Первым делом Денис поведал Кресту о вчерашнем происшествии в порту и о сегодняшнем — в пампе. На Саниных скулах вздулись крупные злые желваки, он недовольно помотал головой, встал из-за стола, подошёл к бармену, что-то пошептал на ухо. Бармен шустро выскочил в неприметную дверь, Крест вернулся на место и заверил:
— Сейчас с этими немцами разберутся по полной программе. Тут вопросов нет. Но странно это всё как-то…. Не успел ты, командир, сойти на аргентинскую землю, а тут уже ждут. Даже твои фотографии розданы — всем желающим…
Дробь конских копыт по мостовой прервала разговор на полуслове: это по улице Талара, ведущей к пампе, проскакало с десяток очень хорошо вооружённых всадников.
— Гаучо! — непонятно пояснил Саня. — Они страсть как не любят бошей, зато на всё готовы — ради прекрасных глаз одной небезызвестной тебе небесной сеньоры…
Денис ровным счётом ничего не понял, но переспрашивать не стал, решил не тратить время понапрасну. Он рассказал Кресту о войне, о последних боевых операциях, в которых ему довелось участвовать, о горькой судьбе Третьякова и Эдит Гражар, о смерти Татьяны и о своей маленькой дочери Насте…
Санька слушал очень внимательно, временами хмурился и качал головой, изредка посматривая в сторону симпатичной шатенки, продолжавшей свои изысканные конные экзерсисы.
Действительно, картинка была красивой: каурая, крепко сбитая, в редких белых пятнышках лошадка то шла аллюром, то резко переходила на медленный плавный галоп, иногда ловкая наездница поднимала лошадь на дыбы, после чего заставляла её несколько раз крутануться на месте…
Крест несколько раз щёлкнул пальцами поднятой вверх правой руки:
— Эй, мучачо, два крепких кофе и две больших рюмки граппы!
Через минуту шустрый мальчуган доставил на овальном подносе всё просимое, ловко расставил на столе и, пятясь, удалился, пожелав уважаемым сеньорам «доброй беседы».
— Давай, командир, помянем наших павших товарищей! — предложил Крест и одним глотком опрокинул в себя рюмку виноградной водки.
Денис последовал его примеру и чуть не поперхнулся: напиток оказался очень крепким, прямо-таки огненным, да и сивушное послевкусие усердно напоминало о существовании в природе рвотных позывов.
— Кофе-то отхлебни, Дэн! — заботливо посоветовал добрый Сашка. — Граппа без кофе — грубое издевательство над человеческим организмом.
Совет оказался дельным, после глотка ароматного кофе виноградная самогонка покладисто согласилась остаться в желудке у Дениса, по всему телу распространилась приятная горячая волна…
Крест неторопливо закурил длинную чёрную сигарету, предложил такую же Денису. Сигарета оказалась очень ароматной и непривычно крепкой.
— Чёрный табак, от него по утрам не бывает кашля, — пояснил Саня, после чего громко обратился к прекрасной всаднице: — Дорогая сеньора! Не соблаговолите ли прекратить мучить бедное животное? Вас уже двадцать минут ожидают для приятной беседы два записных мачо. Будьте же снисходительны, жестокая!
— Это что же — Мария? — неожиданно прозрел Денис.
Крестовский самодовольно усмехнулся, откровенно гордясь женой:
— Кто же ещё! Она, родимая! Такой наездницей стала — впору показывать в столичном цирке. У нас с ней сейчас на севере страны два ранчо: коровы и быки самых разных пород, австралийские овцы, горные ламы, немного племенных лошадей, в том числе, и орловских рысаков. Так вот, я, в основном, занимаюсь финансовыми делами, разной бухгалтерией, пошлой коммерцией. А Мари находится непосредственно на пастбищах: руководит гуртовщиками и скотниками, наблюдает за отёлами, лично животным делает прививки, ну, и тому подобное…
— А ты, значит, простой бухгалтер при ней? — недоверчиво протянул Денис и глазами указал на рукоятку кнута, торчащую из-за голенища Санькиного сапога.
— Ты про это? — Крест вытащил чёрный кнут, небрежно размахнулся и тонким кончиком плети ловко сбил с молодого куста розы маленький бордовый цветок. До куста было метров семь-восемь. — Эта штуковина предназначается не для лошадей и коров, а для всяких прохвостов и подонков. Места тут весёлые и неспокойные, знаешь ли, всякое случается…. А кнут — в умелых руках — любым японским нунчакам даст стопроцентную фору. Будет потом свободное время — покажу пару действенных финтов…
Мария ловко спрыгнула с лошади, передала уздечку подбежавшему смуглому парнишке, приветственно помахала рукой, но на веранду не пошла, скрылась за центральной дверью гостиницы.
— Переодеваться пошла, — улыбаясь, пояснил Крест. — Перед командиром полагается появляться при полном параде…. Извини, я тебя покину буквально на пару минут!
«Решил рассказать жене о смерти Тани, чтобы не было лишних нетактичных вопросов», — понял Денис.
Крест вернулся минут через десять, в одной руке принёс двухлитровый кувшин с белым сухим вином, в другой — три высоких бокала.
— Эх, забыл совсем! Видимо, подкрался старческий склероз…, - вспомнил о чём-то важном Саня, ставя кувшин и бокалы на стол. — Эй, чико! Принеси плитку шоколада для сеньоры, а нам — солёных орешков кешью! А, чуть погодя, ещё три бокала пива…
— Он, что же, знает, какой шоколад нравится Мари? И твои пивные предпочтения официанту хорошо знакомы? Наверное, часто останавливаетесь в этой гостинице? — спросил Денис.
— Нет, совсем нечасто, раза три-четыре за год, — Крест задумчиво подёргал за мочку уха. — Понимаешь, Талар — совершенно особое место, нейтральное, так сказать, здесь ничто не отвлекает от разговоров…. Как бы это тебе объяснить? Все другие города и городки Аргентины очень сильно и безнадёжно политизированы. В одних коммунисты и социалисты преобладают, в других хустисиалисты мазу держат, в третьих — правые ультра и наци, в четвёртых — военизированные католики…. Поэтому все приезжие — без всяких исключений — тут же попадают под пристальный и всеобъемлющий контроль…. Вдруг у них другая политическая ориентация? Враг не дремлет, необходимо неустанно бдить и следить за всеми чужаками! И только в Таларе (единственном — на всю страну!) живут одни аморфные и сонные бюргеры. Только здесь можно спокойно поговорить, не опасаясь чужих чутких ушей. Вот так оно…. Что же до пива и шоколада. Аргентинцы, они же очень консервативны в своих пристрастиях и вкусах. Тут любимые марки и сорта — у большинства населения — одни и те же. Когда ты просишь принести плитку шоколада, не уточняя при этом марки, то тебе обязательно принесут «Ноэль», а если закажешь «просто пива», то обязательно притащат пол-литровый бокал «Кильмес-Кристаль»…
— Надо же! — восхищённо покрутил головой Денис. — А ещё что характерно для местного населения?
— Что ещё? Свободолюбие, наверное. Причём, во всех его многочисленных проявлениях…. Не терпят аргентинцы узды, даже обоснованной и полезной во всех отношениях. Например, в Буэнос-Айресе до сих пор нет ни одного светофора. Представляешь?
— Не может такого быть! В крупнейшем городе Южного Полушария — нет светофоров?
— Может, может! — улыбаясь, заверил Крест. — Скоро сам убедишься…. Тут простая логика: — «Чтобы мне, свободному кабальеро, всякие огоньки указывали, когда мне ехать, а когда стоять? Не бывать такого! Ущемление прав, к оружию, братья! Свобода — превыше всего!». Вот так и живём….
На плечи Дениса опустились тёплые женские руки, и знакомый глубокий голос негромко произнёс:
— Ну, здравствуй, командир! Ужасно рада тебя видеть!
Он обернулся и встретился взглядом с чёрными глазами потомственной алтайской колдуньи. Только сейчас эти глаза были добрыми, ласковыми и немного грустными, а бывало.… Бывало, что без значительной доли страха в них невозможно было смотреть: бездонные жуткие колодцы, в которых тонуло само Время…
Мария звонко чмокнула его в нос, подставила для ответного поцелуя свою смуглую щёку, нежно провела ладонью по волосам Дениса.
— Седой весь.…Впрочем, — лукаво посмотрела на мужа, — и другие от тебя не отстают. Доблестные
