Бэкон — лихоимцем, Рафаэль — распутником, а Спенсер — поэтом-лауреатом. В этой части нашего трактата было бы неуместно перечислять ныне живущих поэтов, но те великие имена, которые мы только что упомянули, уже получили полное оправдание у потомства. Проступки их были взвешены и оказались на весах легче праха; пусть их грехи были краснее пурпура — сейчас они белы, как снег, ибо были омыты кровью всепримиряющего и всеискупающего Времени. Заметьте, в каком нелепом беспорядке смешались правда и ложь в современном злословии о Поэзии и поэтах; подумайте, сколь часто вещи являются не тем, чем кажутся, или кажутся не тем, что они есть; оглянитесь также и на себя и не судите, да не судимы будете.
Как уже было сказано, Поэзия отличается от логики тем, что не подчинена непосредственно умственному усилию, и ее проявление необязательно связано с сознанием или волей. Было бы чересчур смелым утверждать, что таковы непременные условия всякой причинной связи в области мысли, когда имеют место следствия, которые нельзя к ней возвести. Нетрудно предположить, что частые приливы поэтической силы могут создать в сознании поэта привычный гармонический порядок, согласны с собственной его природой и с воздействием его на другие умы. Но в промежутках между порывами вдохновения, обычно частыми, но не длительными, Поэт становится обычным человеком и внезапно подвергается всем влияниям, на прочих людей действующим постоянно. Отличаясь более тонким душевным складом и несравненно большей чувствительностью к страданию и к радости, своей и чужой, он избегает первого и стремится ко второй также с несравненно большей страстью, чем другие люди. А когда он упускает при этом из виду, что радость, к которой стремятся все, и страдание, которого все избегают, подчас маскируются и выступают одно вместо другого, он делает себя мишенью для клеветы.
Однако эти заблуждения вовсе не всегда преступны, и никогда еще среди предъявленных поэтам обвинений не значились жестокость, зависть, мстительность, алчность и наиболее злые из страстей.
Ради торжества истины я счел за лучшее расположить эти заметки в том порядке, в каком они мне явились при обдумывании самого предмета, вместо того чтобы следовать за трактатом, побудившим меня опубликовать их. Не будучи полемическим ответом на него по всей форме, эти заметки — если читатель признает их справедливыми — содержат опровержение взглядов, высказанных в 'Четырех Веках Поэзии'; во всяком случае, в первой своей части. Нетрудно догадаться, чтб именно разгневало ученого и мыслящего автора этого сочинения. Как и он, я тоже не склонен восхищаться «Тезеидами» современных сиплых Кедров.[33] Бавий и Мевий[34] были и остаются невыносимыми созданиями. Однако, если критик одновременно является и философом, он обязан скорее различать, чем смешивать.
Первая часть моих замечаний касается основных принципов и сущности Поэзии; насколько позволил мне ограниченный размер этого сочинения, я показал, что поэзия в собственном смысле слова имеет общий источник со всеми другими формами красоты и гармонии, в которых можно выразить содержание человеческой жизни, — они и составляют Поэзию в высшем ее смысле.
Во второй части моих заметок я намереваюсь приложить эти общие принципы к современному состоянию Поэзии, а также обосновать попытку претворения в поэзию современной жизни и взглядов и подчинения их творческому, поэтическому началу. Ибо английская литература, которая неизменно испытывала могучий подъем при каждом большом и свободном проявлении народной воли, сейчас возрождается к новой жизни. Несмотря на низкую зависть, стремящуюся умалить достоинства современных авторов, наше время будет памятно как век высоких духовных свершений; мы живем среди мыслителей и поэтов, которые стоят несравненно выше всех, какие появлялись со времен последней всенародной борьбы за гражданские и религиозные свободы. Поэзия — самая верная вестница, соратница и спутница великого народа, когда он пробуждается к борьбе за благодетельные перемены во мнениях или общественном устройстве.
В такие времена возрастает наша способность воспринимать и произносить высокое и пламенное слово о человеке и природе. Те, кто наделен этой силой, нередко могут во многом быть, на первый взгляд, далеки от того духа добра, провозвестниками которого они являются. Но, даже отрекаясь от него, они вынуждены служить тому Властелину, который царит в их душе.
Нельзя читать произведения наиболее славных писателей нашего времени и не поражаться напряженной жизни, которою наэлектризованы их слова. С необыкновенной проницательностью охватывают они все многообразие и измеряют все глубины человеческой природы и, быть может, более других удивляются проявлениям этой силы, ибо это не столько их собственный дух, сколько дух эпохи. Поэты — это жрецы непостижимого вдохновения; зеркала, отражающие исполинские тени, которые грядущее отбрасывает в сегодняшний день; слова, выражающие то, что им самим непонятно; трубы, которые зовут в бой и не слышат своего зова; сила, которая движет другими, сама оставаясь недвижной.
Поэты — это непризнанные законодатели мира.
Примечания
1
Подобное отношение к поэзии в традиции английской поэтики, начало которой положил Ф. Сидни в трактате 'Защита поэзии'.
2
'Царь Эдип' — первая часть трилогии Софокла об Эдипе.
3
'Агамемнон' — первая часть трилогии Эсхила 'Орестея'.
4
Имеются в виду аллегорические драмы на религиозные темы — аутос сакраменталис — Кальдерона.
5
'Филоктет' — трагедия Софокла.
6
