Вскоре и другие летучие мыши, поддавшись панике, встали на крыло. Началась настоящая звуковая вакханалия: визг, переходящий в надсадные хрипы, вопли ярости, стоны боли, глумливое улюлюканье….
Зелёный Дракон проснулся, предсказуемо рыкнул и принялся — одну за другой — запускать в ночное небо длинные огненные струи. Фигурка в светлых одеждах зашевелилась, пошатываясь со сна, поднялась на ноги и, взявшись ладонями за металлические прутья клетки, принялась вертеть черноволосой головой по сторонам.
'Это, точно, Мари!', — уверенно заявил внутренний голос. — 'Черты лица неразличимы в полумгле. Но эти голубые, такие яркие глаза! Их нельзя перепутать с какими-либо другими…'.
— Мари! — громко, стараясь перекричать мышиную какофонию, закричал Томас. — Это я! Посмотри наверх! Наверх смотри!
— Вижу тебя, — прилетел едва слышный ответ. — Вижу…
— Я спасу тебя! Слышишь? Спасу! Только уши заткни пальцами! Заткни уши и жди! Минут пятнадцать жди! Слышишь меня?
— Слышу, жду, затыкаю…
Томас быстро, но, одновременно, и осторожно зашагал обратно — к заминированной трещине. Неотвратимо приближался рассвет, звёзды принялись задумчиво и сонно перемигиваться, вокруг заметно посветлело, вернее, посерело…. Он посмотрел на небо: маленькая тёмно-красная точка, снижаясь, зависала над 'Драконьем логовом'.
— Понятное дело, 'эльфийский воробей' включил камеру инфракрасного слежения, — высказался в полголоса Томас. — Реагируют, гадёныши, на непонятные шум и на драконьи огненные 'плевки'…. Только поздно уже, братишки, реагировать. Не успеть вам, ублюдки!
Он взял в руки похудевшую бухту шнура и, разматывая её, стал осторожно отступать вниз по склону. Метров через пятнадцать-семнадцать, когда в ладонях остался лишь кончик верёвки, он опустился на землю и выбрал — до лёгкого натяга — верёвочную слабину. Накинул на голову — как получилось — камзол, закрыл глаза, прочитал про себя на немецком языке короткую молитву, вспомненную недавно, глубоко вздохнул-выдохнул и резко дёрнул за шнур.
— Раз, два, три…, - считал Томас про себя, старательно зажимая уши ладонями.
Взрыв! Но совсем несильный, приглушённый. Он оторвал ладони от ушей и тут же вернул их на место — по причине оглушающего и резкого треска…
'Такое впечатление, что где-то рядом — одна за другой — начали палить пушки…', — подумал Томас. — 'Наверное, так трескается гранит. Лишь бы только — в правильные стороны…'.
Треск затих. Вернее, сменился громким шуршание, которое — через несколько секунд — завершилось страшным грохотом…
'Это отколовшаяся часть скалы сорвалась вниз', — пояснил внутренний голос. — 'Прямо на голову Дракона! Ура! Победа!'.
Выждав две-три минуты, Томас поднялся на ноги и подошёл к трещине, где ещё совсем недавно располагалась граната. Теперь же трещина превратилась в неровную кромку нового обрыва, заглянув за которую, он радостно и довольно зацокал языком.
Обломок скалы упал вниз не плашмя, а, соскользнув по внутренней поверхности трещины, которая была наклонена к линии горизонта примерно под сорок-пятьдесят градусов. Благодаря этому, обломок сперва пролетел немного вперёд и только потом рухнул вниз.
— Хорошо, что Зелёный Дракон — в момент взрыва — лежал, развернувшись мордой к скале. Наверное, специально так сделал, чтобы не видеть и не слышать визгливых летучих мышей, — подытожил Томас. — Поэтому его голова — вместе с глазами — совсем и не пострадала. А вот три четверти остального туловища, увы, раздавлены безвозвратно…
'Смотри-ка, братец, а зверюга-то был — натуральным мутантом!', — напомнил о себе внутренний голос. — 'Вон, цветные проводки торчат во все стороны, да и сгоревшей электроникой воняет характерно. Вместе с тем, присутствуют и обширные лужицы ярко-красной крови…'.
— Нам сейчас без разницы — мутант, не мутант…, - устало ответил голосу Томас. — Главное, освободить Мари…. А то, что у Дракона уцелела голова, так мне данный факт до фонаря. Зачем, спрашивается, теперь нужен правый драконий глаз, когда Мари здесь? Кстати, может, Бродяга на это и рассчитывал?
Внезапно ветер полностью стих, а с неба опустился густой, молочно-белый туман. Впрочем, висел туман только над скалами, и в каменный мешок опускаться не торопился. Более того, в 'Драконьем логове' стало даже светлее, создавалось впечатление, что жёлто-зелёным прожилкам неизвестной горной породы светить в замкнутом пространстве гораздо «комфортней».
Томас отошёл вдоль обрыва метров на семьдесят-восемьдесят, чтобы не спускаться на обломки рухнувшей скалы, отцепил от пояса вторую бухту верёвки, огляделся по сторонам. Высмотрев подходящее по форме скальное образование — в виде короткого и толстого рога — он накинул на каменный нарост двойную петлю, а другой конец верёвки сбросил вниз.
Боязнь высоты — штука крайне неприятная и навязчивая. Преодолевая липкий страх, Томас медленно перебирал по верёвки руками, «шагая» ступнями ног по неровной вертикальной скале. Его глаза были крепко зажмурены, по спине и лицу струились ручейки (не капли, а, именно, ручейки!) ледяного пота. Можно, конечно же, было вернуться к древним ступеням, спокойно спуститься по ним и вдоль берега озера выйти к 'логову Дракона'…. Но, но, но…. Не хотелось ему терять времени на такие глупости. Сердце стучало учащённо и неровно, грозя вырваться из груди и улететь.
Куда улететь? На встречу с ней, любимой и единственной…
Верёвка оказалась короткой и не доставала до земли примерно на метр. Он разжал руки, ловко приземлился, выпрямился и, что было сил, побежал к скале, на вертикальной плоскости которой была закреплена клетка с пленницей.
Их разделяло около шести метров.
— Как ты? — хрипло спросил Томас, задирая голову вверх.
— Хорошо. А ты?
— Я? Я люблю тебя!
— Я тоже — люблю…
— Повтори, пожалуйста…
Минут через пять-шесть, Тома опомнился:
— Что это мы, наверное, сошли с ума? Надо же тебя вытаскивать из этого дурацкого узилища.
— Надо…. Только вот как? На дверях висит огромный замок.
— Ничего, я сейчас залезу к тебе — вместе с большим камнем — и разломаю этот замок на мелкие кусочки…
Легко сказать — сейчас заберусь, а вот реально залезть на шестиметровую высоту — это гораздо труднее…. Решение пришло уже через несколько секунд: надо забросить к Мари конец верёвки, она его крепко привяжет к прутьям клетки, после чего залезть наверх, в темпе раскурочить замок, открыть дверь и, вволю нацеловавшись, по очереди спуститься вниз. Дело оставалось за малым, а, именно, надо было срочно раздобыть где-нибудь семь-восемь метров прочного шнура.
Томас отправился обратно, к месту, где он недавно спустился с обрыва. С минуту беспорядочно подёргал за верёвку и, задумчиво почёсывая в затылке, отошёл в сторону.
'Да, задачка!', — обеспокоено зашелестел внутренний голос. — 'Верёвка очень прочная и не порвётся, сколько ни дёргай за неё…. Каменный рог, на котором закреплена петля? Даже, если он и обломиться, это не приведёт ни к чему хорошему. Прилетит по темечку тяжёлой каменюкой, и все дела…'.
— А я даже лук не захватил с собой! — огорчился Томас. — Можно было бы попробовать — стрелами перебить верёвку на нужной высоте…. Остаётся одно: запрыгнуть на верёвку, проползти вверх метра на два и обрезать. Потом снять рубаху, порвать её на полосы и надстроить к шнуру недостающую часть…
— Эй, Утренний хоббит! — раздалось сверху. — Слышишь меня?
Томас торопливо отошёл от скалы метров на пятнадцать-двадцать, задрал голову: на кромке обрыва — сквозь густую пелену тумана — маячило непонятное рыжее пятно.
