– Изображения со спутника?
– Именно. Они сделаны час назад, – Вежновец улыбнулся.
– Ваши ребята без дела не сидят, – бесстрастно проговорил Лавров, чекист ему не нравился все больше и больше. Слишком уж острый и злой был у него взгляд.
– На снимках виден силуэт «Ту-154», он приземлился, вроде удачно, – капитан указал пальцем на вытянутый, чуть размытый крестик, – но нас тревожит другое. Посмотрите сюда. Здесь, согласно нашим разведданным, подтвержденным американцами, находится база полевого командира Омара. Обратите внимание на прямоугольники, предположительно это «Уралы» и, возможно, бронетехника. Вы должны обеспечить охрану самолета и пассажиров. Есть два варианта эвакуации. Первый – если удастся исправить поломку «Ту-154» на земле, и второй – самолет остается в Афганистане, пассажиров заберут вертолетами. С американцами договорено, сами они в этот район соваться опасаются, но закроют глаза на высадку российского десанта.
– Дело серьезное, – Лавров вглядывался в снимок.
– Омар – полновластный хозяин в тех краях. Он сам объявил себя бригадным генералом. Собрал вокруг себя недобитых талибов. За ним охотятся афганское правительство и американцы. Ну, а у нас к нему особая любовь. Он занимается транзитом героина через Среднюю Азию в Россию.
– Задача максимум – защитить пассажиров и расправиться с Омаром? – перебил фээсбэшника Андрей.
– Пока – защитить пассажиров. Надеюсь, Омар не среагирует так быстро. Хотя ему может придти в голову и захватить самолет. Он не должен успеть.
Лавров насторожился:
– Этот снимок сделан два часа назад. На нем техника – в лагере боевиков. Когда будет более свежая информация?
– Как только, так сразу, – улыбнулся капитан Вежновец, – в таких делах главное – быстрое реагирование и внезапность. Через два часа наш спутник-шпион выходит из зоны Афганистана. Если повезет, получим новые снимки, нет – до завтрашнего дня у нас не будет иного источника информации.
– Плохо, капитан.
– Не то слово, майор.
– Вы раньше прыгали с парашютом?
– А вы как думаете?
– Кажется, что нет.
– Все когда-нибудь приходится делать впервые. Я заметил, что вы, товарищ майор, не очень рады нашему сотрудничеству. Меня предупредили, вы прекрасный профессионал, но очень своенравны.
– Ни у меня, ни у вас нет выбора.
Вежновец выглянул в окно, в метели показалась «Волга».
– Ваше командование вместе с моим руководством пожаловали дать последние напутствия перед взлетом.
Пейзажи Северного Афганистана не для слабонервных – унылая однообразная картина. И только человек, родившийся здесь, может спокойно и даже иногда с умилением смотреть на безжизненные горы, чередующиеся с пустынными равнинами. На одной из таких равнин и располагался окруженный невысокими скалами заброшенный аэродром. Построенный советскими специалистами в начале восьмидесятых годов, он прослужил по назначению лишь пару лет. Последний самолет поднялся с него чуть меньше двадцати лет назад, унося на родину советских военных диспетчеров и технический персонал, передавший некогда важный военный объект недоученным афганским военным режима Наджибулы. Через полгода аэродром был переведен в разряд «запасных», а с приходом к власти талибов о нем в Кабуле и вовсе забыли. Все, что можно было унести, растащили местные жители.
Огромные восьмиугольные железобетонные плиты летного поля местами покрылись трещинами, через которые пробивалась чахлая растительность. Кирпичная трехэтажная коробка здания аэропорта зияла пустыми оконными провалами. У диспетчерской башни высились груды мусора и ржавого металла, блестело битое стекло, громоздились обломки строительных конструкций. Ближе к скалам расположился ряд высоких ангаров, покрытых облезлой, местами отвалившейся голубой краской. Впрочем, взлетно-посадочная полоса все еще имела приличный вид и могла принять современный авиалайнер. Тишину нарушал лишь ветер, гудевший в скалах, да шелестел под его порывами серый песок.
На расстоянии около полутора километров от полосы, на вершине одной из многочисленных скал затаились два человека. Темные от въевшегося многолетнего загара обветренные лица. За спинами – автоматы «АК-47» старого советского образца, обязательные для каждого настоящего мужчины в этой вселенской глуши. Заношенные до дыр, густо покрытые пылью халаты позволяли им раствориться среди камней. Один из афганцев, прильнув к окулярам бинокля, неотрывно следил за гребнем недалеких гор. Другой – полой халата старательно протирал ствол видавшего виды автомата. Находились они здесь довольно долго и охотно бы сменили позицию, но оба они были людьми подневольными: что сказал командир, то и следует делать, пока не получишь новый приказ. Моложавого нетерпеливого боевика уже стало раздражать бесстрастное молчание старшего товарища, он смахнул пыль с полы халата, отложил автомат на камни.
– Ну что? – спросил он, чтобы хоть что-то сказать.
– Ничего! – такой же дежурной репликой агрессивно ответил первый, но все же добавил, уже смягчив тон, – не видно еще его. Четыре часа уже ждем.
– Может, он и не прилетит вообще. Сколько нам еще сидеть здесь?
– Сколько надо, столько и будем. Должен прилететь.
– Точно?
– Омар так сказал. Не понимаю только, зачем он ему? – боевик недоуменно покрутил головой.
– Может, оружие?
– Самолет пассажирский. Наверное, вещи Омару нужны.
– Заложники, – подхватил молодой, – у родственников выкуп можно потребовать.
Не привыкшие долго рассуждать над приказами командира, боевики замолчали, замерли без движения. Через четверть часа афганец с биноклем встрепенулся. Толкнув в бок товарища, он указал ему на зубчатую линию гор. Тот прищурился и радостно усмехнулся:
– Кажется, есть!
– Подай рацию.
Подняв и закрепив антенну старой громоздкой рации, боевик прокричал в микрофон:
– Они показались, снижаются… нет, еще не приземлились. Что нам делать?.. Ясно!
Вскочив на ноги, боевик в годах подхватил автомат.
– Уходим. Быстро.
– Слава Аллаху. Мы куда? На аэродром, на поле?
– На базу.
Сноровисто прыгая с камня на камень, афганцы в пыльных халатах скрылись в зарослях кустарника.
На горизонте, прямо над горной грядой, росла черная точка, набухала, приближаясь. К привычным звукам безлюдного пространства добавился новый, успевший позабыться в этой местности со дня прекращения эксплуатации аэродрома. Гудение реактивных двигателей нарастало, и в выцветшем небе уже прорисовался силуэт пассажирского лайнера. Он шел низко, явно намереваясь зайти на полосу.
Чуть различимый с земли шлейф дыма тянулся за самолетом. Лайнер выровнялся над полосой, выпустил шасси. Колеса коснулись бетона, он подпрыгнул, тут же взревели двигатели, гася скорость, густая пыль понеслась из-под шасси над посадочной полосой, и гражданский лайнер с российским триколором на хвосте покатился, вздрагивая, пригибая воздушным потоком пробившиеся сквозь трещины пучки полыни и саксаула. Не доезжая до конца полосы, «Ту-154» свернул на рулежку и остановился.
Двигатели замерли. Но к выходу никто из пассажиров не спешил. Не спешили и развернуть аварийный надувной трап. Никто не проявил сильного желания ступить на незнакомую, чужую землю. Люди, недавно вырвавшиеся из охваченного мятежом города, чувствовали себя увереннее, когда от внешнего мира их отделял тонкий борт самолета. Хотя эта защита и была на самом деле иллюзорной. В лучшем случае она
