узнать нынешнего Киева.
С. 171. Горшки, повлеченные гипсом -- т. е. покрытые. С. 173. Шугай -- короткая кофта с отложным воротником и ленточной оторочкой.
(54) Главные приметы, на которых основывался самозванец, были бородавки на лице и одно плечо короче другого. См.: 'Dzieje panowania Zygraunta III' Немцевича, Карамзина и всех современных писателей.
(55) Железный лист -- то же, что охранительная грамота. Король, милуя преступника, давал ему железный лист, и никто не смел к нему прикоснуться.
С. 190. Хорица, или несколько иное, как, например, у Гоголя в 'Тарасе Бульбе' название -- Хортица.
(56) Все, что говорится о запорожцах, почерпнуто из Боплана (см. выше), Свенцкого ('Opis Star. Polski'), Гвагнани, Бантыша-Каменского и других писателей.
С. 190. Саламата -- пресная мучная болтушка.
С. 191. Радные паны -- участники сословно-представительных органов парламентского типа -- сеймов.
С. 193. Буджакские татары -- ногайцы, кочевавшие в XVI--XVII вв. на юге Бессарабии; их орду именовали Буджакской по названию исторической области между Дунаем и Днестром.
(57) В 1320 году.
С. 194. Войт -- городской или сельский голова на Украине.
(58) 'Opis Star. Polski' Свенцкого.
(59) Здесь называются пороги таким образом, как в польских летописях XVI и XVII веков. В 'Словаре' Щекотова они имеют те же названия. Разница в произношении.
С. 198. Шанцы, палисад -- военные укрепления: окоп, частокол.
(60) См. авторов, на которых ссылается г. Бантыш-Каменский в своей 'Истории Малороссии'.
(61) Казачьи лодки назывались именем водяной птицы чайки. Вероятно, по легкости.
С. 204. Бунчук -- войсковой знак атамана или гетмана в виде длинного древка с конским хвостом и кистями на конце.
С. 205. Аккерман -- турецкая крепость на Днестровском лимане.
(62) Собственные слова Боплана в его описании запорожского войска.
(63) Боплана описание Украины. См. 'Zbior etc.'.
(64) Все, что здесь сказано о виде, вооружении и о времени для постройки лодок и проч., почерпнуто из очевидного свидетеля Боплана. Один из моих приятелей, моряк, увидев у меня корректурный лист сего романа, где говорится о Запорожье, изъявил сомнение насчет сказанного о величине лодок, числе пушек и способе перетаскивать их сухим путем. Посему решился я выписать собственные слова Боплана, жившего 16 лет на Украине и видавшего собственными глазами все, о чем он писал. См. 'Zbior pamietnikow о dawnej Polszcze' Немцевича, ч. II, с. 376. 'Там строят суда 60 футов в длину, 10 или 12 в ширину {…) В каждое судно садятся от 50 до 70 молодцов, каждый из них имеет два ружья и саблю, сверх того на борту 4 или 6 небольших пушек и необходимые съестные припасы и т. д.'. Кажется, не должно сомневаться, в том, что говорит Боплан, очевидец, тем более, что и другие современники подтверждают то же. Если кому и позволено сомневаться в истине, то не романисту, пользующемуся даже и баснословными преданиями.
(65) См. 'Описание Украины' Боплана и 'Collectanea z Dziejopisow Tureckich etc'. профессора Сенковского. Таким образом нападали казаки на суда.
С. 213. Янычары -- турецкая пехота.
Воспор -- Босфор.
С. 214. Анатолия -- провинция на западе Малой Азии.
Петарда -- взрывное пороховное устройство.
(66) Обычай запорожцев. См. современных польских писателей.
(67) Боплан и 'Collectanea' О. Сенковского.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Ожидая смерти бездетного царя, располагая волею царицы, наполнив Думу, двор, приказы родственниками и друзьями, не сомневаясь в преданности великоименитого иерарха церкви, надеясь также на блеск своего правления и замышляя новые хитрости, чтобы овладеть сердцем или воображением народа, Борис не страшился случая, беспримерного в нашем отечестве от времен Рюриковых до Феодоровых, трона упраздненного, конца племени державного, мятежа страстей в выборе новой династии, и, твердо уверенный, что скипетр, выпав из руки последнего венценосца Мономаховой крови, будет вручен тому, кто уже давно и славно царствовал без имени царского, сей алчный властолюбец видел между собою и престолом одного младенца безоружного, как алчный лев видит агнца!.. Гибель Димитриева была неизбежна!
Приступая к исполнению своего ужасного намерения, Борис мыслил сперва объявить злосчастного царевича незаконнорожденным, как сына шестой или седьмой Иоанновой супруги: не велел молиться о нем и поминать его имени на литургии, но рассудив, что сие супружество, хотя и действительно беззаконное, было, однако ж, утверждено или терпимо церковного властию, которая торжественным уничтожением оного призналась бы в своей человеческой слабости к двойному соблазну христиан -- что Димитрий, невзирая на то, во мнении людей остался бы царевичем, единственным Феодоровым наследником -- Годунов прибегнул к вернейшему способу устранить совместника, оправдываясь слухом, без сомнения, его же друзьями распущенным, о мнимой преждевременной наклонности Димитриевой ко злу и к жестокости: в Москве говорили всенародно (следственно, без страха оскорбить царя и правителя), что сей младенец, еще имея не более шести или семи лет от роду, есть будто бы совершенное подобие отца -- любит муки и кровь, с веселием смотрит на убиение животных, даже сам убивает их. Сею сказкою хотели произвести ненависть к Димитрию в народе; выдумали и другую для сановников знатных: рассказывали, что царевич, играя однажды на льду с другими детьми, велел сделать из снегу двадцать человеческих изображений, назвал оные именами первых мужей государственных, поставил рядом и начал рубить саблею: изображению Бориса Годунова отсек голову, иным руки и ноги, приговаривая: 'Так вам будет в мое царствование!' В противность клевете нелепой многие утверждали, что юный царевич оказывает ум и свойства, достойные отрока державного; говорили о том с умилением и страхом, ибо угадывали опасность невинного младенца, видели цель клеветы -- и не обманулись: если Годунов боролся с совестию, то уже победил ее и, приготовив легковерных людей услышать без жалости о злодействе, держал в руке яд и нож для Димитрия; искал только, кому отдать их для совершения убийства!
Доверенность, откровенность свойственна ли в таком умысле гнусном? Но Борис, имея нужду в пособниках, открылся ближним, из коих один, дворецкий Григорий Васильевич Годунов, залился слезами, изъявляя жалость, человечество, страх Божий -- его удалили от совета. Все другие думали, что смерть Димитриева необходима для безопасности правителя и для государственного блага. Начали с яда. Мамка царевича, боярыня Василиса Волохова, и сын ее Осип, продав Годунову свою душу, служили ему орудием; но зелие смертоносное не вредило младенцу, по словам летописца, ни в яствах, ни в питии. Может быть, совесть еще действовала в исполнителях адской воли; может быть, дрожащая рука бережно сыпала отраву, уменьшая меру ее, к досаде нетерпеливого Бориса, который решился употребить иных, смелейших злодеев. Выбор пал на двух чиновников, Владимира Загряжского и Никифора Чепчугова, одолженных милостями правителя; но оба уклонились от сделанного им предложения: готовые умереть за Бориса, мерзили душегубством; обязались только молчать, и с сего времени были гонимы. Тогда усерднейший клеврет Борисов, дядька царский окольничий Андрей Лупп-Клешнин, представил человека надежного:
дьяка Михаила Битяговского, ознаменованного на лице печатию зверства, так, что дикий вид его ручался за верность во зле. Годунов высыпал золото; обещал более, и совершенную безопасность; велел
