Я сначала не понял, о чем он.
– Пятьдесят девятый, – робко сказала мама, недоверчиво оглядываясь.
Это был год моего рождения.
– Ладно, раздевайся, – лениво сказал старик со сломанным носом. – Вон там у нас раздевалка, из дверей налево. А вы, мама, здесь подождите пока.
Я со страхом вошел в раздевалку.
Два здоровых парня в одних трусах посмотрели на меня без интереса. Они устало и быстро разматывали бинты на руках.
Бинты были невероятной длины. И какие-то странные – желтоватые. А руки у них были такие красные, что я даже слегка испугался.
В раздевалке пахло потом. И еще...
Я никак не мог понять, чем тут еще пахнет. Там пахло кожей, пахло хлоркой из душа, пахло старыми железными шкафчиками.
Это был такой спокойный запах, что мне сразу захотелось лечь на плоскую жесткую банкетку и немного поспать.
Но спать я не мог. Меня ждал злой старик со сломанным носом.
– Давай побегай, – лениво сказал он.
Я медленно побежал вокруг ринга.
Старик стал скептически меня разглядывать.
– Да! – удрученно сказал он. – Вы его что, не кормите, что ли, совсем?
– Как это не кормлю? – оскорбилась мама. – Я его нормально кормлю! И мясом! И витаминами!
– А чего ж он тогда у вас такой тощий? – недоверчиво спросил старик. И в этот момент он вдруг улыбнулся. Улыбка у него была детская. Как будто все лицо сразу сморщивалось. А из глаз выступали непрошенные слезы. Ну, точно, как у младенца.
– Ладно! – сказал он, вставая со своего обшарпанного стула. – Тощий – это нормально для твоего возраста. Вот если толстый – это не очень нормально. Это сложнее. А тощий – это для нас подходит. Руки длинные. Координация вроде есть. Зарядку дома будешь делать? – крикнул он мне.
– Буду! – буркнул я, тяжело дыша.
– Хватит бегать! – крикнул старик. – Теперь пешком иди. Только на корточки садись. Садись, садись! – прикрикнул он. – И иди гусиным шагом. Сколько сумеешь.
Я честно прошел гусиным шагом два круга, после чего упал.
– Иди сюда! – приказал старик.
Старик со сломанным носом по-прежнему сидел на табурете и смотрел на меня, как-то мутно улыбаясь.
– Тебя как звать? – спросил он.
– Лева, – сказал я с чувством собственного достоинства.
– Знаешь что, Лева... – сказал старик. – Ты вообще-то учти, что мы тут драться никого не учим. Бокс – это просто спорт. Тренировки, соревнования. Ты сам за себя должен уметь постоять, безо всякого бокса. Просто мы сделаем тебя чуть покрепче. Понял?
Я молча кивнул. Видно, мама ему что-то наговорила, пока я переодевался.
– Будешь ходить? – прикрикнул он.
Я поднял на старика глаза.
– Да, – сказал я с замиранием сердца.
На радостях мама купила мне боксерские перчатки, хотя, как сказал старик, пока они мне были совершенно не нужны.
Еще она купила мне шелковые трусы, чешки (кеды были слишком тяжелые), синюю майку и детскую скакалку.
Вечером я взял перчатки с собой в кровать и прижал их к лицу, вдыхая незнакомый запах. Вернее, я его уже помнил – по раздевалке. Это был запах кожи.
Внутри у перчаток были какие-то опилки. Я мял их и пытался понять, насколько это больно – удар по лицу рукой в перчатке.
Я вошел в зал и увидел мальчика, очень похожего на меня. Он стоял и щурился в мою сторону. Над рингом были включены две сильные лампы.
Все остальные ребята были значительно старше нас. Они дико колотили по мешкам и грушам. Двое, тяжело дыша, работали на ринге.
Старик со сломанным носом ходил мягким кошачьим шагом. На руках у него были надеты плоские лапы. Он подставлял их под удар какому-то рыжему, маленькому и злому, и повторял громко:
– Раз-два! Раз-два-три! Подбородок ниже! Ты слышишь меня или нет, Николаев? Раз-два! Раз-два-три!
Мальчик, похожий на меня (его звали Юра), тихо спросил:
– Ты первый раз?
Я кивнул.
Старик со сломанным носом подошел к нам и лениво протянул:
– Скакалки взяли, бойцы? Ну, доставайте!
Я развернул скакалки. До сих пор я так и не понял, зачем они нужны – здесь, в боксе. В моем представлении, скакалки были нужны только девчонкам.
– Прыгай! – сказал старик.
Я прыгнул, запутался и упал.
– Не умеешь! – сказал старик. – Теперь ты! – сказал он Юре.
Юра прыгнул, запутался и не упал. Он как-то глупо засмеялся.
– Не умеешь! – сказал старик. – К следующему разу вы должны уметь прыгать не хуже девчонок. Не выполните – отчислю. А теперь в строй!
Мы с Юрой встали в строй мускулистых ребят.
– Это новенькие! – сказал старик. – Лева и Юра. Будут с вами пока заниматься. Кругом! Бегом марш!
Мускулистые ребята стали делать круги вокруг ринга.
Через пятнадцать минут упражнений у меня поплыли красивые радужные пятна перед глазами. Я задыхался. Юра тащился сзади и громко стонал.
Старик со сломанным носом хлопал в ладони и кричал:
– Раз-два! Раз-два! Раз-два!
Раздавался мерный топот двадцати пар ног. Мы с Юрой бежали в хвосте и запоминали движения.
Через месяц я уже знал все упражнения наизусть.
Вечером, сразу после первой тренировки, я решил научиться прыгать на скакалке. Не откладывая на завтра.
– Не напрыгался еще? – спросила мама.
– Мне надо, – объяснил я.
– Ну тогда на лестничную клетку иди прыгай, – решительно сказала она. – Или во двор.
Во двор я не хотел.
Я вышел на лестницу и начал скакать. Захлопали двери. Из дверей выглядывали соседи.
Я вернулся домой и сурово сказал:
– Мам! Меня отчислят, если я прыгать не научусь.
Мама взяла стул, села напротив и скомандовала:
– Прыгай!
Люстра дрожала, скакалки вываливались у меня из рук, мама с ужасом ждала прихода соседей снизу.
Но ничего не случилось. Я начал прыгать.
В первый я сумел напрыгать восемь раз.
– Ну хватит! – сказала мама. – Для начала достаточно!
Я с удивлением посмотрел на скакалки. Благодаря им я впервые в жизни по-настоящему почувствовал
