Сумку я увидела сразу, Павел подхватил ее и зашагал быстрее.
– Придется идти через мост, – сказал он. – Или делать большой крюк.
Я пожала плечами. Железнодорожный мост не предназначен для пеших прогулок, но какое-то подобие тротуара здесь все-таки было. Оставалось надеяться, что мы минуем мост до того, как появится очередной поезд. Я шла впереди, Павел сзади. До конца моста оставалось с десяток метров, когда я почувствовала беспокойство, едва различимый сигнал тревоги. Я резко повернулась и замерла с открытым ртом. Павел был в нескольких шагах от меня: взгляд исподлобья, в вытянутой руке пистолет.
– Ты… – ошалело начала я, не понимая, что происходит. И в этот момент грохнул выстрел. Меня швырнуло на ограждение моста, Павел сделал шаг и выстрелил еще дважды. Я закричала, чувствуя, как меня от удара подбросило вверх, и стала заваливаться на спину. Кувырок и огненный вихрь.
Очнулась я с ощущением странной легкости. Я как будто плыла по гладкой поверхности воды, и неторопливый поток уносил меня все дальше и дальше. «Река», – пришла догадка. Мост через реку, я лечу вниз. Но как же… Я слабо шевельнула рукой, она уперлась во что-то мягкое, я открыла глаза, но в первое мгновение ничего не увидела, глубоко вздохнула и попыталась понять, сон это или все происходит в реальности. Глаза начали привыкать к темноте. Серый контур окна, в следующий момент рядом с моим ухом что-то щелкнуло и вспыхнул свет. «Фонарь», – догадалась я. Так и есть. Комната с бревенчатыми стенами, потолок из широких досок. Кровать. Я повернула голову и в трех шагах от себя увидела темный силуэт. Мужчина, высокий. «Павел, – мелькнула догадка. – Конечно, Павел. Кто же еще?» Я прыгнула с поезда и, должно быть, здорово тюкнулась головой, и все остальное: мост, пистолет в его руке, выстрелы – мне просто привиделось. Я вздохнула с облегчением, но тут мужчина сделал шаг, оказался в круге света, и стало ясно: это вовсе не Павел. Он поставил фонарь на прикроватную тумбочку, пододвинул ногой стул и сел в изголовье. Теперь я хорошо видела его лицо. Красивое. И какое-то неправильное. Все из острых углов, асимметричное, но мне оно все равно показалось красивым. Может, из-за его улыбки. Улыбка была немного грустной, и я решила, что это очередной сон, но тут незнакомец произнес:
– Привет. – И коснулся рукой моих губ. Пальцы у него были горячие, я чувствовала их на губах и поняла: никакой это не сон.
Я замерла, только сейчас сообразив, что лежу совершенно голая, прикрытая одеялом. На левом плече тугая повязка. Значит, все было в действительности: мост, выстрелы… Где я?
– Ты кто? – спросила я, резко отстраняясь.
Улыбка исчезла с его лица. Он нахмурился и молча смотрел на меня, о чем-то размышляя.
– Ты кто? – повторила я, срываясь на крик.
– Успокойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Сейчас тебе надо уснуть. А потом поговорим.
– Где я? Что с Павлом? Кто ты такой, черт возьми?
– Тихо, тихо, – шепнул он, склоняясь ко мне, и совсем рядом я увидела его глаза. В свете фонаря они отливали золотом. Черная точка зрачка. – Все хорошо, – сказал он, и я как-то вдруг успокоилась.
Когда я вновь пришла в себя, комнату заливал солнечный свет. Приподнявшись, я потерла глаза. Рука не беспокоила, хотя тугая повязка сковывала движения. Я не спеша огляделась. Комната была небольшая, кровать, две тумбочки, узкий диванчик, на нем лежали подушка и свернутый плед. В углу валялся раскрытый рюкзак, рядом с ним ворох одежды. Мужской. Откинув одеяло, я осторожно встала и тут вспомнила, что спала в чем мать родила. На цыпочках прошла к рюкзаку, взяла футболку и поспешила одеться. Футболка была мне почти до колен, короткие рукава смешно топорщились. Я заглянула в открытую дверь. Там оказалась кухня. У плиты спиной ко мне стоял хозяин дома и что-то помешивал в кастрюльке.
– Эй, – окликнула я.
Он не оглянулся. Я прошлепала в кухню, встала рядом и вновь позвала:
– Эй.
Он резко повернул голову.
– Привет, – сказал тихо и улыбнулся.
Теперь, при свете дня, я могла его как следует рассмотреть. Темные волосы падают на лоб, глаза светло-карие, чуть раскосые. Короткий прямой нос, тяжелый подбородок. Я настороженно приглядывалась к нему, чувствуя едва уловимый запах опасности, и вместе с тем… тревогу постепенно сменял покой, как будто я твердо знала: рядом с ним мне ничего не грозит. Довольно странно, учитывая тот факт, что я о нем знать ничего не знала.
– Проснулась? – спросил он.
– Не уверена, – буркнула я.
Он засмеялся.
– Сейчас будем завтракать. – Мужчина повернулся к плите, а я, решив не церемониться, опять спросила:
– Ты кто?
Он не обратил на вопрос внимания.
– Не хочешь отвечать? – Я схватила его за руку.
Он повернулся, посмотрел с недоумением.
– Садись за стол, все будет готово через пять минут.
Слова он произносил как-то странно. Я подошла к столу возле окна, продолжая за ним наблюдать.
– Что будет на завтрак?
Он повернул голову, вроде бы не зная, что ответить.
– Говори, пожалуйста, громче, – помедлив, произнес он. – У меня контузия. Я плохо слышу.
– Контузия?
– Да.
– Как это случилось? Ты был на войне?
– Нет, – покачал он головой и добавил: – Это неинтересно.
– Тебе или мне?
Он то ли не услышал, то ли предпочел сделать вид, что не слышит. Через пять минут мы сидели за столом друг напротив друга и ели кашу.
– Меня зовут Марина, – сказала я.
Он кивнул.
Подождав и ничего не дождавшись, я спросила:
– А у тебя имя есть?
Он пожал плечами.
– Что, нет у тебя имени? – усмехнулась я.
– Подойдет любое. Зови Алексеем. Нравится?
– Каша или имя?
– Имя.
– Главное, чтобы оно тебе нравилось. Откуда ты взялся?
Он вновь пожал плечами. Я треснула ложкой по столу в крайней досаде.
– Отвечай.
И тут же пожалела об этом. Не стоило на него кричать. Не потому, что, разозлившись, он одним движением руки мог свернуть мне шею, просто не стоило.
– Извини.
Вновь пожатие плеч.
– Я помню, как свалилась с моста, а что было дальше?
Он доел кашу, облизнул ложку и на меня уставился.
– Я был возле реки. Увидел тебя. Ты лежала в воде, раскинув руки. Тебя сносило течением. Вытащил на берег. Думал, утопленница, оказалось, живая. Принес в дом.
– Немного странно, не находишь?
– Что?
– Все. Нормальный человек вызвал бы врача или милицию. Разве нет?
– Пули прошли по касательной, ключица не задета.
– Ты что, врач?
– Нет. Но раны всякие видел. Твои не смертельны. Рука поболит немного, и все. Повязки я сам сменю. А
