сознания, из которых вряд ли хоть кто-нибудь самостоятельно выбирался...
- Вот это сценка! Чем же ты её так припекла? - знакомый до боли в зубах голос оказался по своему действию пощёчиной, ведром холодной воды за шиворот. Но таким, как выяснилось потом, нужным...
Вздрогнув, я вылетела в реальный мир, как пробка из бутылки шампанского, и встретилась взглядом с изумрудными глазами Эдуарда.
- Вас мало что внутри не было слышно, деточка Браун, - насмешливо добавил он, глядя с неприкрытым холодным презрением на меня. - Что ты ей такого сказала?
- Ничего такого, что касалось бы тебя, - процедила сквозь стиснутые зубы я, но тут он оборвал меня:
- Так значит, ты не рассказала ей о том, что было после твоей встречи с Лал? Знаешь, вампирша как-то не распространялась на эту тему.
- Иди и сам расскажи! - зло прорычала я, огибая его и собираясь уходить, как вдруг Эдуард снова возник передо мной, явно забавляясь ситуацией.
- А про то, что ты теперь удочерённая вэмпи, Пума тоже не знает? - насмешливо поинтересовался он.
- Нет. И пошёл ты на ... ! - резко бросила я.
Это были последние мои слова до того момента, как я позволила сумасшедшей жизни Чёрных Кварталов унести меня в ночь.
Медленно скатившись с моей щеки, слеза капнула в чёрный-чёрный кофе, от которого вместе с паром поднимался аромат крепкого коньяка.
Нет, нет! Я не плакала. Просто у меня почему-то текли слёзы, а в голове болтался странный кисель пустоты. Но что-то такое, наверное, было в моём лице, потому как желающих поболтать со мной не нашлось. Ни среди пьяных, ни среди подвыпивших, ни среди трезвых. И хорошо.
Почему?
Не знаю. Просто хорошо.
Единственный, кто приблизился ко мне за всё время моего пребывания здесь, в дешёвой забегаловке 'Граф Ди', это одетый в какой-то пошлый костюм из чёрной кожи официант, которому я заказала кофе. Больше, как я сказала, ко мне никто не подошёл, хотя, надо отметить, половина всех нелицеприятных посетителей с любопытством косилось в мою сторону. Неряшливые, обкуренные и небритые - вот общая их характеристика.
Я сидела здесь за старым, исцарапанным и грязным столиком уже третий час и никак не могла прийти в себя, взять себя в руки. Это было такое странное оцепенение, в котором не хотелось делать что-либо или даже думать. Этому желанию я, впрочем, и следовала, наплевав на свои собственные принципы и приличия. Слёзы постоянно застилали мне глаза, катились по щекам и падали в кофе, но мне было как-то всё равно.
И в то же время какой-то голос внутри меня кричал: 'Господи, надо собраться, не быть слабачкой! Я же сильна! Я сильна!!! Я же Вэмпи! Я Кейни Браун! Кейни, про которую говорят не иначе как 'та самая'!!!', только до меня доносилось лишь эхо слов. Да, я воспринимала их, я понимала, что надо им следовать, но - не более.
Сегодня я была размазнёй. Самой элементарной размазнёй!
И это тоже утомляло, это тоже вызывало усталость, противную, давящую, ноющую усталость.
- Ну же! Возьми себя в руки, дрянь ты эдакая!!! - прошипела я сама себе, до крови впиваясь в руку ногтями. До острой-острой боли, что резко встряхнула моё сознание, сверкнула в нём молнией, взбудоражила всё...
Я подняла голову и внезапно не без удивления заметила за одним из столиков Никиту.
И не знаю, может, дело было в саднящей ладони, а может, совсем в другом, только слёзы мои высохли, а туман в голове вместе с болью как-то вдруг отошёл на задний план.
Рыжие волосы парень непостижимым образом завязал в короткий хвост и был одет в медово- золотистую рубашку(!) со стоячим воротничком, поверх неё - в лёгкую чёрную ветровку. А ещё он, сидя ко мне спиной, сосредоточенно тянул пиво, не замечая ничего и никого. Даже меня.
... Хм-м-м, Тигр в рубашке. Это может означать только одно, но... но плевать мне на то, что означает. Я с внезапным удивлением поняла, что мне хочется подойти и хлопнуться рядом с Никитой на кожаный диванчик-уголок. Устроиться плечом к плечу и потеснее. А потом - проболтать ночь напролёт. Смотреть в его глаза с озорными искорками, слушать его приятный голос. Или завалиться с ним куда-нибудь ещё. А куда - поверьте, совсем уже неважно. Куда-нибудь с кем-нибудь... Главное - не одной.
Не одной, не одной... Господи, как же это хорошо звучит: не одна.
Наверное, в жизни это ещё лучше...
И я, бросив официанту купюру (деньги нашлись, к моему удивлению, в карманах шорт) со словами 'Сдачи не надо!', поднялась с места и хотела было подойти к Нику, когда в 'Граф Ди' впорхнула какая-то смазливая брюнетка в золотистом платье и на высоких каблуках. Она помедлила у дверей одно лишь только мгновенье, после чего уверенной и безукоризненной походкой направилась к Тигру. А тот, позабыв о пиве, улыбнулся ей, и, мать его так, это была моя улыбка. Та, которую он всегда дарил только мне . Та, значение которой я поняла почему-то только сейчас, теряя её навсегда: 'Ты лучше всех в мире!'.
Так вот она, девушка Тигра, о которой сообщала в записке Киара...
Сердце ёкнуло и неприятно, болезненно сжалось. Внутри стало вдруг так мерзко-мерзко то ли от воспоминаний о ссоре с сестрой, то ли оттого, что эта брюнетка, такая красивая и ослепительная, как котёнок свернулась клубочком в крепких и надёжных объятьях Никиты. И оба они выглядели такими... счастливыми.
Как будто ты знаешь, что такое счастье, и как оно выглядит!
Я ещё немного помню, не волнуйся.
Несколько секунд я в упор зло смотрела на нежно воркующую парочку, пока брюнетка, почувствовав мой взгляд, не обернулась. В её глазах читалось плохо скрытое презрение, касающееся только моей персоны.
Ярость обожгла мне душу, и первым порывом у меня было размазать эту пигалицу на месте. Вот в этом же золотистом платье вот по этому же грязному полу.
За что?
Не знаю. Просто чтобы ей было так же больно, как и мне сейчас. Пусть не морально, а физически. Какое-то убийственно короткое мгновенье мне даже хотелось залить всё вокруг кровью этой девушки, искупаться в ней. Я чётко представила себе эту картину и...
И, моргнув, просто прошла к бару под десятками восхищённых взглядов полупьяных мужчин - женщин, впрочем, тоже. Но ни на одного и ни на одну моё внимание не обратилось. Я вообще не смотрела ни на кого: мне было очень тяжело где-то там, в душе. Только встретилась глазами с бледным барменом, когда покупала бутылку персикового слабоалкогольного напитка.
А потом вышла из 'Графа Ди' и не оглянулась. Мне и так было понятно, что Ник вряд ли меня заметил.
Чёрный город горел тревожными огоньками. А над ним - звёздное небо, такое спокойное и всесильное этой ночью. Такое жестокое.
Огни Роман-Сити отражались в воде Канала Грешников рядом со звёздами, и это было прекрасное зрелище. В воздухе разливался пьянящий аромат свежести, который я никак не могла заглотнуть и оставить в себе. Которым я никак не могла насладиться.
Внутри меня висела всё та же свинцовая тяжесть, и весь сегодняшний день начинал казаться ночным кошмаром, от которого почему-то не просыпаешься и не просыпаешься... Я даже устала размышлять обо всём том, что так сильно меня ранило. Я ругала себя и пыталась думать о чём-то совершенно другом, не таком... приносящем боль.
Например, о том, что вода внизу тихонько колышется, и огоньки на её тёмной рябой поверхности весело пляшут и мелькают, то исчезая, то появляясь... а потом опять исчезая. О том, что они обрываются в непроглядной тени моста и в свете его тусклых фонарей.
