чтобы мне было свободно, и чтобы я в то же время ощущала его присутствие.
- Она говорит, что является частью проклятья моего рода, - хрипло ответила я. Священникам нет смысла лгать: они это чувствуют. Священникам можно рассказать всё: единственный, с кем они потом поделятся впечатлением, это их бог.
А ещё, Кейни, тебе просто надоело молчать, признайся.
Признаюсь: мне просто надоело молчать.
- А ты знаешь, что это за проклятье?
- Нет.
Свет, падающий из окон узкими потоками, холодил душу.
- Совсем?
- Совсем, святой отец.
- Зови меня Вильямом.
- Хорошо, отец Вильям, - я положила голову на жёсткую деревянную спинку и продолжила смотреть в серо-голубые глаза. Я просто чувствовала, что могу рассказать этому человеку всё на свете и потом не пожалеть об этом.
Священники, как поговаривают, ещё и хорошие психологи, хоть и не любят, когда их так называют.
Во мне ещё остался цинизм, странно...
Но ведь не божий же это дар - располагать собеседника к откровенной беседе?
- Она укусила меня и теперь пытается довершить всё остальное, отец Вильям.
- Я слышал всё, что она произнесла своим скверным языком в этих стенах. И поверь мне, дитя моё, если ты говоришь так, то я понял гораздо больше тебя.
Моргнув, я удивлённо посмотрела на него, но он отрицательно покачал головой:
- Если ты не знаешь всего, дочь моя, значит, на то воля божья. Значит, он пытается оградить тебя от этого.
- Не смотря на то, что я в него не верю? - в моём голосе было то ли удивление, то ли недоверчивость, то ли ещё что.
То ли презрение, Кейни. Простое презрение.
- Даже не смотря на то, что ты в него не веришь, - глубоко кивнул святой отец. - Жизнь не всегда подвластна Его воле и может затушить в любом человеке огонь веры.
- Почему Вы не убеждаете меня в том, что Он есть? - удивлённо спросила я.
- Потому что моё скромное дело - служить Ему, а не убеждать Его детей. Если ты не веришь в Него, дочь моя, то это ещё не означает, что Его нет, - мягко произнёс отец Вильям. - Я могу помочь тебе, выслушать тебя, но убеждать не стану - это своего рода насилие. А всяко насилие противно Ему.
- Я первый раз вижу такого священнослужителя, как Вы.
- А много ли ты их видала? - улыбнулся святой отец.
Всё в этом мире относительно.
- Смотря что Вы подразумеваете под словом 'много', - ответила я. - Мне в жизни хватило, чтобы разувериться во всём.
- Разувериться? - тихо рассмеялся священник. - Но посмотри, даже рассвет наступает, какой бы кошмарной, какой бы долгой ни была ночь.
Я посмотрела, как он и указывал, на распахнутые двери и через проём увидела, что крыши домов, окружающих площадь, посветлели от первых лучей восходящего солнца, рвущихся меж стен стоящих чуть дальше небоскрёбов. На фоне тёмно-голубого неба пронеслось несколько птиц, и в неподвижно застывшем от страха прошедшей ночи воздухе раздались первые крики радостных стрижей.
Посмотри, Кейни Лэй Браун, вот оно, солнце.
Так поздно... Когда у меня сорвано горло, изранены ноги и не осталось ни капли сил...
Всему своё время, Кейрини, всему своё время.
Но... но эта ночь... Господи, она была бесконечно долгой! Она была такой мирной, тихой, спокойной!
Жизнь - спираль. Рано или поздно она делает новый виток.
Может быть, поэтому я начала спорить сама с собой.
- Откуда Вы знаете, что я ждала рассвета? - только сейчас я поняла, как на самом деле устало звучит мой - это после эликсира Ким?
- собственный голос.
- А чего ещё может ожидать девушка, убегающая от вампира в предрассветный час? - мирно улыбнулся священник.
- И впрямь, - я улыбнулась в ответ. - Что-то совсем плохо соображаю...
Снаружи пели стрижи. Радостно, бодро, весело. Все шестнадцать лет моей жизни, какими б они ни были, стрижи пели именно так.
И будут так петь до конца жизни, Кейни.
Я проснулась от боли в ногах, спине и пояснице.
Чёрт возьми, и с каких это пор моя кровать стала такой жёсткой?! Кошмары бывают всякие, но это ещё не повод для того, чтобы мои несчастные мышцы отекали!!.
Я приоткрыла глаза...
Кошмар, говоришь?
- О Господи!..
Именно то слово, которое от тебя здесь ожидают услышать. Немного не та интонация - верно, а вот слово - то.
У тебя ещё хватает язвительности.
А это значит, что жива. Жива, понимаешь?
Я судорожно выдохнула и попыталась нормально сесть на деревянной скамье. В это же мгновенье тело свело мучительной судорогой...
- Мамочка...
Нет, Кейрини Лэй Браун... даже Вэмпи (так будет точнее), ты определённо превратилась в размазню!!! В ничтожество!!! Затекла парочка мышц, а ты уже в обморок готова падать!!! Соберись, мать твою так!!! Ты же боец Круга Поединков!!!
Пытаешься разозлиться?
Да я уже злюсь!!! Я в ярости! И от боли, и от бессилия!!!
Сцепив зубы, я крепко ухватилась за спинку впереди стоящей скамьи и со свойственным мне упрямством заставила себя подняться на ноющие ноги. Тело кричало, визжало от боли, плакало, но я заставляла его шаг за шагом выбираться из прохода.
Я смогу уйти. Я могла раньше, значит, смогу и теперь.
Ступни горели огнём. Не удержавшись, я посмотрела на одну из них, но увидела только пыль и запёкшуюся кровь. И ни одной раны.
Тебя это пугает?
Нет. Пожалуй, уже нет. Что меня может уже пугать после того, как в моих руках нагрелся серебряный крест?
Я осмотрелась. В церкви царил жёлтоватый отблеск солнца, который проникал сюда через все окна и царил на лавках, дорожке и подсвечниках лукавым зайцем. Изображение Христа тоже было ярко освещено, однако мне почему-то казалось, что как только сюда нагрянет закатный огонь, распятие останется в тени.
Потому что закат - это время таких, как ты, Кейни. А ещё закат - это пропуск для нежити.
Для Лал.
Да, для Лал. Поэтому, Вэмпи... Ты ведь теперь Вэмпи? Ты теперь навсегда крепкая собранная Вэмпи, правда?
Да.
Поэтому, Вэмпи, пока есть время, пошли отсюда. По битому стеклу, горячему асфальту - пошли.
