Ли посмотрел на нее:
— Я хочу жить.
О господи. Все время она забывает. Он потрошит свои жертвы, чтобы добыть информацию. Знает ли его босс, что он вытворяет? Конечно же нет. Австралийское правительство ни за что не позволило бы подобные пытки.
Пришлось ждать до двух сорока пяти, прежде чем Ли нагнулся и вытащил из ножен нож. Изогнутый, черный — подходящее оружие для таких дел, подумала Джорджия, да еще со стоком для крови. С подсветкой. Этим самым ножом он обкромсал ей волосы.
Ли дал ей мобильник со словами:
— Повтори еще раз.
Джорджия сунула трубку в карман шортов и повторила то, что заучила назубок еще днем. Ждать на водительском месте, пока он не вернется вместе с Линетт, и убедиться, что они одни, прежде чем ехать. Если возле ресторана появится кто-то подозрительный, немедленно звонить. Он должен услышать два гудка. Не больше и не меньше. Телефон он не выключает, только звук. Она тоже. Если что-то пойдет не так, она тотчас уезжает. Если они с Линетт не появятся через двадцать минут, она уезжает.
Он кивнул, подтверждая, что все правильно, потом взял «беретту», передернул затвор. То же самое сделал с «магнумом» и подал Джорджии знак, что оба «глока» ее — один должен быть за поясом сзади, другой между сиденьями. Ли еще раз кивнул, потом тихо открыл дверцу и выскользнул из машины. Джорджия пересела на его место, закрыла дверцу и стала смотреть, как он бесшумно крадется к ресторану.
Потом он исчез, словно его никогда не было. Только тогда Джорджия осознала, что перестала дышать, и потихоньку выпустила воздух.
Одна минута. Две минуты. Три. Сколько времени надо, чтобы открыть пару замков, вывести из строя двух человек и освободить заложницу? Четыре. Пять. Часы на приборной доске словно гипнотизировали Джорджию, и она снова торопливо оглядела улицу. Боже правый, надо быть настороже. Сконцентрируйся. Смотри.
Часы. Шесть минут.
Все тихо, если не считать москитов и лягушек.
Джорджия не помнила, как заметила его. Свет в конце улицы, фары на Краун-стрит.
Нырнув вниз, она стала молиться. Пожалуйста, пусть это будет запоздавший гуляка. Пусть он едет домой.
Еще десять секунд — и автомобиль повернул направо, чтобы остановиться у китайского ресторана. Черный «мерседес».
39
Дрожащим пальцем она набрала номер Ли и дождалась второго сигнала. Потом положила телефон обратно в карман и вытащила «глок», спрятанный между сиденьями. Руки вспотели, но шершавая рукоятка не скользила в ладони.
Джорджия не сводила глаз с «мерседеса». Из него вышли трое мужчин. Двое из передних дверей, один — из задней. Водителя Джорджия не узнала, но тот, кто сидел рядом с ним, был в джинсах и кожаной куртке, даже в такую жару… Джейсон Чен обернулся к своему отцу и что-то ему сказал. Они были слишком далеко, чтобы Джорджия могла разглядеть их лица или увидеть, как они шевелят губами, но по их жестам, позам, движениям головы она поняла, что они разговаривают.
Вели они себя раскованно. Оружия не видно, но Джорджия не сомневалась в том, что они вооружены. В ее сторону они ни разу не посмотрели, да и улицу тоже не проверили.
Все еще беседуя, трое мужчин размеренным шагом пошли к ресторану. А Джорджия не могла решить, звонить еще раз Ли или не звонить, и в конце концов решила не звонить. Одного предупреждения достаточно.
В ужасе она смотрела вслед мужчинам, не дай бог, кто-нибудь из них обернется и посмотрит прямо на нее. У Джорджии тряслись руки, и она дважды проверила, чтобы убедиться — палец не на спуске. Не хватало еще случайного выстрела.
Когда они исчезли за дверью, Джорджия не отвела взгляд.
Не могу поверить.
Как можно сидеть в машине и ждать, когда расстреляют ее личного ястреба, а мать перетащат в другое место?
В следующее мгновение она открыла дверцу и выскользнула наружу, оставив ключи в замке зажигания. Держа в правой руке «глок», она заставила себя обогнуть «мицубиси», стараясь ступать по мелким камешкам как можно тише. Сделала еще четыре шага и ступила на тротуар, после чего зашагала так быстро и тихо, как только могла. Согнувшись едва ли не пополам, Джорджия приблизилась к ресторану.
Она уже собралась войти, но обнаружила, что для этого нужен ключ. Очень осторожно она вышла на узкую улочку между газетным киоском и рестораном. И вздрогнула, словно выстрелили у нее над ухом, когда услышала свой мобильник.
— Да, — прошептала она.
— Сколько их?
— Трое.
Джорджия открыла было рот, чтобы спросить о матери, но он уже отсоединился. Проклятье. К тому же он ничего не приказал, например подойти к ресторану и вышибить дверь. Впрочем, он-то считал, что она все еще в машине.
С зажатым в руке «глоком» Джорджия прошла по переулку, осторожно ступая и внимательно глядя, куда ставит ногу, чтобы ее не выдала брошенная банка или бумажный пакет. Дойдя до конца переулка, Джорджия посмотрела направо. Задняя дверь ресторана была распахнута, и из нее лился свет на два мусорных бака, четыре белых пластиковых кресла и вьюнки на ограде.
У Джорджии все еще не было никаких идей. Если открыть дверь, то можно спугнуть Ченов и расстроить планы Ли. Единственное она знала наверняка: нельзя просто стоять и ничего не делать.
На цыпочках подойдя к двери, Джорджия заглянула внутрь. Но увидела только стену. Свежепобеленную. Аккуратную, без пятен и разводов. Джорджия нажала пальцем на дверь, стараясь делать это как можно медленнее. Та подалась на сантиметр.
Бах!
Джорджия отшатнулась, едва не закричав. Внутри ресторана раздался выстрел. Ба-бах!!
Кто-то закричал, кто-то затопал. Еще выстрелы. Мужчины орали на кантонском диалекте. Что-то с громким стуком повалилось на пол. Но вряд ли это был человек.
Бах!
Опять что-то упало. Потом послышался звон бьющейся посуды. Ор, ругань.
Джорджия вся сжалась, стараясь быть незаметной.
Бах!
«Магнум». Бум! Бум! Ба-бах!
Неожиданно воцарилась тишина. В ушах у Джорджии звенело от выстрелов, и она ничего не слышала, кроме беспрерывного лая собаки где-то поблизости. Она не сомневалась, что все соседи сейчас, предварительно спрятавшись под кроватями, набирают три нуля.
— Эй!
Похоже, в голосе прозвучало облегчение. Долгая тирада на китайском. Потом опять тишина.
Господи! Боже правый! Что с Ли? Что с мамой?
Опять китайская речь. Взволнованная и как будто довольная. Пара щелчков, словно кто-то разряжал или, наоборот, заряжал пистолет.
Джорджия дрожала, с каждым новым звуком ее всю заливало потом, но «глок» она держала в руках, не разжимая их ни на мгновение.
