был самым трудным. Шли по еле заметной тропинке, а она то спускалась к самому дну оврага, то стремительно поднималась вверх. Под ногами осыпалась с легким шорохом хрупкая почва, скатывались камни, и надо было напрягаться всем телом, чтобы не потерять равновесия, а в это время ветки деревьев толкали тебя в грудь, останавливали, больно стегали по лицу. «Хорошо, что погода сухая, — думал Ипатов, — а если бы дождь?»
Казалось, целую вечность пробирались они сквозь поглощенные темнотой заросли, и даже был момент, когда кто-то, споткнувшись, упал, задержав движение всей группы. Жабо-тенко разозлился, вплотную подошел к Серому и спросил, не обманывает ли он их, не ведет ли так, чтобы только выиграть время и дать возможность тем, кто отсиживается в схроне, удрать…
— Нет, пан майор!
Последнюю часть пути они преодолевали, все время поднимаясь вверх. Но вот Серый остановился.
— Отсюда — с полтысячи шагов будет, — показал в ту сторону, где небо уже алело.
Только теперь, наверное, все заметили, что начинается рассвет.
— Немного передохнем, — глухо вымолвил Жаботенко и первым тяжело опустился на землю.
— Группу захвата возглавит Ипатов, — сказал, отдышавшись, майор. — Как действовать, старший лейтенант уже знает.
— Будем надеяться, — отозвался Александр, — что эта бандеровская шишка четко выполняет обязанности дежурного по схрону и лично откроет люк…
— Выдерните его, как репку, чтобы опомниться не успел! — бросил им вслед Жаботенко, когда они снова двинулись за Серым.
— Здесь, — наконец остановился бандит…
Те, кого майор выделил в группу захвата, осторожно вышли на поляну, которую окружали старые буки и сосны. Посредине росли кусты ежевики, несколько молодых елей. Неподалеку тихо журчал ручей, сбегая в расщелину и исчезая в ней. Ипатов взглянул на откос, который начинался от расщелины: там, где земля осыпалась, ручей снова появился. Наверное, здесь. Серый оглянулся и поднял руку. Все замерли. Он показал на ель, росшую вблизи расщелины. «Я правильно определил, — подумал Ипатов. — Ручей пропущен через схрон. Известное приспособление: протекая через бункер, он служит и водопроводом, и канализацией.»
Степан, Михаил и еще один оперативник подползли к ели и залегли возле нее. Старший лейтенант присел, махнул рукой. Серый подошел к дереву и постучал по стволу.
— Вепрь с верховины, вепрь с верховины, — промолвил выразительно.
И тут из-под земли послышалось:
— Кто?
— Да я — Серый.
— Сейчас…
Ель вздрогнула и начала отклоняться в сторону Михаила. Серый присел, заглядывая в расширяющуюся темную дыру.
— Еще немного, Старик!
«Все-таки Старик. Чудесно!» — отметил про себя старший лейтенант.
— Сейчас, сейчас…
Ипатов увидел, как в отверстии появились белые кисти рук, поддерживающие деревянный ящик с дерном и землей, в котором «росло» деревцо. Серый стал помогать, и когда люк должен был уже полностью открыться, Ипатов и Степан вцепились в эти руки и рывком вытянули из ямы человека в белой нательной рубашке.
— Гаевой, сдавайся! — сразу же крикнул Ипатов тому, другому, оставшемуся в схроне.
Бандит долго не отвечал. Вдруг над люком появились руки с автоматом, который тут же застрочил во все стороны длинными очередями. Затем из дыры вывалился полураздетый Гаевой, резво вскочив на ноги, бросился бежать. Ипатов прицелился и пустил ему вслед длинную автоматную очередь.
Все смолкло.
— Миша, посмотри, как он там! — крикнул Александр, выступая из-за дерева. — Все целы? Где Серый?
— Здесь я, — подал голос пленный.
Ипатов подошел к Старику. Тот, взглянув на него со страхом и злостью, приглушенным голосом произнес:
— Дайте одежду, ведь холодно!
— Осмотрите бункер! — распорядился Жаботенко. — Достаньте ему одежду! А ты, — обратился к Серому, который стоял рядом, не зная, что ему делать, — посиди, отдохни!
— Не бойтесь, — промолвил тот тихо. — Мне теперь возврата нет… И не хочу! Я вас поведу и туда, где должна состояться встреча, — я знаю то место…
В схроне взяли документы, литературу, пишущую машинку, радиоприемник, все ненужное сбросили обратно и подорвали его гранатами…
— Ну, друзья мои, такого у нас давно не было, — сказал начальник управления, когда Жаботенко с Ипатовым возвратились в Дрогобыч. — Две операции в одну ночь! Важную птицу взяли. Я уже доложил в Киев. Генерал просил передать благодарность.
…Мужество, чекистская смекалка и умение Ипатова были отмечены правительственными наградами. А недавно вместе с Александром Васильевичем я разделил его радость по случаю вручения ему ордена Отечественной войны.
Вместе с ним такую же награду получил его брат Павел Васильевич, тоже работающий в органах госбезопасности. Да и сыновья Александра Васильевича — Владимир и Анатолий пошли по стопам отца… Молодые чекисты стараются быть достойными его.
Кириллов Юрий
СИЛЬНЫЙ ДУХОМ
Природа не наделила Михаила Яковлевича Волова ни гренадерским ростом, ни богатырским размахом плеч. Да и во взгляде его напрочь отсутствуют властность, напористость. Почему же тогда, общаясь с этим невысокого роста, худощавым человеком, невольно чувствуешь исходящую от него непоколебимую силу? В чем ее истоки? Думается — в твердой воле. В той самой воле, без которой человек и бесхарактерен, и слаб, и нецелеустремлен…
Родился Михаил Яковлевич в одной из дальних деревень Архангельской области, там, где река Устья впадает в Двину. Отец — Яков Прокопьевич — был председателем колхоза. Его заботами, хлопотами, нескончаемыми делами жила и семья.
После седьмого класса Михаил начал работать на лесозаготовках. Поначалу, конечно, было тяжело, да и сноровки не хватало, но постепенно втянулся в артельный труд.
— Ишь какой жилистый! — уважительно говорили о подростке кряжистые бородатые мужики, глядя, как тот ловко управляется с приемкой леса.
Время было тревожное. Страна жила предчувствием неминуемой беды.
— Войны не миновать, — сокрушенно качали головами умудренные жизнью старики.
И вскоре она грянула, обожгла своим огненным дыханием всю огромную страну, которая стала единым военным лагерем.
Михаилу не было тогда и шестнадцати. Как и многие его сверстники, он рвался на фронт, неизменно получая справедливый отказ. Но разве мог юношеский максимализм смириться с этим?! Хотелось в это
