показалась в проёме, метнул кинжал. Иглиэль был хорошим воином и даже в последнее вгновение попытался уклониться, но лезвие вошло ему в правый глаз. Я метнулся в проем и, подхватив падающее тело, затащил в камеру. Все не заняло и трех секунд.
На все эти действия тело отзывалось дикой болью в правом боку. Нет, с этим нужно что-то делать, и я знал, что именно. У каждого полноправного жителя города имелась при себе деревянная фляжка с лимэлем, своеобразным эликсиром жизни, который мог залечивать любые раны (кроме смертельных), а также в разведенном виде приносил заряд бодрости. Это и было мне сейчас нужно. Обшарив тело Иглиэля, я нашел искомую фляжку и, вытащив из неё пробку, отпил несколько глотков.
Горячая волна ухнула мне в желудок, наполняя энергией, даря приятное чувство легкости и невесомости. Нет, я-человек помнил, что такое алкоголь, знал какое действие он оказывает на организм, но это… Лимэль и рядом с алкоголем не валялся! Я сразу почувствовал себя лучше, кровь побежала быстрее, а вся боль от побоев стала уходить, растворяясь в божественной теплоте дивного напитка.
Поторапливая себя, я принялся раздевать тело Нима. Я бы и Иглиэля раздеть не постеснялся, но мы с ним были разной комплекции. Сбросив ненавистную мешковину, я принялся одеваться: белье, портянки, штаны, рубашку, жилетку и штаны, а напоследок — сапоги и легкую и практически невесомую куртку. Подпоясался я ремнем Нима и засунул кинжал обратно в ножны, предварительно протерев его от крови. После частично раздел Иглиэля, из его одежды мне была нужна только рубашка. Связав её узлом, я положил туда его ремень с ножнами, куртку и осмотрел карманы. В карманах было пусто. Странно, хмыкнул я, эльфы всегда делают в одежде карманы, но сами туда ничего не кладут. Что это, дань традиции?
Решив не забивать себе голову, я осмотрел остальное. На шее у воина обнаружилась золотая цепь, довольно толстая, а на пальцах — несколько колец, которые я, покряхтев, с трудом частично стащил. Почему частично, да потому что одно из них, с крупным красным камнем, ни в какую не желало слазить. Пришлось доставать кинжал и отрезать палец. Зато я узнал, что эльфийская сталь очень острая и с легкостью разрезает мелкие кости. Оттерев от крови кольцо, и положив его к остальной добыче в карман жилетки, я вышел в коридор.
Ночь еще была в самом разгаре, и я решил, что мне пока везет. Есть много времени уйти подальше от селения, пока не подняли тревогу. Остановившись у стенда с оружием, я подумал немного и прихватил с собой лук с двумя колчанами стрел. А что — запас карман не тянет! Лук я предусмотрительно взял в чехле с веревками, чтобы удобно можно было перекинуть через плечо. Даже тетивы, лежащие рядом, нагреб с запасом, на все случаи жизни. Собравшись уходить, я взялся за дверь и тут услышал шаги на улице. Кто-то шел по дороге, бормоча про себя нечто невнятное. Я на всякий случай встал за дверью и взял в руки копье, решив подождать, пока этот гуляка не скроется в каком-нибудь домике. Но он целенаправленно шел именно сюда.
Черт! Везение кончилось. Он может поднять тревогу, если что-нибудь заметит. Подожду, пока откроет дверь и сразу нужно его валить! Я постарался слиться со стеной, чтобы тот, кто открывает дверь, меня не заметил, и приготовил копье. Дверь открылась и в неё вошел… учитель, бормоча под нос:
— …Нужно проверить, возможно при передаче…
И тут я опустил ему с размаху на голову древко копья. Старик рухнул, как подкошенный.
— Это тебе за мои ребра! — мрачно прошептал я.
Подойдя к нему, я несколько мгновений не решался его добить, так как старик был мне глубоко симпатичен, но он сам все испортил все дело — зашевелился и начал стонать. Видимо я его не лишил сознания, а просто немного оглушил. Это решило все дело. Со вздохом, я коротким ударом копья пронзил ему сердце. Затем начал обыскивать еще дергающееся тело. Моей добычей стали: золотая цепь, серебряная цепь с каким-то кулоном, пяток золотых колец с камнями, брошь в виде цветка, полная фляга лимэля и богато украшенный камнями кинжал с поясом. В карманах, кроме чистой тряпки, ничего опять не было. Тряпку я захватил с собой. Оглядевшись и решив, что брать больше нечего. Еды тут не было. А я начинал чувствовать зверский голод. Ничего, успокоил я себя, по пути чего-нибудь подстрелю.
С такими мыслями я шагнул за порог, во тьму. Начинало светать. Значит у меня есть еще два часа на то, чтобы убежать подальше. Если я пришел с юга, то теперь нужно бежать на север, в Зингард. Правда это через весь город, ну придется оббежать его лесом. Может, хоть следы замету. Если эльфы думают, что я умею договариваться с кэльвами, то первым делом они пошлют погоню на юг. Это еще лишних пару часов мне даст. Конечно, как только окончательно рассветет, эльфы отыщут мой след в лесу, а значит, моим преимуществом может стать только скорость. Ну а скорость я себе смогу обеспечить, подумал я, баюкая две почти полные фляжки лимэля. Правда, о том, что будет со мной после этого, я старался раньше времени не думать.
— В путь! — шепнул я сам себе и побежал.
Глава 8
Лес и его обитатели
Небо все больше светлело, лес вокруг меня дарил ласковую прохладу, встречный ветерок обдувал разгоряченное тело. Я бежал по лесу уже больше часа. Поселение эльфов осталось далеко позади, его я миновал по широкому кругу, перестраховавшись, чтобы не попасться никому на глаза. А вдруг кто-нибудь из жителей, наподобие учителя, решит прогуляться? Есть у эльфов такие полуночники. Любят смотреть на луну и бродить по лесу. Правда их периодически загрызают хищники, не замеченные патрулями, но эти любители отчего-то не выводятся до конца.
Я бежал и мимоходом размышлял о том, что стал убийцей. Но не это беспокоило меня. Тревожило лишь то, что по этому поводу я не испытывал никаких переживаний и терзаться муками совести явно не собирался. Это, мягко говоря, было странно. Ведь я раньше никогда не убивал, но решился на это мимоходом, поддавшись влиянию ярости. И кто же стал моей первой жертвой? Мальчишка! Не воин, не стражник, а глупое существо, по своему малолетству не воспринявшее меня всерьёз. Только мне на это было плевать с высокой колокольни и я хотел разобраться, почему, собственно.
Так я углубился в самокопание, мимоходом перепрыгивая корни, обходя завалы, заросли кустов и неуклонно отдаляясь от поселка. Мне не нужно было следить за дорогой — я знал каждую кочку и еще в детстве облазил все здешние окрестности вдоль и поперек. Вдобавок моё фантастическое чувство направления наконец заработало, как должно, и твердо вело меня по заданному курсу. Бег совершенно не мешал мне думать, тело само выполняло ритмичные механические движения, а благодаря лимэлю усталость настигнет меня еще не скоро. Правда, нужно будет в скором времени озаботиться вопросом еды, ведь без неё я не дотяну и до вечера, но пока можно было не волноваться по этому поводу и поразмыслить.
Как же я до такого дошел? Вроде в детстве был нормальным эльфом/парнем, ничем таким садистским не увлекался, животных не мучил, маньяка из себя не строил. Так почему? Может быть это впечатление от жертвоприношения в раннем детстве дало, наконец, свой результат? Или же компьютерные стрелялки и бродилки, которыми я увлекался в юности? А может вообще вся культура моего родного двадцать первого века вскормила и выпестовала такое чудовище, которым я стал? Ведь дома, куда я еще собирался когда- нибудь вернуться, существует такая вещь как кинематограф, который на потребу публики буквально заваливает людей «мясными» боевиками, кровавыми ужастиками и жуткой фантастикой. А ведь в кино нередко злодеи одерживают верх, уничтожая всех подряд. Так что же теперь удивляться? Ведь даже книги, которые я читал в последнее время, буквально пропагандировали насилие, вбивая в мою голову одну единственную истину — кто сильнее, тот и прав! А разве это не правда? Достаточно оглянуться вокруг…
Невесело я подвел итог своим размышлениям — я стал чудовищем, Убийцей из пророчества, о котором твердили эльфы. Но самое главное, (здесь я оскалился) мне это нравится! И я не собираюсь становиться белым и пушистым, потому что результат такого перевоплощения несложно угадать, а тем более в этом мире. Поэтому отставить всякие размышления! Я такой, какой есть и другим быть не хочу! А значит, вспомним знаменитую песню «Штиль» и уясним для себя мораль — «…Только жизнь здесь ничего не
