконец, непосредственно ракетный двигатель. Четыре пера хвостового стабилизатора крепились своими нижними концами к кольцу из пластмассы.
— Солидная штука, весит килограмм восемьсот, а то и поболее! — уважительно констатировал фон Готфрид. — Ну что, тут закончили? Следуем дальше?
В следующем зале производили ракеты А-4, о чём свидетельствовали соответствующие надписи на корпусах. Эти изделия по всем параметрам значительно превосходили ракеты А-3: длина — более девяти метров, диаметр — около метра, вес — тонны четыре.
Начальником этой подземной лаборатории являлся тихий и застенчивый человек средних лет в больших очках с толстыми линзами, звали его — Вальтер Ридель. Герр Ридель был очень любезен и не скупился на подробные объяснения:
— Ракета А-4 состоит из четырех отсеков. Носовая часть представляет собой боевую головку весом около одной тонны, сделанную из мягкой стали толщиной шесть миллиметров и наполненную аматолом…
— Аматолом? — переспросил Третьяков и вопросительно посмотрел на Дениса.
Денис отрицательно помотал головой, а Ридель пояснил:
— Это очень удачное взрывчатое вещество, у него удивительно малая чувствительность к теплу и ударам…. Ниже боевой головки размещается приборный отсек, в котором — наряду с аппаратурой — помещается несколько стальных цилиндров со сжатым азотом. Азот применяется главным образом для повышения давления в баке с горючим. Ниже приборного располагается, как вы видите, топливный отсек. Это самая объемистая и тяжелая часть ракеты. При полной заправке на топливный отсек приходилось три четверти веса ракеты…. Бак со спиртом помещается наверху, из него через центр бака с кислородом проходил трубопровод, подававший горючее в камеру сгорания. Пространство между топливными баками и внешней обшивкой ракеты, а также полости между обоими баками заполняются стекловолокном. Заправка ракеты жидким кислородом производится перед самым пуском, после этого…
Проходил день за днём, одно гигантское помещение сменялось другим.
И было, право слово, было на что здесь посмотреть!
В мрачноватой кубической камере изготовляли самолёты-снаряды Fi-103.
Эти, так называемые крылатые снаряды, отличались от маленьких самолётов только тем, что были беспилотным.
На втором ярусе сотрудники в серых комбинезонах с надписью «Рейнметалл-Борзиг» колдовали над ракетой «Рейнботе». Это уже была настоящая многоступенчатая ракета, состоящая из трёх ступеней и стартового ускорителя.
— Такие штуковины вовсю применялись при штурме города Антверпен, — сообщил всезнающий фон Готфрид.
Здесь же производили зенитные радиоуправляемые ракеты «Вассерфаль», двигатели которых работали на топливной смеси, компоненты которой назывались «сальбай» и «визоль». «Сальбай» представлял собой азотную кислоту, используемую в качестве окислителя. «Визоль» же служил горючим, он относился к разработанной немцами группе ракетных топлив с виниловым основанием…. В носовой части ракеты «Вассерфаль» помещался хитрый взрыватель, срабатывавший по радиосигналу, передаваемому с
