мальчишеский смех.
У Джорджии перехватило дыхание:
— Я не уверена в том, что авария была подстроена, но если мне удастся это доказать, ты возражать не будешь? Даже если не получишь страховку?
Бекки откинула назад упавшую на лоб прядь седеющих волос.
— Ты узнаешь, кто убил моего Бри, и я убью их собственными руками.
Покинув Бекки, Джорджия отправилась в лечебный центр «Лотос» и попросила Юмуру посмотреть ее палец. Она просто не могла придумать, к кому еще обратиться, поэтому решила ехать к нему — была не была. Ей и в голову не приходило злиться на него за то, что он выставил ее к Эви. Он поступил невероятно великодушно по отношению к ней, а она отплатила ему тем, что шпионила на его территории. К тому же он никого не поставил в известность о характере ее ранения, так что не мешало бы сказать ему спасибо.
— Обещаю, что не буду совать нос не в свои дела, — сказала Джорджия. — Я очень виновата. Правда виновата.
Юмуру вздохнул:
— Вы прощены. Но если честно, Джорджия, то лучше было бы спросить меня, если уж вам так понадобилось что-то узнать.
— Вас не было.
— В следующий раз спрашивайте. Мне нечего скрывать.
Она вспомнила, как побелели его пальцы, державшие руль, и если он говорит правду, то она сверкающий оранжевый кенгуру, однако сейчас не время выяснять отношения.
Юмуру осторожно размотал повязку и осмотрел рану:
— Отлично!
Сжав зубы, Джорджия заставила себя взглянуть на палец.
Крошечные стежки на красном фоне. Толстая жесткая короста напомнила ей крылья жуков. Джорджия не скрывала удивления. Она думала, что будет сочиться кровь, может быть, лимфа, но ничего такого не было. Рана была чистой, сухой, здоровой. Джорджию поразило, как быстро она зажила, ведь прошло всего часов сорок, и она даже обрадовалась, но тут обратила внимание, насколько безымянный палец короче остальных, и от радости не осталось и следа. Ее охватили ненависть, отвращение, к тому же перед мысленным взором возникли пальцы матери с прелестными красными ноготками. Она постаралась отогнать видение, однако на теле выступил противный липкий пот.
Словно ничего не замечая, Юмуру наложил чистые бинты.
— Помните, менять повязку надо ежедневно в течение десяти дней, а потом держите рану открытой. Кислород — великий лекарь.
Джорджии стало легче, когда рана вновь скрылась под бинтами, так что она больше ее не видела. Поблагодарив Юмуру, она спросила:
— Как Тилли?
— Почему бы вам ее не навестить? Она тут очень скучает.
Скучает? Умирая?
— А где Джоани?
Юмуру задумался на мгновение:
— Кажется, у Тилли.
Когда Джорджия встала, собираясь покинуть кабинет, Юмуру подошел и обнял ее. Том назвал бы это крепким объятием, крепким, но нежным. Правой рукой он обнял ее за плечо, а левой за талию, так что его сердце словно встретилось с ее сердцем.
— Это тоже терапия, — сказал он. — Не то чтобы объятие поможет вам на весь день, но такие прикосновения совершенно необходимы для быстрого выздоровления.
Джорджия ощутила прилив расположения к своему доктору и обняла его в ответ. Он улыбнулся и отпустил ее.
— В армии я не мог так делать, даже если солдату это было необходимо. Меня бы обмазали дегтем и обваляли в перьях.
Джорджия рассмеялась.
— Итак, меняйте повязки, — уже серьезно произнес Юмуру. — Вы должны беречь себя. Я не хочу вновь найти вас на дороге, под дождем и всю в крови.
— Ну… насчет того вечера, — нерешительно проговорила Джорджия.
— Я никому ничего не сказал, если вас это заботит.
Он вернулся к своему столу.
— Да нет, не в этом дело. У меня к вам довольно странная просьба… Я… ну… вы не научите меня стрелять?
Юмуру медленно повернулся к Джорджии лицом. Он долго молчал, изучая ее лицо, а она ничего не могла определить по его выражению из-за солнца, игравшего на очках в золотой оправе. В конце концов он спросил:
— Вы серьезно?
Джорджия кивнула.
— Зачем вам это?
У Джорджии было несколько ответов, но она сказала всего лишь:
— Инстинкт.
— Думаете, тот, кто сделал это с вашей рукой, от вас не отстанет?
Джорджия опять кивнула.
И опять установилось долгое молчание.
— Я-то думал, что больше мне не придется иметь дело с оружием… Но если вы и вправду боитесь за свою жизнь, а вы, похоже, боитесь… Я знаю один клуб, в который ходят местные жители. Рядом с Хеленвейлом. Там есть указатели, поэтому проехать мимо невозможно. Как насчет того, чтобы встретиться с утра пораньше? Скажем, часов в восемь?
— Ой, Юмуру, я вам так благодарна…
— Не надо благодарностей, — отрывисто произнес он. — Вы еще можете пожалеть об этом. Я знаю, потому что сам когда-то пожалел.
Собираясь поговорить с Джоани о Сьюзи, Джорджия поспешила в западное крыло. Прежде чем войти в комнату Тилли, она набрала полную грудь воздуха, ожидая, что ее встретит жуткая вонь. Она постучала, правда, скорее из вежливости, потому что никак не ожидала услышать голос Тилли. И вдруг услышала:
— Входите.
Она толкнула дверь и вошла. В комнате не было никого, кроме лежавшей в постели женщины лет двадцати с небольшим, которая смотрела телевизор.
— Тилли? — произнесла она неуверенно, так как решила, что ошиблась дверью.
— Да. — Она выключила телевизор, нажав на пульт, и повернулась к Джорджии. — Прошу прощения, мы знакомы?
У нее был слабый голос и бледная кожа обвисла на исхудавшем лице, но глаза блестели.
— Но… вы были при…
Тилли едва заметно улыбнулась:
— Да. Была. Но сегодня ночью я вернулась.
Джорджия пересекла комнату. Она изумленно качала головой:
— Отличная работа, просто отличная.
— Вы имеете в виду работу Муру? После всех врачей… На мне испытали все известные антибиотики, и ни один не помог. Если бы крокодил откусил ногу, они бы ее ампутировали, и я бы никогда не приехала сюда, осталась бы без ноги.
Вспомнив, что Сьюзи говорила о лечебном центре Индии, Джорджия спросила:
— А почему вы приехали сюда? Почему не остались в больнице?
Тилли отвернулась.
— Джоани приглядывает за детьми, и вообще здесь хорошо… — Ее голос стал твердым. — Я приехала
