идальго, тоже мне!
— А у тебя — ни одного седого волоса! Красишься, наверное?
— Ничуть не бывало! — широко улыбнулась Мари. — Сама не понимаю, что происходит с моими волосами?! Ты же помнишь, что они были чернее антрацита? Чернее — безлунной южной ночи? А, сейчас? — встряхнула густой каштановой гривой. — Три года здесь с Сашей пожили, после того как переехали из Уругвая, я родила ему ещё одну двойню, а через неделю после родов волосы — сами собой — поменяли цвет…. Как такое может быть? У тебя, дон Оскар, есть какие-нибудь знакомые учёные, могущие объяснить данный казус?
Денис откровенно любовался своей давней подчинённой. Мари ни за что было не дать её сорока лет, так, тридцать, тридцать один, не больше. Стройная точёная фигурка, высокая полная грудь за белой кружевной блузкой, тонкая талия, длинные ноги, скрытые до колен тесной светло-синей юбкой…. А, лицо? С каштановыми волосами, да в таком ярком макияже — он никогда бы её не узнал. Встретил на улице и прошёл бы мимо, хотя, про себя отметил бы, что, мол, не перевелись ещё на этой планете красивые женщины.…Только кривой шрам на левой щеке, полученный почти шестнадцать лет назад в быстротечной схватке с филиппинскими туземцами, вот и всё, что осталось от былого облика прежней Марии. Шрам, впрочем, женщину совершенно не портил, наоборот, придавал её красоте дополнительную диковатую пикантность…
— Ты же раньше не пользовалась косметикой! — воскликнул Денис. — Никогда и ни за что! А тут какой-то парижский облик…. Да нет, ты не подумай чего. Тебе очень даже идёт! Просто непривычно немного…
Мари снова улыбнулась:
— Думаешь, мне самой нравится — мазаться всякой сомнительной гадостью? Совсем не нравится! А маникюр с педикюром, вообще, полный бред, на мой вкус…. Но ничего не поделаешь, местные незыблемые обычаи и традиции. Приличная аргентинская женщина никогда не выйдет из дома без яркого макияжа. Никогда! Лучше уж — полностью голой!
Денис сильно хлопнул ладонью по лбу:
— Совсем забыл! Извините своего пожилого командира! А дети-то как? Иван с Мартой? Малыши? Как их, кстати, зовут?
Мария мимолётно, и, как ему показалось, тревожно, переглянулась с Крестом, заговорила плавно и вдумчиво:
— С маленькими всё нормально, они сейчас с няней на асьенде, им через три месяца исполнится по пять лет. Мальчика зовут Володя, девочку — Клара. Надеюсь, догадываешься, командир, в честь кого они названы, не надо напоминать? А вот старшие…, - нахмурилась и на секунду замолчала. — Им уже по девятнадцать лет, в этом году закончили школу. Здесь всё гораздо сложнее…. Понимаешь, Дэн, Аргентина — страшная страна, очень уж привязчивая. В католических школах очень хорошо умеют промывать сознание ребёнка, «лепить» из него «настоящего аргентинца»…. Всё очень просто: в школе каждый день начинается с церемонии подъема национального флага. Бело-синего. И все дружно хором поют гимн: «Оид морталес эль грито саградо…». Каждое утро поют, месяц за месяцем, год за годом. Плюсом к этому — католическое воспитание…. Марта и Иван стопроцентные аргентинцы, настоящие портеньо! Портеньо — это коренные жители Буэнос-Айреса. Дети даже не догадываются о своём русском происхождении, мы им ни о чём не рассказывали…. А теперь, если и узнают, то, такое впечатление, это абсолютно ничего не изменит. Они — аргентинцы, эта страна — их настоящая Родина! Даже не знаю, что и делать, если Центр вдруг прикажет возвращаться в Союз. Не знаю…
Крест печально подтвердил:
— Маша полностью права. И Иван и Мартина настоящие аргентинцы…. Политикой интересуются — до полной потери рассудка. Сынок у нас — ярый перонист, даже с местными ультрас якшается. А у дочери, наоборот, все друзья — социалисты, коммунисты и троцкисты…. Ненавидят Иван и Марта друг друга, чуть до драк дело не доходит. Не знаю, что с ними дальше делать…. Да и личная жизнь у обоих очень уж бурно развивается, друзей и подружек меняют, как английские аристократы — перчатки. Под Южным Крестом подростки очень рано созревают для взрослой жизни…
Денис недоумённо пожал плечами:
— Вот ты, подруга, ругаешь эту страну. А посмотри — во что сама одета, в какие цвета!?
Мари бросила быстрый взгляд на свою светло-синюю юбку, белую блузку, мужской бело-голубой галстук в полоску, свободно висевший на её стройной шее, грустно улыбнулась.
— Вот видишь, командир, я тебе правду говорю: привязчивая эта ужасная Аргентина, хочешь, не хочешь, а всё равно полюбишь её…
Сухое вино в кувшине уже заканчивалось, юный официант принёс запотевшие бокалы с «Кильмес- Кристаль».
— Ладно, друзья, — решил Денис. — Давайте позабудем на время о личных проблемах и перейдём к нашим глобальным делам…
Снова раздался топот копыт, послышался громкий свист, это вернулись всадники, которых Саня назвал «гаучо».
— Всё в порядке, сеньор Алекс! — прокричал один из них, видимо старший, одетый в классическую ковбойскую куртку с многочисленной бахромой во всех местах, на плечи же остальных кавалеристов были наброшены свободные пёстрые накидки, напоминающие покроем пончо.
Поперёк лошади одного из гаучо было переброшено тело, наездник резко дёрнул рукой, и тело безвольно упало на утоптанный песок площадки для конной выездки.
Всадники вновь куда-то ускакали, только их «старший» соскочил на землю, накинул уздечку коня на столбик изгороди, неторопливо, соблюдая чувство собственного достоинства, подошёл к столику, за которым сидели Денис и его друзья, небрежно отсалютовал указательным пальцем правой руки:
— Ещё раз приветствую вас, доблестные кабальерос! Донна Мария, вам наше отдельное и безграничное почтение! Докладываю. Мофы потеряли трёх человек убитыми, после чего незамедлительно отошли к своему поселению. У нас только один легкораненый, пуля слегка задела бедро…. Но я бы не советовал успокаиваться и расслабляться, фридолины, они жутко упрямые, куда там ослам и мулам. Боши могут запросто устроить засаду, когда вы будите возвращаться в столицу…. Предлагаю вам здесь бросить машины, за ними найдётся, кому присмотреть, и поехать в Буэнос-Айрес на лошадях, естественно, в нашем сопровождении. Мы будем только рады — оказать вам такую пустяковую услугу…
— Большое тебе спасибо, Гарри, — грациозно кивнула головой Мари. — Мы подумаем над твоим предложением. Пока расскажи, чей это труп вы привезли с собой?
— Господи Боже, да это же старик Педро! — громко известил хозяин гостиницы, склоняясь над телом. — Кто его убил и за что? Педро же был совсем безобидным, выпивал вот только сверх меры, а так — и мухи никогда не обидит…
Гарри многозначительно хмыкнул:
— Не знаю, за что боши кончили беднягу, но то, что он им чем-то очень сильно насолил, это точно: десятка полтора дырок в нём насчитали мои ребята.
Денис смущенно опустил глаза: получалось, что он — хотя и косвенно — виноват в гибели старика.
— Не хочешь ли выпить, Гарри? — любезно полюбопытствовал Крест. — Тебе как всегда? Чико! Тащи сюда бутылку «Белой лошади», стаканы и кровяную колбасу!
— Донна Мария! — громко позвал от стойки бармен. — Вам звонят по телефону, подойдите, пожалуйста!
Мари, негромко пробормотав традиционное «пор фавор», грациозно встала из-за стола и скрылась за барной стройкой.
Вернулась она через две минуты — официант даже не успел принести заказанное виски — озабоченная и сильно встревоженная.
— У нас неприятности, кабальерос! Сегодня утром проклятые мофы сбили из зенитки наш гидроплан. В последний момент Мартина сообщила по рации, что они постараются сесть на какое-то большое болото,
