Напарник не отвечал, он был мертв. Задыхаясь от едкого дыма, Богун кинулся вверх по лестнице. Теперь у него совсем не оставалось времени, и он взлетел на шестой этаж со скоростью вертолета. Он несся по лестнице, не обращая внимания на тревожные лица и гомон людей, выскочивших из своих квартир. Не привыкли у нас еще, слава Богу, к взрывам в подъездах. Вот и нашлась утешительная мысль. Везет мне нынче: внизу четверо трупов, а у меня ни царапины.
Оставишь в живых хоть одного -- и все кончено, ты засвечен, операция на грани провала, дни твои сочтены. А так -- имеется все-таки шанс проскочить.
Не я выдумал правила игры, -- оправдывался он перед кем-то. Не я эту игру затеял, и не в моих силах остановить ее, -- доказывал он себе. Конечно, он не мог поступить по-другому. Нет сомнений, что его действия признают правильными. Сейчас главное -- упредить, успеть, первым добежать до цели.
Он дал несколько длинных звонков и забарабанил в дверь, зачем-то пытаясь снаружи заглянуть в глазок. Затем, нажав на ручку, обнаружил, что квартира не заперта. Такого Богун не ожидал. Он быстро вошел в прихожую; дверь, чмокнув, захлопнулась за ним. На удивление смышленая дверь у этих господ.
– - Есть кто дома?
– - Я! -- девочка выглянула из кухни. Кажется, она ничуть не возражала против его вторжения. Постояла, разглядывая Богуна, смутилась вдруг, улыбнулась -- и спросила:
– - А как вы вошли?..
– - Молча! -- сердито ответил Богун. Потрясающая беспечность. Детей своих азам безопасности обучить не могут. -- Папу позови!
Она округлила глазенки и дернула плечом: ну и просьбы у тебя, дяденька! И ответила равнодушно, будто о чем-то незначительном сообщила:
– - Папу уж лет шесть как взяли. Он еще не вернулся.
– - А мама? Сестра?
– - Мама! К тебе! -- крикнула она. Затем кивнула в сторону кухни, а сама скрылась за колеблющимся занавесом, отделявшим прихожую от жилой зоны.
Планировка новая, непримелькавшаяся. Коридор с двумя аппендиксами: один ведет на кухню, второй -- в спальню. Главная комната располагалась в центре квартиры, в ней находился кто-то, и этот кто-то премерзко кашлял, сипя и отплевываясь, -- прямо в окно отплевываясь, наверное. Несолидно у них, обойчики дешевенькие и от времени потускневшие, из интерьера лишь светильник да дурацкие цветочные горшки на стенах. Просторно как в амбулаторной приемной.
Богун прошествовал на кухню. Мама, очень похожая на Элли, как раз извлекла из духовки круглый румяный пирог. Богун едва не поперхнулся от густого яблочно-ванильного аромата и вдруг почувствовал голод. Натуральные яблоки в феврале, -- неплохо, наверное, живут, несмотря на отсутствие кормильца; впрочем, пирог, как и все остальное, мог оказаться иллюзией.
Ее брови взметнулись вверх, и неприязненное ожидание застыло на ее лице. Богун почувствовал досаду на себя. Как они все догадываются? Ведь ничего, абсолютно ничего особенного нет в его повадках и внешности. Ничего от шаблонного тупорылого дядьки из казенного дома. И, все-таки, догадываются с первого взгляда.
– - Я по поводу ребенка. Ребенок ваш, знаете ли… Разговоры уже ходят!
Она молчала. Она смотрела без любопытства и без боязни: странно как-то смотрела она. С гадливостью, -- дошло до Богуна. Гадок я ей. Следовательно, ничего я от нее не добьюсь.
Нужно менять тактику. Он решил приоткрыть карты:
– - Говоря начистоту, я у вас по собственной инициативе. И никаких инструкций насчет вас не имею… Кстати, скажите: на третьем этаже, крайняя дверь справа, кто проживает? Вы знакомы с ними? -- спросил он только для того, чтобы рассеять недоверие к себе. В том, что эта женщина превосходно понимает ситуацию, он не сомневался. Возможно, его вопрос она расценит как завуалированное предупреждение.
– - Ничего не знаю, ничего не могу ответить. Если вы действительно случайно оказались здесь, то я прошу вас уйти. У меня много дел, а помощи от меня никакой.
– - Я вынужден вам сообщить…
– - Ой, не надо! О ребенке поговорить, видите ли! Давай, уматывай! -- велела она. Видать, допекли ее в свое время коллеги Богуна.
– - Объясните все-таки, почему у жильцов сложилось такое странное мнение о девочке? Это в ваших же интересах!
– - Объяснить? Вам? А вы заслуживаете объяснений? Вы ничего, кроме пощечины, не заслужили! -- не сдержалась женщина. -- Все, пока. Без ордера не появляйтесь. -- Доченька! -- позвала она. -- Иди сюда. Проводишь дядю.
И тут тревожно звякнул звонок.
– - Не открывай! -- крикнул Богун. И рванулся в прихожую. Девочка сквозь дверь разговаривала с кем- то. Не раздумывая и не обращая внимания на негодующие выкрики хозяйки, вторгся в большую комнату. В комнате никого не было. Он прижался спиной к стене, осторожно выглянул. Элли закончила разговор и замерла, подавшись вперед, к двери, сосредоточенно вслушиваясь в тишину -- или всматриваясь во что-то, что происходило за дверью.
Кто бы ни приходил, приходил он зря, -- подумал Богун. В этой семье умеют отваживать непрошеных гостей.
– - Кто там еще? -- равнодушно спросила женщина.
– - Ошиблись! -- весело ответила Элли. -- Мам, он забрался в папин кабинет и что-то там ищет!
– - Да ничего я не ищу, не надо маму обманывать, -- произнес Богун, восхищенно разглядывая самый настоящий Вещий Шар.
Шар лежал себе на скатерти, поглощая свет и впитывая его энергию. Он был черным, матовым и очень хрупким. Возле шара ощущалась предгрозовая свежесть. Его едва заметное мерцание вызывало таинственную приподнятость дум. Богуна настолько привлекла к себе эта безделушка, что он только в самый последний момент ощутил за спиной чье-то неслышное присутствие и метнулся в сторону. Дубинка, просвистев, отскочила от его бицепса; Богун одним движением скрутил немолодого, багрового от усилий дядьку, метившего ему в затылок. Ослабил хватку, отдавая должное гуманности нападавшего: тот вполне мог его прикончить, если не сейчас, то ранее, поскольку в левой руке дядька держал снятый с предохранителя пистолет.
– - Ну а вы кто такой и что здесь делаете? -- поинтересовался Богун.
– - Отпусти! -- буркнул дядька. Глаза его полыхали гневом. Богун, для устрашения наставив на него отобранный пистолет, отошел в сторонку. И спросил:
– - Это вы только что звонили?
– - Я.
