действительно имел в виду людей, а не духов!
Аксель поднял палец. Титир кивнул.
— Значит, у духов нет детей? Как же вы размножаетесь? А если не размножаетесь, почему до сих пор не вымерли?
— Акси… — шепнула Кри. — Это невежливо!
— Вежливо, вежливо, — успокоил Плоский Библиотекарь и её. — Хотя и не совсем по теме. Мы не размножаемся, — повернулся он к Акселю. — Мы просто…если можно так выразиться…возникаем в почти взрослом виде! Ну, а что касается звёздных духов, выдвигаем их из своей среды — или из вашей — за особые заслуги. Вы уже видели на примере Штроя, как он вербует пополнение.
А теперь вернёмся к вам, людям. У вас, в отличие от нас, есть взаимная любовь. Это довольно сложное чувство — даже удивительное для таких «бабочек-однодневок», сказал бы я…
И он покосился на детей. Те молчали. Истолковав их молчание как согласие, Титир продолжал:
— Но всё же, как писал триста лет назад ваш поэт Мольер, порой детям приходилось (да и сейчас приходится) слышать:
Здесь перед вами — текст абсолютно полноценного, высококачественного проклятия, сформулированного по всем правилам, без пропуска ключевых слов, да ещё с подчёркиванием степени родства и сопутствующим оскорблением. Это вам не лояльное «Пошёл вон!», или там «Прочь с моих глаз, бездельница, и чтоб до обеда я тебя не видела!» Ведь, прогоняя таким образом, вы можете позже и вернуть…У Мольера наверняка были волшебные способности. Да чего там, одна лишь формула «Знать тебя больше не желаю» уже является полноценной, так как звучит окончательно и бесповоротно!
— Но, господин Титир… — снова поднял палец Аксель и, получив кивок, продолжал: — Можно ведь вернуть и того, кому ты до этого крикнул: «Будь проклят!» Разве нет? И потом…ну, ругнулся кто-то. Подумаешь! Через пять минут он остынет…Большинство людей — они же не духи и не волшебники, а просто…привыкли браниться!
— Да-да! — поддержала Кри. — Брань на вороту не виснет…
— Это вы так думаете, — тяжело вздохнул Плоский Библиотекарь. — И я не знаю, помогло ли бы вам в данном случае магическое образование, дорогие Дженни, Кри и Аксель. Можно знать — и всё равно не понимать, чему примером служат сами духи. Нет ни одного слова в вашей жизни, которое вы произнесли бы безнаказанно и бесследно; оно накладывает незримый отпечаток на ваши судьбы и судьбы близких вам людей…Когда отречение от своего ребёнка произнесено всерьёз и кровная связь рвётся по-настоящему — высвобождается магическая энергия куда большая, чем знакомая вам внутриатомная. Создаются условия для заклятия не менее страшного, чем Заклятие Семи Смертей!
Вы удивлены? — добавил он, видя, как переглядываются дети. — Ну да, это красивое и страшное зрелище — семь гигантских скелетов с косами наперевес, которые мчатся в космосе к Земле! То ли дело, когда полупьяный папаша вышвыривает из грязной прихожей на улицу какого-то там мальчонку с подбитым глазом…И всё-таки попробуйте понять. Вашим общественным отношениям цена такая, что я о них даже говорить не хочу. Если за всё время своего существования ваше племя и создало что-то прочное…что-то, что даёт вам всем шансы выжить…это семья. Когда же вы начинаете разрушать и её, ваш мир превращается в подтаявший айсберг, готовый рухнуть от малейшего звука! Вот почему, если упомянутый папаша выбрасывает своего ребёнка за дверь, если брат проклинает сестру, а она — его, и тётка подсыпает яд племяннику, не успевшему её зарезать — в такие секунды человечество несёт куда больший ущерб, чем от «битвы народов» под Лейпцигом. Стоит какому-то ловкому духу стать свидетелем так называемого родительского (или просто родственного) проклятия, и обладай он вдобавок некоторыми знаниями, этот дух, — он мог бы погубить вас всех, всё население Земли, в течение двадцати двух часов!
— Двадцати двух часов? — с ужасом прошептала Кри, озираясь. — А почему же тогда…
— Ну, наверное, потому, что у него таких знаний нет, — фыркнул Титир. — Чтобы они появились, нужно уважать собственных учёных! Да, понадобилось бы чуть меньше суток… следует только действовать не позже, чем через семь часов после проклятия. Если бы духи, вместо суеверного страха перед Чёрным Кодексом — не при нём будь сказано! — вгляделись в его страницы, многое стало бы иначе. Тот же Штрой, к примеру…думай он меньше об интригах, и больше о науке, он бы давно догадался о не такой уж сложной цепной реакции, которая покончила бы со всеми вами. А я не собираюсь ему подсказывать!
— Спасибо! — хором сказали дети.
— Непожалуйста! — рявкнул старик, побагровев и вздёрнув бородку. — Я не ради вас молчу, а для себя, понятно? Ну всё, всё…вернёмся к делу, — перевёл он дыхание, видя, как попятились от него Аксель, Кри и Дженни. — Извините, если кого обидел.
Так вот. Кое-какую пользу из родственных, и особенно родительских проклятий мы всё же научились извлекать. Подобные проклятия, произнесённые любым человеком на земле, тут же фиксируются нашими Духами-Уловителями в двух специальных Индексах: Полноценном и Неполноценном. Вы спросите, какой прок фиксировать Неполноценные Проклятия? Но если кто-нибудь в человеческом жилище к ним привык — тем вероятнее, что вскоре он произнесёт и нечто Полноценное, не так ли? Значит, наблюдение за этим местом стоит усилить. Когда кто-то проклят, вокруг него возникает сильное магическое поле, даже если он не волшебник. И тогда его — особенно в юном возрасте — очень удобно использовать для разных волшебных экспериментов…Понимаете, о чём я?
— Да, — мрачно кивнул Аксель. — Вы хотите сказать, что Белая Маска…
— …стал жертвой именно такого случая. Его прокляли — совсем без вины, или впрямь за какую- нибудь выходку, и Штрой немедленно захватил его. Если дух хочет получить проклятого ребёнка, он должен поспеть к месту магического происшествия как можно скорее, пока родители не опомнились и не позвали сына или дочь назад. Или, чего доброго, не начали их искать — это страшно ослабляет силу самого что ни на есть полноценного проклятия! А если проволынил с захватом семь часов — можешь вообще не беспокоиться и оставаться в Подземном Мире. Но всё-таки след проклятия остаётся…
— Что значит — «след проклятия»? — со страхом спросила Кри.
— Волшебное поле в проклятых местах, — а таковыми считаются все места, где наложено Полноценное Проклятие, — ведёт себя совершенно особым образом, — пояснил Титир. — Знаете, что-то вроде магнитной аномалии…Действует она на вас независимо от того, имеете ли вы отношение к разыгравшейся здесь когда-то трагедии. Неважно, кто вы: земной волшебник с магической защитой, или обычный человек, на которого она кем-то наложена. Но раз уж вы тут, в проклятом месте, ваша защита становится крайне уязвимой. И если вы сами до этого где-либо подвергались проклятию — пусть Неполноценному! — или насылали его, защита исчезнет вовсе! Так что запомните мою справку хорошенько, её незнание может стоить вам жизни…
— А защита духов? Она тоже исчезает? — уточнил Аксель.
— Теоретически — да. Но духи вообще не проклинают друг друга, ведь для этого нужно сначала быть к кому-то хоть немного привязанным. Однако и духи, и волшебники — всё из-за тех же многочисленных аномалий — не смеют нападать друг на друга в подобных местах. Запрещено официально!
Аксель зажмурился и тихонько ущипнул себя за руку. Стоять на фантастическом островке среди полузатопленной библиотеки, на Третьем Ярусе Подземного Мира, в царстве говорящих книг и химер, и слушать лекцию о том, что будет, если тебя проклянут на твоей любимой, солнечной Земле…от которой до этого Мира, оказывается, один шаг? Нет, это страшный сон! Как всё, что было год назад. Вот с кем надо бы поговорить о страшных снах — с Плоским Библиотекарем. Может, он сумеет подсказать, как от них избавиться?
— Да и вне таких мест проклятое существо становится уязвимее для любого зла. Оно притягивает его, как магнит — железо. И всё, что я вам рассказал, — доносился до него хорошо поставленный баритон Титира, — относится не только к детям и родителям. Братья и сёстры, деды и внуки, дяди, тёти и племяннички…разницы, в общем, никакой. Но вы понимаете, что родительские проклятия — мощнейшие и
