насобирал массу всяких образцов. Крис раздражал запах гниющих фруктов, но она молчала, пока не начала жаловаться Лейла.
— Наверху есть что-то вроде плато, — сказал Уитби. — Может, там прохладнее, а морской ветер должен сдувать комаров и мошек.
Крис не хотела использовать беременность как повод для уклонения от работы, но с радостью позволила мужчинам поставить шалаш из толстых веток на холме с видом на чудесный залив с белым песчаным пляжем. (Потом выяснилось, что в белом песке живут какие-то особенно злобные и очень кусачие насекомые, и прелесть пейзажа немного поблекла, а Сара с Крис удобнс расположились выше неприятных соседей.) Нашлись даже ветки поменьше для вееров.
Дул прохладный ветерок, наполненный ароматами цветов, распускавшихся где-то в глубине континента.
Лейла пошла на разведку с Уитби, но вскоре вернулась — ее лицо и голые руки покрылись пятнами от сока растений, через которые они прорубали себе дорогу.
— Этот сок, — говорила Лейла, пока Крис и Сара пытались ее отмыть, — очень липкий. Джо надеется, что мы нашли заменитель резины.
— Интересная манера проверять гипотезы, — пробурчала Сара. — Помогает?
Лейла вздохнула.
— Только пока вода не высохнет.
— Что бы мы сейчас отдали за антигистамин! — воскликнула Сара.
— У нас достаточно химиков… — напомнила Крис.
— И только один слабенький микроскоп, так что возвращаемся к методу проб и ошибок.
Влажные компрессы немного помогли. Крис с Сарой сделали еще парочку из бинтов и обернули руки, лицо и шею Лейлы.
Тут очень вовремя решил появиться на свет ребенок Сары. Он родился до возвращения своего отца и остальных, хотя Крис немедленно передала Джо сигнал SOS.
— Наверное, я ошиблась в расчетах, — извинялась Сара перед невольными акушерками, когда поняла, что начинаются роды. — Все из-за тридцатичасовых суток и семимесячной беременности…
— Ерунда, — хором воскликнули Крис и Лейла.
— Мы прекрасно знаем, что делать, — добавила Крис, хотя была близка к панике.
Однако обошлось. Ребенок, крепкий и здоровый, родился очень быстро. И маму, и малыша уже вымыли, когда появился отец, раскрасневшийся от бега и здорово исцарапанный.
Потом Уитби и каттени поздравляли Джо и Сару, хором восхищаясь ребенком.
Крис следила за Зейналом, гадая, отличаются ли дети каттени от человеческих.
— Маленький, — пробормотал Зейнал, понимая, что все ждут его слов.
— Маленький? — возмутился Джо.
Сын испуганно затрепыхался у него на руках.
— Вовсе даже и не маленький, — отрезала Лейла, поразив всю команду: она редко кому противоречила. — Почти четыре килограмма. Здоровенный!
— И я себя хорошо чувствую, — подала голос Сара. — Как приятно снова сделать так, — добавила она, обхватив руками колени: женщина не сидела в любимой позе уже несколько месяцев.
— Какие же дети рождаются у каттени, если ты считаешь этого маленьким? — спросила Крис, решив, что лучше все выяснить заранее, чтобы он не разочаровался в ее ребенке.
Зейнал отмерил расстояние руками.
— Бедные женщины, которым приходится вынашивать
— Голова больше. Наверное, и кости шире, — задумчиво предположил Джо.
— Главное, чтобы был здоров, остальное не важно, — глубокомысленно заметил Уитби.
Юный Энтони Марли вынудил команду покинуть неблагоприятную для его здоровья местность и вернуться к Уединенному Заливу. Сара пыталась возражать, уверяя, что они с малышом чувствуют себя прекрасно и исследования можно продолжить. Однако Джо и слышать ничего не хотел: он собирался поскорее показать жену и ребенка врачам.
Леон Дейн объявил, что Сара отлично перенесла роды, а Фозия Джонстон, дежурный педиатр, сказала, что здоровью маленького Энтони может позавидовать любая мать.
Братья Дойл, которые теперь по большей части работали столярами и плотниками, наставляя в своем искусстве остальных, подарили Саре и Джо колыбельку для новорожденного.
— Работаем все тридцать часов, что Господь отпустил суткам на Ботанике, только бы справиться с заказами, — поделился Ленни после должного знакомства с Энтони и поздравления родителей. — Знаете, эта планета все больше становится похожей на дом. Вот и дети появились.
Ленни выглядел грустным.
— Скучаешь по своим?
Сара сочувственно потрепала его по плечу.
Лицо Ленни озарилось улыбкой.
— Немного, но у кого есть время думать о прошлом, когда нам еще столько надо успеть!..
Глава 11
Зейн Чарльз Бьорнсен появился на Ботанике утром, ровно через двести двадцать два дня после момента зачатия. Ребенок был длинный — весь в отца. У малыша уже пробивались волосы, а ногти пришлось обрезать вскоре после рождения, чтобы он не расцарапал себе лицо.
Он не походил на Энтони Марли — красный, сморщенный комочек, какой может любить только мать.
— Зейн — прекрасное имя, — сказала Крис Зейналу. — Один из моих самых любимых западных писателей — Зейн Грей. И я восхищаюсь Чаком Митфордом.
— Но он не отец.
Зейнал только поднял бровь, не решаясь задать вопрос, на который Крис не хотела отвечать.
— Нет, но я не вижу причин, чтобы я… то есть мы… не оказали ему чести стать крестным отцом.
— Крестным отцом? — Губы Зейнала дрогнули. — Крест, Бог, о боже…
— Нет, не «о боже». Настоящий Бог, которого чтит отец Якоб.
— А он есть?
Зейналу не верилось во Всевышнего, хотя несколько оказавшихся на планете священнослужителей пытались выполнять свой долг. У протестантов не возникало особых проблем, но вот отец Якоб намучился — у него не хватало необходимых атрибутов для мессы.
Маруччи оказался ярым католиком. Он как мог успокаивал доброго отца — такая смена ролей то и дело случалась на Ботанике.
— Если Бог везде, то и здесь он тоже есть, падре, и он примет молитвы своего искреннего служителя. Первые католики обходились без алтаря и мощей, а причащались хлебом и вином. Хлеб и вино у нас есть. Вера тоже есть. Вы будете читать молитвы, а я буду вашим служкой.
Митфорд и обрадовался, и встревожился, узнав, что ребенка назвали в его честь.
— Все подумают, он мой, а это не так, — резко бросил сержант. — То есть я хотел, чтобы это было так, Крис, — поспешно поправился он. — То есть… это большая честь для меня… черт, ты же понимаешь, о чем я.
— Конечно, Чак.
— Так кто все-таки счастливчик?
— Помнишь тот самогон, что приготовили Леон и Майок, когда я сломала руку?
— Помню, — удивился Митфорд. Потом нахмурился. — Хочешь сказать, тебя изнасиловали, а ты смолчала?
