– Это я и без тебя знаю. Конкретные предложения есть?
– На данный момент нет, ты сам все испортил, – сухо ответила Лариса.
Омару не понравился ее ответ.
– За что я тебе деньги плачу? Чтобы ты сидела и строила мне глазки? – не выдержал бригадный генерал.
– Я должна была приземлить самолет на аэродроме и проследить за штаммами. Чего ты еще от меня хочешь? – без эмоций ответила Лариса.
– Я заплачу тебе еще. У тебя же муж бывший десантник. Ты должна знать, что они делают в таких случаях. Ты должна знать каждое их движение, – не унимался Омар.
– Через несколько часов весь твой лагерь могут накрыть авиацией к чертовой матери, если американцы согласятся на это, – Лариса не любила, когда с ней разговаривают в таком тоне.
– Ты, тварь, – Омар поднялся с места.
– Отдавай мои деньги, я свою работу сделала. Остальное – твои проблемы, – Лариса тоже встала.
– Сука, это и твои проблемы. Мы вместе вляпались в дерьмо, – Омар подошел к Ларисе.
– Если ты до меня дотронешься, ты труп.
– Зачем мне до тебя дотрагиваться? Тебя облапают мои люди, если ты не согласишься сотрудничать со мной дальше, – Омар резко остановился и вернулся на свое место.
– Дай мне мои деньги, – настаивала на своем Лариса.
– Ты еще красивая. А какая грудь! – Омар оценивающе посмотрел на Ларису, – ты знаешь, некоторые мои люди несколько лет не были с женщинами. Я думаю, что ты будешь пользоваться популярностью. Начинаешь понимать, о чем я говорю?
– Сволочь, отдай мои деньги. У нас был уговор, – Лариса начинала понимать, что так просто из шатра она не выйдет.
– Прямо сейчас я могу позвать сюда охранника. И буду наблюдать, как он тебя трахает, – Омар взглянул на Ларису, – Али, заходи, – громко позвал он.
Занавески шатра зашевелились, и в проеме показался бородатый талиб крепкого телосложения. Бросив взгляд на женщину, он улыбнулся, демонстрируя гнилые зубы.
– А вот и наш красавец, – Омар встал с места.
– Наверное, твой брат, – Лариса начинала отходить в угол шатра.
Сказанное, как острие ножа, вонзилось в сердце Омара. Он потерял брата еще во время войны и поклялся отомстить. А тут какая-то сука…
– За эти слова ты ответишь, – Омар сжал кулаки и, посмотрев на Али, кивнул головой.
Громоздкая фигура боевика приближалась к Ларисе, уже забившейся в самый угол. Отступать было некуда. Переводя взгляд то на Омара, то на Али, женщина ждала подходящего момента, чтобы броситься бежать. Но ее шансы на спасение уменьшались с каждой секундой. Обратного пути не было. Когда Али почти вплотную приблизился к Ларисе, она попыталась увернуться, но сильная рука боевика заставила ее вернуться на прежнее место.
– Даже не думай, – раздался голос Омара.
Неожиданно Али схватил Ларису за плечи и силой опустил ее на землю. Девушка извивалась как змея. Хватаясь руками за мебель, Лариса все еще надеялась выскользнуть из объятий Али, но пощечина убила в ней всякую надежду на спасение. Глаза женщины постепенно делались стеклянными, тот огонек, который всегда горел в них, постепенно угасал.
Не встречая сопротивления, Али разорвал на Ларисе блузку, жадно сверля глазами ее пышную грудь. Схватившись грязными руками за белый лифчик, боевик что есть силы потянул его на себя.
Пустые глаза женщины ничего не выражали. Сейчас ей уже было все равно. Закрыв глаза, она представила себе Андрея. Наверное, это был единственный человек, который любил ее по-настоящему. Только теперь она поняла, что еще тогда сделала свою первую ошибку – бросив его, а затем и вторую – обманув и убив Алексея.
«Какая же я дура, погналась за деньгами. У меня было все, о чем мечтают женщины на земле: любящий муж, деньги, положение в обществе. Я потеряла все в один момент», – на ресницах у Ларисы проступили капельки слез.
Омар ожидал, что Лариса начнет сопротивляться и кричать, но она обманула его надежды. Происходившее потеряло для него всякий смысл. Он махнул рукой боевику и выгнал его из шатра.
– Если не одумаешься, он вернется, – грозно сказал он и вышел следом.
Уже на улице он закурил сигарету. Выпустив кольцо дыма, бригадный генерал достал из нагрудного кармана спутниковый телефон.
Дмитрий проснулся от ломоты во всем теле и странных звуков, проникавших в пещеру. Болела спина, тонкая куртка не спасала от жесткого каменного пола. Вся одежда промокла. Некоторое время он продолжал лежать, прислушиваясь к неровному беспокойному дыханию остальных, и пришел к выводу, что многие не спят.
Приподнявшись, он с трудом уселся на полу. Мокрая, чуть нагретая теплом тела рубашка моментально стала остывать, его била дрожь. Поленившись расстегивать множество мелких пуговиц, Дмитрий стянул прямо через голову и бросил тяжелую, напитавшуюся влагой рубашку под стену. Сразу же вслед за ней полетела и майка.
– Зря – простудишься, – раздался голос Михаила, который до этого момента, казалось, спал.
– Простуда и так каждому из нас уже обеспечена. В лучшем случае обойдется без осложнений, а то еще пневмонию заработаем, – Дмитрий принялся растирать руками все тело, но это мало помогло – от озноба его челюсти выстукивали частую дробь, а спина и руки покрылись гусиной кожей.
Вскоре он лег, даже не одеваясь.
С того самого времени как был расстрелян молодой парень, к ним в пещеру никто больше не заглядывал. В принципе, сейчас мысли были скорее о горячем чае и теплой постели, чем о еде, но чувство голода тоже давало о себе знать. Почему-то, когда Дмитрий начинал думать о пище, ему сразу вспоминалось, как Игорь наворачивает из ведерка баланду. От этого ему становилось не по себе.
– Слышь, Дима. Как-то совсем холодно.
Дмитрий взял Михаила за руку, которая оказалась сухой и горячей.
– Это у тебя жар, температура высокая.
– Я так и подумал, – Михаил воспринял сообщение друга очень спокойно.
К этому времени заболели больше половины заложников. Всю ночь из разных уголков пещеры доносился сухой, отрывистый кашель, казалось, что у людей разрываются легкие. Бывших охранников эта участь до поры до времени миновала, и вот теперь…
Оба понимали, что в таких условиях больше десяти дней не протянуть. Для заболевших этот срок сокращался вдвое.
Дети устали плакать, и лишь изредка по ночам тихо всхлипывали. Люди не ждали помощи извне. На себя надеяться было нельзя – ослабшие, измученные, голодные пассажиры не смогли бы оказать мало- мальски серьезного сопротивления. Вдобавок ко всему угнетающе действовали на психику низкие тесные своды пещеры. За последние сутки несколько человек впадали в истерику, так что приходилось с большим трудом их успокаивать. Большинство заложников теряли веру в себя, впали в болезненную апатию. Если в начале их заключения и были какие-то разговоры, споры, догадки, то уже через день они беседовали вяло, по инерции, а теперь и вовсе прекратили общаться. Большинство смирилось со своей участью и пассивно ожидало смерти.
Этим утром что-то было не так. Дмитрий попытался разобраться с новым ощущением, но ничего не получалось – все те же стены, тот же мрак, то же тяжелое прерывистое дыхание больных людей.
Наконец, он вспомнил, отчего проснулся. Те двое суток, которые они провели в заключении, прошли в полной тишине. Лишь изредка откуда-то сверху доносились гортанные вскрики, если командир у входа в пещеру слишком громко отдавал приказы, или слышались редкие выстрелы тренирующихся боевиков.
Сейчас пещеру наполнил едва различимый шум, глухой гул. Дмитрию даже показалось, что стены и пол слегка подрагивают. Этот гул был даже не столько слышим, сколько осязаем, воспринимался всем телом.
– Миша, – Дмитрий толкнул в бок товарища. – Ты слышишь?
