девочка. Прямо-таки чудесная. Такая умненькая, серьезная. Мама на работе, или уехала куда-нибудь, или еще что - так она сама проснется, оденется и сама идет в детский сад. А потом вернется вечером и сама ложится спать. Прямо как взрослая. И умненькая - вы себе не можете представить. Один раз спрашивает: 'Тетя Зина, зачем люди умываются?' Я говорю: 'Чтоб бактерий с себя посмывать'. - 'А что такое бактерии?' - 'А это такие козявочки, они болезни переносят'. - 'А где они, покажи'. - 'Их не видно, они маленькие, такие крошечные, что не видно'. - 'Покажи'. Ну, пришлось повести ее в школу и там микроскоп показывать. Представьте, она все очень хорошо поняла. А потом опять спрашивает: 'А зачем пол моют?' - 'Чтоб бактерий не было'. - 'А разве как их моют, так они умирают?' - 'Не умирают, но прилипают к полу и не могут летать в воздухе'.
Так она, представьте, на другой день видит, как пылинки в солнечном лучике возятся, и говорит: 'Бачь, тетя Зина, бактерии прыгают. Надо их помыть, чтобы они не прыгали'. Чудесно!
А потом я как-то приехала и стала вытирать стол той тряпкой, которой обычно стулья вытирали. Тамара говорит: 'Не вытирай этой тряпкой, там от стульев бактерии'.
Она, представьте, ездила на автомобиле. А, представьте, на поезде никогда не ездила. У нас в коммуне грузовик. Я поехала в Синельниково и ее с собой взяла. На станции стоят разные поезда. Стоит товарный, стоит пассажирский. 'Тетя Зина, а мы на каком поедем - на красном чи на зеленом?' - 'На зеленом, деточка'. Мы вошли в вагон, Тамарочка стала возле окна, а я сзади, поезд засвистел и поехал. Она видит, что все мимо поехало, держится за окно и спрашивает: 'Тетя Зина, а ты тоже едешь?' Чудесная девочка!
- Вы, как видно, очень любите детей, вам, наверное, нравится быть учительницей?
- Нет, не очень.
- Что, трудно, нервы треплют ребята?
- Нет, ничего. Я в младшей группе. У меня еще маленькие. Они как воск: что я хочу, то с ними и делаю. Не особенно трудно.
- Значит, вас учительство не вполне удовлетворяет?
- Эге.
- А кем бы вы хотели быть, какие у вас перспективы?
Она замялась.
- Не знаю... - неохотно сказала она, но я почувствовал, что она знает.
- Ну, все-таки кем?
- Мабудь, - сказала она тихо, - мабудь, музыке учиться. В Днепропетровске есть музична школа.
- А на чем вы хотите играть?
- На чем попадется. На пьянино, могу на гитаре, на мандолине. У нас все способные к музыке. И сестры и брат. А брат еще здорово рисует.
Мы поболтали еще. Уже стало темнеть. Она собралась уходить. Я пошел провожать.
У нее всюду масса знакомых.
Проходя через наш двор, она окликнула какую-то девушку-работницу:
- Ты что здесь робишь, Одарка?
- Працюю...
- Заходи до мене!
На переезде она заметила на площадке товарного поезда кого-то и закричала:
- Добрый вечер, Петрусь! - И пояснила мне: - Это один мой знакомый со своим пятилетним пацаном поехал. Железнодорожник. У него чудесный пацан, Миколка.
Она повела меня в Вишневецкую не по обычной дороге, а, сокращая расстояние, всякими прямыми тропинками, стежками - через высокую, блестящую, сумрачную кукурузу, через мостик, потом через огороды села Малые Зацепы, через заросли пахучего бурьяна, будяков, паслёна.
Дважды мы проходили по палкам, проложенным над тенистыми и таинственными ручейками.
Было уже совсем темно.
Но она быстро и легко шла в потемках, подавая мне в трудных местах руку, так что в конце концов не я ее провожал, а она меня.
По дороге она со смехом рассказала мне про своих подруг, веселых учителек. Одна из них, Татка, чаще всего фигурировала в ее рассказах.
Однажды она с Таткой поехала в Днепропетровск.
- Я добре знаю Днепропетровск. Мне довольно быть один раз, и я все запомню. А Татка никогда не была. Ой, смех! Вот я ей говорю: 'Сейчас мы поедем на трамвае'. А она спрашивает: 'А он нас возьмет?' - 'Возьмет!'
Ну, мы сели, я ей говорю, чтобы она вперед шла, а она стесняется, не хочет. Я прошла вперед, а у нее чемоданчик и деньги. Я ей кричу через весь вагон: 'Татка, заплати за билет!' А она мне кричит через весь вагон обратно: 'А я думала, они нас так подвезут, без денег'. Ой, смех! Она первый раз в таком большом городе.
- А вы?
- Я - во второй раз.
- И больше нигде в 'большом городе' не были?
- Нет.
- Однако как вы хорошо находите дорогу в темноте... все эти стежки, тропочки...
- Я в темноте вижу, как кошка. - Она тихонько засмеялась. - Как кошка... Смотрите, я вас заведу куда-нибудь и брошу.
- А я найду дорогу.
- А ну-ка, скажите, где сейчас Зацепы?
Я показал наугад рукой на черную кучу больших деревьев.
- А вот и не угадали! - воскликнула она. - Правее!
Она легонько положила руку на мое плечо и показала другой рукой направление.
- Придется вас провожать обратно.
Она увидела впереди какую-то фигуру.
- Эй, Степан Иваныч, пойдем со мной гулять! - закричала она общительно. - Пойдем со мной гулять, проведем человека!
Степан Иванович, с бутылкой молока в руках, отказался.
- Ну, я тебе припомню! - закричала Зина задорно. - Не приходи ко мне до хаты, выгоню!
Это был приезжий учитель.
Она просила еще нескольких, но все хотели спать, все отказывались.
Наконец она сосватала мне уже возле самой своей хаты, в которой светился желтый огонь, какого-то дюжего парня. Он благополучно вывел меня к железной дороге.
В деревне возле хат мелькали фигуры, горели папиросы, слышались в степи песни, пахло дымом и печеным хлебом. Лаяли собаки. Стучал двигатель мельницы.
Была чудесная, звездная июльская деревенская ночь, полная таинственной тьмы и нежности.
Пахло ореховой горечью сорняков.
'Чудесный пацан' - наше время, наша жизнь!
Ночи стали совсем летние, черные по-южному и звездные.
На Украине называют Большую Медведицу - Воз.
Узнавание звезд, разговоры о вселенной.
Много падающих звезд. По всем направлениям.
Очень сильно пахнет в палисаднике маттиола.
Сидим часов до двенадцати на скамеечке. Тепло, и комаров немного.
Только что приехал из 'Парижской коммуны' Петрусенко, помощник начполитотдела по комсомольской работе.
Это молодой человек, низенький, плотный, в соломенной высокой шляпе с очень короткими полями.
Иногда он ездит на велосипеде.
У него жена известна своей ревностью и скверным характером. Он бы с ней давно разошелся, но
