— Тем не менее, — голос девушки неожиданно обрёл непреклонную силу: — Это не означает, что я тут же брошусь вам на шею! А, может, и брошусь? Ещё не знаю.… Да и не сеньорита я уже давно, если честно. И разговоров, что, мол, вы у меня только второй, не дождётесь…. Такая вот я, какая есть! Вам что же, мой отец — доблестный кабальеро Алекс Сервантес — ещё не жаловался на лёгкие нравы современной аргентинской молодёжи? Жаловался? Вот видите! А если я вам не нравлюсь, то можете уплывать обратно — вместе со своим изумительным свистком! К чёртовой матери! Сама разберусь, без вашей дурацкой помощи, не маленькая…
Денис молчал, абсолютно не зная, что надо делать дальше.
Глупое сердце подсказывало: — «Кончай говорить ерунду! Сгреби её в охапку и поцелуй! Так поцелуй, что бы всё остальное она сделала сама!»…
«Чтобы такое сделала …», — нашептывал ехидный внутренний голос…
«Пошли вы куда подальше, умники хреновы!» — неожиданно он разозлился и на сердце и на голос. — «Если надо будет поцеловать, то и поцелую! А разрешения спрашивать — ни у кого не буду!»…
Тишина. Тёплое нежное солнышко. Недовольное фырканье голодных глухих кайманов.
Странно это всё, странно…
Марта первой заговорила о реальных делах:
— Дон Оскар, мы что же, так и будем тут в «гляделки» играть? Глаза у вас, безусловно, красивые. Да и у меня — также. «Гляделки» можно, безусловно, и на «бутылочку» заменить. Почему бы и нет? Но может, стоит задуматься и о серьёзных вещах? Какие у нас с вами ближайшие планы?
Денис неопределённо пожал плечами:
— Совершенно обычные планы: возвращаемся — тем же путём — к берегу. После чего идём к старым заброшенным каменоломням. Там мы должны встретиться с вашим отцом и братом, они вас ищут на Досе, другом притоке Грязнухи, у них и рация имеется…
— А где моя мама?
— Она осталась в базовом лагере, ждёт прилёта гидроплана. Да, а вы плавать-то умеете? — забеспокоился Денис. — Неужели не умеете?
— Во-первых, переходим на «ты», — непреклонно объявила Марта. — Я так хочу. Сколько можно играть в родовитых аристократов? Ещё раз «выкнешь», или назовёшь меня «сеньоритой» — серьёзно обижусь и вызову на дуэль. Понятна доблестному идальго такая нехитрая сентенция? Во-вторых, с чего это ты решил, будто я не умею плавать?
— Сеньора Мария Сервантес, твоя мать, умеет практически всё: объезжать диких мустангов, рисовать картины, метко стрелять — из всех видов оружия, болтать без умолку — на ста языках…. Только вот воды она панически боится и падает в обморок, если входит в водоём по грудь. Вдруг, ты в неё пошла?
— Есть такое дело, — согласилась Марта. — Мама, действительно, не умеет плавать. Но — по данной конкретной позиции — я пошла в отца и плаваю, как натуральная рыба…. Только вот не как ты, — руками изобразила кроль, — а вот так, — продемонстрировала технику браса. — Так, конечно, получается гораздо медленнее, зато я могу без остановок плыть сколь угодно долго. Два года назад я даже Ла-Плату — на спор — переплыла. Представляешь?
Денис уважительно покивал головой: переплыть Серебряную Реку — дело крайне непростое и, безусловно, очень даже почётное.
— Да, а как же Игнасио? — вспомнил запоздало. — Сеньора Мария говорила, что у него сильно повреждён позвоночник. Придётся для его транспортировки плот мастерить. Из чего вот только? Ты же все деревянные части самолёта уже сожгла…
— Не придётся ничего мастерить, не нужен плот, — печально вздохнула девушка и показала рукой на невысокий холмик, сложенный из прибрежных камней. — Игнасио умер вчера на рассвете…. Долго мучился, кричал страшно. Даже эти глухие кайманы, такое впечатление, прониклись и немного отплыли от острова. Я его похоронила…. Кстати, откуда это мама узнала, что у него было плохо с позвоночником?
— Зеркало Святой Бригитты, — коротко ответил Денис.
— Ах, да. Эта волшебная штука. Я недавно тоже общалась с ней, три недели назад, когда папа с мамой уехали в Буэнос-Айрес, а я одна осталась на асьенде.
— И, как? Кого видела?
Марта посмотрела ему прямо в глаза, так посмотрела…
— Я попросила у Зеркала показать лицо человека, от которого у меня родится сын, — загадочно и многозначительно замолчала.
— И, что?
— Тебя и увидела, понятное дело! Ты как раз в Боготе поднимался на борт «Конте Гранде». Понимаешь теперь? Это — Судьба…
Денис прошёлся по островку, осмотрел погрызенный кайманами гидроплан. Да, самолёт восстановлению не подлежал, жалко. А вот из чего же его сбили? Пробоин, следов осколков, иных механических повреждений не наблюдалось.
— Оскар, я готова! — долетел до него звонкий голосок.
Марта сняла свои штаны, забросила их за спину, крепко связала между собой штанины у себя под грудью, закрепила на талии полиэтиленовый пакет с документами, фотоаппаратом, отщёлканными кассетами с плёнкой и маленьким чёрным пистолетом.
— Расскажи, как вас сбили, — попросил Денис, стараясь не смотреть на её голые, безумно красивые и стройные ноги.
Девушка задумалась.
— Я и сама ничего толком не понимаю. Вдруг, откуда-то со стороны гор, где находится озеро, из которого вытекают Уна и Дос, показался непонятный серебристый цилиндр. За цилиндром от самой земли тянулся широкий белёсый след. Эта штуковина летела очень и очень быстро, не долетев до гидроплана метров сорок, она неожиданно взорвалась…. Ударной волной, как потом сказал Игнасио, повредило тяги рулей высоты. Это где-то в самом хвосте самолёта…. А ещё какие-то лонжероны помяло. Вот и пришлось срочно идти на посадку…
«Реактивная ракета „земля-воздух?“, — удивился Денис. — „Следовательно, в этой глухой сельве есть какой-то жутко секретный и важный объект, который эта ракетная зенитная батарея и охраняет. Интересное дело…“.
— У тебя там мыло имеется? — уточнила Мартина, отвлекая его от раздумий. — А-то мне помыться надо срочно, постираться. Изгваздалась вся — как последний поросенок…
— Очень симпатичный поросёнок! — горячо заверил он девушку. — У меня в пироге всё имеется: мыло туалетное, хозяйственное и, даже, маленький полиэтиленовый тазик.
— Тогда поплыли?
— Хорошо, — согласно кивнул головой Денис.
— Можно, я буду дуть в свисток? А? Отдай, не жадничай! — Марта говорила так, как будто они были знакомы уже не одну тысячу лет. — Ну, что тебе стоит? Не вредничай!
Через двадцать секунд он безропотно протянул ей свисток:
— Бери, дорогая, пользуйся!
— Ого, уже — дорогая? Да ладно, не красней. Это я просто так, из природной вредности…
— Послушай, — замялся Денис. — А это — правда?
— Что — это?
— Ну, что в Зеркале ты увидела меня?
— Святая правда! Клянусь всеми Святыми и здоровьем нашего будущего мальчика! Кстати, я решила его „Денисом“ назвать, в твою честь…
Они поплыли медленно, изредка касаясь друг друга локтями и ступнями ног. Марта лукаво и довольно улыбалась, следовательно, эти касания были совсем не случайными.
Глухие кайманы плескались где-то в непосредственной близости, впрочем, так и не решаясь пересечь границы магического круга.
Когда до берега оставалось метров двенадцать-пятнадцать, Марта неожиданно остановилась, и,
