– Малюта, берегись! – крикнул один из всадников.
Разбойник повернулся к Евдокии и, вздрогнув, быстро отскочил в сторону. Евдокия, ткнув вилами воздух, резко повернулась к нему, сжимая побелевшими пальцами гладкий черенок, и гневно выкрикнула:
– Уходи! Не уйдешь добром – заколю!
Несколько мгновений Малюта изумленно смотрел на вилы, потом усмехнулся и хотел отпустить очередную шутку, но тут кто-то негромко проговорил у него за спиной:
– Лучше послушайся ее, Малюта. Иначе этот день станет твоим последним днем.
Разбойник оглянулся.
– Кто это там вякнул? – резко спросил он.
С приступки поднялся высокий мужчина, закутанный в пыльный суконный плащ. Лицо его было скрыто под наголовником.
– Кто ты? – резко спросил его Малюта.
– Это не важно, – спокойно ответил незнакомец. – Ты ошибся храмом, парень. Забирай своих людей и уезжай отсюда.
– А ежели не уеду?
Незнакомец не ответил. Он стоял в пяти шагах от Малюты, чуть расставив ноги, и от фигуры его веяло уверенностью и силой. Малюта сглотнул слюну. Он было слегка заволновался, усомнившись на мгновение в своей силе и в своих полномочиях, но наткнулся на взгляды спутников и снова выпятил грудь.
– Не знаю, кто ты такой, – хрипло прокаркал он, – но ежели ты не заткнешь пасть и не сядешь на место, я выпотрошу тебя, как курицу!
Всадники загоготали. Видя, что наглец в плаще продолжает стоять, и ободренный поддержкой ватаги, Малюта выхватил из ножен кривой печенежский меч и шагнул к незнакомцу. И тут что-то стремительно просвистело в воздухе и с отвратительным чавкающим звуком вонзилось Малюте в горло. Малюта выронил меч и пластом рухнул в пыль.
– Нож-летун! – завопил кто-то из всадников.
– Бродяга убил Малюту! – крикнул второй и схватился за меч.
Незнакомец резко повернулся к нему и едва заметно дернул рукой. Разбойник вскрикнул и повалился с коня на землю, так и не успев достать меч. Из груди его торчала рукоять метательного ножа.
Трое разбойников, изрыгая проклятия, спрыгнули с коней и бросились на незнакомца. Тот откинул полу плаща и с лязгом выхватил из ножен меч. Разбойники окружили его, гневно сверкая глазами и выставив перед собой кривые мечи.
– Я отрублю тебе башку, бродяга! – прорычал один из них, огромный и волосатый, как медведь. – Отрублю и наткну на шест!
Незнакомец молчал, внимательно отслеживая передвижения разбойников.
Волосатый бросился вперед. Клинок незнакомца со свистом рассек воздух, и правая рука разбойника, сжимающая меч, отвалилась от тела и грохнулась в пыль. Кровь фонтаном ударила из раны, и разбойник, зажав обрубок уцелевшей рукой, попятился к коням.
Незнакомец снова взмахнул мечом, и второй разбойник рухнул наземь с разбитой головой. Третий разбойник бросился на него, но незнакомец легко увернулся и точным ударом рассек нападающему мечом бедро.
Еще несколько разбойников хотели спешиться, но страшный незнакомец повернулся к ним и громко сказал:
– Не стоит рисковать жизнью, ребята. Лучше забирайте своих мертвецов и уезжайте.
Разбойники нерешительно переглянулись.
– А ты не тронешь нас, пока мы будем их забирать? – спросил один из уцелевших.
Незнакомец качнул головой:
– Нет.
Он опустил меч и отошел на пару шагов. Двое разбойников, опасливо поглядывая не него, спешились с коней. Пока они грузили мертвых и раненых, незнакомец стоял в стороне с опущенным мечом. Лица его по- прежнему не было видно.
Закончив погрузку, разбойники забрались на коней.
– Кто ты, незнакомец? – спросил один из них. – Назовись нам.
– Я охотник, – последовал ответ. – Просто охотник. А теперь уезжайте. Если вы вернетесь снова, я убью вас всех.
Всадники повернули коней.
– Мы еще свидимся, охотник! – крикнул один из них.
– Не думаю, – холодно отозвался тот. – А если свидимся, то мой меч будет последним, что вы увидите в жизни.
Засвистели нагайки, загикали хриплые голоса. Кони, стуча копытами и подняв облака пыли, помчали разбойников к дороге. Свернув за храм, ватага скрылась из виду.
Незнакомец в плаще старательно отер меч пучком травы и вложил его в ножны.
2
Труп убитого Малютой бродяги унесли на ледник. Евдокия вернулась на подворье и взглянула на охотника. Он сидел на приступке и потихоньку камлал, сунув в рот набитую травой горящую палочку и выпуская дым из нее в воздух.
– Я не знала, что ты шаман, – сказала Евдокия, усаживаясь рядом.
– Я не шаман, – ответил охотник.
– Тогда почему ты камлаешь?
Он усмехнулся.
– Это называется сигаретой. Я скручиваю ее из высушенного бутового листа и набиваю сухой бутовой травой.
– И для чего она тебе?
Охотник пожал плечами и ответил:
– Успокаивает. Что будет с тем мертвым парнем? Похоронишь его по христианскому обычаю?
Матушка Евдокия кивнула.
– Да. Драган был хорошим христианином и смелым человеком.
– Думаю, ему это зачтется на небесах. Я прав?
Евдокия нахмурилась.
– В твоем голосе слышится насмешка, – тихо сказала она.
– Что ты. Я никогда не смеюсь над чужой смертью.
– Но мне показалось, что ты смеешься над моей жизнью.
Охотник промолчал, лишь выпустил изо рта облако косматого дыма и посмотрел, как расплывается оно в воздухе. Евдокия выждала чуток – не скажет ли он чего?… Не сказал. Она хотела подняться, но тут охотник повернулся к ней и негромко произнес:
– Этот мальчик, про которого говорил Малюта, он ведь по-прежнему живет с тобой?
«Нет», – хотела сказать Евдокия, но неожиданно для себя призналась:
– Да. Он сейчас в доме.
– Он твой родич?
Матушка Евдокия покачала головой.
– Нет. Он прибился к нашей общине несколько месяцев назад.
– Сколько ему?
– Годков десять-одиннадцать. А зачем ты спрашиваешь? – насторожилась Евдокия.
Охотник пожал плечами:
– Да ни за чем. Просто из любопытства. Ты не решилась отдать его, даже когда разбойник убил Драгана. Значит, этот мальчишка очень ценен для тебя.
По лицу матушки Евдокии пробежала тень.
– Ты думаешь, что я бездушная? Думаешь, что мне плевать на Драгана?
– А разве нет?
– Драган теперь в лучшем мире. Моя жалость – это жалость о себе, а не о нем. А жалеть себя я не
