какого-то круглого здания; вокруг — гирлянды цветов, которые еще усугубляют нереальность архитектурного мотива. Фантастичен и архитектурный фриз, хотя в нем можно узнать типы реальных сооружений; посередине — басилика с тремя нефами; с каждой стороны — павильон и на нем беседка, но в середине басилики помещен маленький натюрморт, а над ним треножник, как будто художник подсказывает зрителю, чтобы он не принимал его рисунка за изображение подлинного здания.
Третий стиль, который по изяществу не знает в Помпеях равного себе, был слишком «академичен», чтобы рассчитывать на большой успех. И если старая аристократия, усталая от неурядиц республики и преследований империи, хотела забиться в свои дома, отдохнуть, почувствовать себя хоть на миг в покое и безопасности, то торговые и промышленные слои, которым империя открывала широкую дорогу, вовсе не желали отгораживаться от мира: они хотели домашнего уюта, но отнюдь не отказывались от близкого соприкосновения с миром и от его соблазнительных далей. Соединение ковра и перспективы выросло из таких настроений. И если у Лукреция Фронтона в этом направлении сделаны только первые шаги, то в доме Веттиев мы присутствуем при полном осуществлении такого соединения (ил. 37). Традиционное разделение стены на три горизонтальных части сохранено. Панель украшена в инкрустационном стиле. Центральная часть стены разделена вертикально на отдельные поля: на длинных стенах таких полей по пять на каждой, на коротких — по три. В середине ковер с мифологической сценой; он как бы вставлен в тонкие золотые колонки, украшенные фигурным и растительным орнаментом; на колонках покоится архитрав, с которого свисают цветочные гирлянды; по сторонам изображены перспективы уходящих зданий, под которыми находятся маленькие натюрморты, а еще ниже — высокая панель. Дальше на длинных стенах — белые ковры с парящими в воздухе фигурами посередине. Фриз покрыт фантастическими строениями, которые имеют не только орнаментальный характер, как в доме Лукреция Фронтона, но рассчитаны на то, чтобы обмануть глаз: с балкона смотрят вниз божества и жрецы, а за ними уходят вдаль колоннады зданий.
С гибелью города закончилось развитие стенной живописи в Помпеях. Росткам новых стилей, которые можно наблюдать на стенах, не суждено было развиться и развернуться во всей полноте.
Перейдем теперь к рассмотрению нескольких наиболее замечательных помпейских домов.
Дом Хирурга (назван так потому, что в нем нашли довольно большой набор хирургических инструментов) расположен на Консульской улице, недалеко от Геркуланских ворот. Это один из древнейших помпейских домов (построен около 400 г. до н. э.), основной план которого (без позднейших пристроек) дает нам ясное представление об окончательной форме италийского дома, создавшейся в результате длительного развития. Фасад его и наружные стены (ил. 39) сложены из массивных известняковых плит (68–74 см высотой); толщина стен около 0,5 м. Широкая (первоначально 2,74 м) и высокая (3,55 м) створчатая дверь, к которой ведут несколько ступеней из лавы, открывалась в небольшие сени (1) (рис. 32), а оттуда в просторный этрусский атрий (2), имплювий которого (3) обложен туфом. Пол — сигнийской работы; по обе стороны атрия — жилые комнаты, спальни; за ними — два «крыла» (4); напротив атрия — таблин (6), а по обе стороны его — столовые (7 и 8). В старом доме столовые эти были приблизительно одинаковы по размеру и квадратны по форме. Они вместе с таблином выходили на портик, за которым шел садик (17). И внешний вид и распланировка дома производят впечатление ясной и строгой простоты.
Рис. 32.
Гораздо позднее к дому сделали пристройку, изменившую его первоначальный вид. В пристройке поместилась отдельная квартирка, не имеющая ничего общего с остальным домом: состояла она из одной комнатки с мезонином (14), куда вела внутренняя лестница. В связи с этим увеличением дома хозяин устроил себе еще одну комнату (13); увеличил столовую направо от таблина (8) и захватил под постройки часть садика и портика; сделал тут кухню (9), маленькую летнюю столовую (4,2x3,2 м) с окном в садик (10) и летнюю спальню (11). Над этими новыми комнатами была надстроена мансарда, на которую поднимались по лестнице (12), захватившей значительную часть бывшего портика. Комнаты (15) и (16), первоначально выходившие на улицу глухими стенами, превращены были в лавки.
Из картин, украшающих этот дом, любопытны две, находящиеся в комнате (10). Они относятся ко времени гораздо более позднему, чем постройка всего дома. Одна изображает художницу за работой: она срисовывает стоящую перед ней статую; на дверях висит уже готовая картина; другую держит перед художницей амур; за работой с живым интересом следят две девушки, притаившиеся за дверным косяком. На другой картине две девушки и мужчина заняты какой-то литературной работой: одна девушка держит исписанный свиток, у мужчины в руках таблички для письма. Отражали ли эти картины в какой-то мере вкусы хозяйки дома или ее дочери? Были ли случайностью? — Во всяком случае, они интересны как показатель новых течений, просачивавшихся в женскую среду: женщине уже мало быть только хозяйкой, она стремится к умственной и художественной культуре.
Одним из прекраснейших образцов следующего, «туфового» периода, когда вместо массивных, шероховатых известняковых глыб стали в качестве строительного материала пользоваться серым туфом из каменоломен соседней Нуцерии, является дом Фавна (рис. 33), занимающий целый квартал между Ноланской улицей и Меркуриевым переулком. Построен он во II в. до н. э. и представляет собой настоящий дворец с двумя атриями и двумя перистилями. Предполагают, что дом этот принадлежал старинному и знатному оскскому роду Сатриев.
Рис. 33.
Мы говорили уже, что центром хозяйской половины был этрусский атрий (1). К нему вел парадно оформленный коридор (2) с прекрасной мозаикой у входа в атрий: две трагические маски среди цветов, листьев и плодов. Очень просторный атрий (16,11x9,9 м) в то же время и очень высок — не ниже 9 м. На него выходили спальни (4). Рядом находился второй, четырехко-лонный атрий (3), вокруг которого группировались хозяйственные и служебные помещения. За этими атриями находился первый перистиль (5), окруженный 28 ионическими колоннами из туфа с капителями превосходной работы. Посередине из мраморного бассейна бил фонтан. На этот перистиль выходит на всю ширину открытая на него комната (6), знаменитая своей мозаикой, изображающей битву при Иссе между персами и солдатами Александра Македонского. Вход в эту комнату (такие парадные, с очень широким входом комнаты назывались «екседрами») обрамлен двумя пилястрами и разделен двумя колоннами одной высоты с пилястрами и с колоннами перистиля. Колонны эти, фиолетово-красного цвета, украшены коринфскими очень красивыми капителями. Узкий коридорчик (8) ведет во второй, еще больший перистиль (9), дорическая колоннада которого окружает просторный сад площадью 32x35 м. Жилые помещения располагались вокруг обоих атриев. Вдоль коридора, шедшего из четырехколонного атрия ко второму перистилю, были расположены стойла, баня и кухни (12–14). Зимние столовые (11) находились по сторонам таблина (10), летние (7) — около екседры с мозаикой и открывались на северную сторону во второй перистиль. Просторность помещения и его продуманный план соединяются с художественностью отделки. Такая мозаика, как битва Александра с Дарием, сделала бы честь любому дворцу. Хозяева дома, видимо, вообще любили мозаики, и в нем сохранились прекрасные образцы ее: в одном триклинии — Вакх верхом на пантере, в крыльях четырехколонного атрия — голубки, пьющие из чаши, и великолепная кошка с птицей в зубах. Изящная и простая роспись стен первоначально была вся выдержана в первом стиле.
Остановимся вкратце на битве Александра с Дарием (ил. 38). Мозаика эта является копией с картины какого-то знаменитого художника; при передаче ее в новой технике возникли и некоторая путаница, и несогласованность в частях. И тем не менее, изумительная композиция, характеристика действующих лиц и точность в передаче целого и отдельных деталей производят впечатление на зрителя и сейчас, несмотря на все ошибки, допущенные мозаичистом при переводе картины на язык своего ремесла. Изображен последний критический момент всего сражения — встреча Александра с Дарием. Дело персов проиграно: с правой стороны несется обратившаяся в бегство персидская конница; в
