месте происшествия еще можно было как-то объяснить, то их исчезновение через дыры в потолке не поддавалось никаким внятным истолкованиям. Приходилось до конца разыгрывать свои роли, то есть спокойно выйти в парадный вестибюль ресторана, выполненный в виде громадного улья, с решетками сотов, деревянными стенами, чудовищными механическими пчелами со встроенными вместо жал пулеметами на случай появления медведей, пройти по стеклянным шестигранным плиткам пола, сквозь которые виднелись шевелящиеся белесые личинки, миновать засахарившихся и застывших охранников, вышибал и швейцаров, обряженных в круглые полосатые костюмы, делавшими их похожими скорее на объевшихся тигров, чем на пчел-сторожей, пнуть тонкую медовую пленку на месте двери, дать ей неторопливо стечь и оказаться на свежем, пропахшем бензином и гарью холодном воздухе, содрать респираторы, избавляясь от въевшегося в них приторного запаха, напоминающего уже не аромат меда, а вонь разложения, рассеяно помахать сидящим на броне танка и БТРа спецназовцам и ждать непонятно чего, так как бродить в подобном виде по городу невозможно, а снимать маскировку прямо здесь, на траверзе «Улья», чревато возбуждением нездорового интереса со стороны доблестной милиции.
Дурацкую привычку задавать друг другу бессмысленные вопросы в безвыходных ситуациях члены Общества изжили в себе давным-давно, лихорадочно искать обходные пути преодоления непреодолимых препятствий было не в их правилах, стрелять в кого ни попадя от страха и безнадежности они не умели, так как не знали что такое страх и что такое надежда, поэтому Павел Антонович, Вика и Максим продолжали спокойно стоять у входа в ресторан в расслабленных, уверенных позах врачей, чей водитель, пока они работали внутри по вызову, решил немного почумарить или съездить домой пообедать горячими щами.
— Нашего охломона не видели, ребята? — спросила Вика, подойдя к танку, задрав голову и прилепив к траку увесистый брикетик пластиковой взрывчатки, способный запустить тяжелую машину в небо.
Увидев симпатичное лицо, позу полного повиновения с открытым горлом и честно смотрящими глазами, солдаты оживились, выразились в том смысле, что, мол, не видели, что приехали только сейчас, как можно было бросить такую девушку в таком злачном месте, давайте мы накостыляем вашему водиле, или, того лучше, подбросим вас до дома, вы ведь домой, видать, собрались, вон как темнеет, скоро посты выставят, а мы вас на танке, на броне подкинем, только хрупки вы для таких поездок, тут лучше всего на заду побольше иметь, ну, мы вам скатку дадим, довезем в лучшем виде, а если хотите, можете и в башню залезть, вам там нормально будет, а что, девочка, действительно хорошая мысль, я тебе свое командирское место уступлю, ты там вполне уместишься, можешь даже шлем надеть, ну как? не жмет? а вот сюда надо смотреть, перископ называется, а это кнопка подачи в лоток боеприпасов, здесь — наведение на цель, видишь, как хорошо все видно, куда хочешь стрельнуть, извиняюсь, рука случайно соскользнула, да и тесно тут, ничего я не имел в виду, так вот, если здесь нажать, то вон тех домов не будет, а если здесь подкрутить, то вот этот вертолет придется с асфальта соскребать, а ты думала — вертолетчики сильнее нас?! что они — элита?!! нет, послушайте, братцы, что о нас гражданское население думает, нет, тут агитационная работа нужна, ведь вертолетчики это… нет, как можно, при дамах, сержант, подтверди, а лучше расскажи, сколько мы на своем веку этих «акул» выпотрошили, дык, ведь, понимаешь, не-е, постараюсь, сам… понимаю… фильтровать… надо…, едем… мы… а они… над… нами… такие, ну… мы… не трогаем…. этих… а тут… они… по нам…, ну, мы тоже не…. и по… ним, вот, тяжело, товарищ лейтенант, без выражений рассказывать, это все равно, что… ладно, сержант, спасибо, очень интересно, смотрите, Вика, кажется ваша машина едет, а зачем он сигнализацию включил? быстрее добраться хочет, а, понятно, жаль, что быстро расстаемся, заезжайте к нам в часть, мы вам еще не то покажем, как говорите ваша фамилия, ах, вы и не говорили, но я все равно постараюсь вас найти, руку, например, на турнике вывихну, как? вы по таким мелочам не ездите? ладно, придется устроить сердечный приступ, простите, что заболтал, до свидания, аревуар, как говорят.
Вика спрыгнула с брони, вытерла трудовой пот и маску глупенькой и хохотливой врачихи, отлепила взрывчатку, сунула себе в карман и подошла к Павлу Антоновичу и Максиму, рассевшимся на хрупких приборах и архиве, который от неуклюжего с ним обращения или просто от изменения влажности в воздухе мог одновременно распаковать все свое содержимое, после чего взрыв склада с боеприпасами выглядел бы незамысловатым праздничным фейерверком в глухой деревне.
Под тяжелым взглядом девушки мужчины поднялись с помятых саквояжей, синхронно потерли отсиженные зады и повернулись на звук сирены приближавшейся машины «скорой помощи», везущей, скорее всего, настоящую бригаду врачей. Особых трудностей никто не ожидал — мало ли как можно объяснить прибытие на место гипотетической разборки двух врачебных бригад, тем более первая оказалась здесь гораздо раньше, чем даже спецназовцы, да и что они могли сделать — эти двое мужиков и девчонка на последней стадии истощения — перестрелять кого-то из стетоскопов, а трупы спрятать в свои чемоданчики?
По крайней мере, при всех шероховатостях это был именно тот ход мыслей, который пытался внушить и, как показалось, внушил Павел Антонович всем нагрянувшим в ресторан, с врачами же разговор оказался бы еще короче, учитывая их невооруженность и фактор внезапности.
На первых порах все шло так: машина — объемистый желто-красный фургончик с приваренными турелями с пулеметами, прорезанными в боках амбразурами и полуотвалившимися бронированными плитами, испятнанными звездчатыми вмятинами шальных обстрелов и бомбардировок — притормозила в притык к танку, напротив Максима, который по хозяйски открыл дверь, бросил туда газовую гранату, вежливо попросил подождать, пока они немного подышат свежим воздухом, захлопнул фургончик, привалился к его боку задом, ощутил легкое сотрясение произошедшего внутри взрыва, после которого находящиеся внутри должны были впасть в глубокий сон, и с чувством выполненного долга пошел к Павлу Антоновичу и Вике, что, к счастью, его и спасло, так как в том месте, где только что прилегала его задница, появилась здоровенная пробоина, оттуда вырвался столб пламени, выплюнувший нечто черное и продолговатое, посыпалась стеклянная витрина ресторана и мощный взрыв разметал людей, сдул с брони солдат, перевернул злополучный фургон и положил начало адской перестрелки.
Стреляли все, кто мог, из чего мог и в кого мог. Речь шла уже не о том, кто прав, а кто виноват, у кого есть оружие, а у кого его нет; палили во все стороны, причем наиболее активными оказались не спецназовцы, залегшие в ресторане и под танком и БТРом, а случайные прохожие, очень натурально притворявшиеся немощными старушками, старичками, мелкими чиновниками и домохозяйками, но с первым же выстрелом доставшие из запазух, из сумок, авосек, дипломатов, шляп, побитых молью муфт, сапогов и чулок такое количество и такое разнообразие вооружения, так профессионально занявшие господствующие позиции в развалинах напротив и настолько безалаберно ставшие тратить боезапасы, что лежащие под прикрытием траков Максим, Вика, Павел Антонович не делали никаких попыток сказать нечто веское в ответ на свистящие со всех сторон пули.
Через некоторое время они все же были вынуждены достать пистолеты, потому что, как обычно бывает в бесцельных стихийных уличных перестрелках, именно не стреляющие становятся основными мишенями для вооруженных граждан, и начать палить в белый свет, ибо взять кого-то на прицел было невозможно и бесполезно — тут не имелось противников, тут все были против всех, и какие бы потери кто бы не понес, ничто не заставит людей прекратить огонь, пока, по крайней мере, спецназ, полностью деморализованный внезапным нападением, все же не сорганизуется и не перестреляет большую часть прохожих.
Нужно срочно уходить, их добыча слишком ценна, а беспорядочная стрельба могла ее повредить, и Павел Антонович, не отрывая правого уха от асфальта, внимательно изучал окрестности в поисках возможных путей отхода, но ничего подходящего не находил, ни машин, ни переулков, фонтанов, лавок, подземных ходов и канализационных люков. Впрочем, люки были, но их украшали красноречивые надписи: «Не проверено. Могут быть мины!», возможно в шутку, но рисковать в таких условиях не стоило.
Максим и Вика, ожесточенно палили в противоположные стороны, часто меняя обоймы. Возвышающийся над ними танк заслонял процентов девяносто обзора, но в то же время хорошо защищал, продолжая глухо урчать так и не выключенным мотором, хотя весь экипаж во главе с лейтенантом умудрился спрятаться где-то в ресторане, продемонстрировав удивительную для танкистов прыть и предусмотрительность. Павел Антонович изрядно потрудился над отвлечением Вики и Максима от их увлекательного занятия и вслед за чисто рефлекторными движениями двух разгоряченных бойцов, воткнувших пистолеты ему в виски, объяснить суть своего плана.
Им придется ехать отсюда на танке — это раз, им придется залезть в него под пулями — это два,
