рядами. Потом стал ходить медленно и вдумчиво.
Наконец я понял, что если буду просто так тут топтаться, то обязательно опоздаю в школу, и подошел к толстой тете в пуховом платке.
– Для мамы берешь? – ласково спросила она. Видно, все продавцы уже поняли, что я пугливый, и старались найти ко мне правильный подход.
– Для мамы, – кивнул я.
– Мимозы? – опять задала она наводящий вопрос.
– Мимозы, – послушно кивнул я.
– Вот смотри, – доверительно сказала она. – Смотри на меня. Видишь эти мимозы, да? Прямо с поезда они. Вот смотри, дорогой, я их беру, встряхиваю... вот так – и как будто ничего не было! Видишь, не осыпаются! Они неделю будут у тебя стоять! Понимаешь?
Это опять был наводящий вопрос, и я послушно сказал:
– Понимаю.
– Три рубля.
Я помолчал и подумал.
Пучок мимоз вдруг показался мне маленьким и каким-то жалким.
– Три рубля, – хрипло сказала тетя в платке. – Для твоей мамы. За то, что у ней такой хороший сын.
Я протянул пожилой грузинке свои деньги и быстро побежал на остановку, потому что уже подъехал троллейбус.
В обратную сторону он шел почти пустой, но понемногу начал наполняться – в него на каждый из четырех остановок входили мужчины с разными цветами.
Я смотрел в ярком троллейбусном свете на эти их цветы и чуть не плакал от обиды.
Мои мимозы были самые пожухлые.
В них, правда, сохранился еще тот ярко-желтый солнечный оттенок, который так дорог людям сырой и темной весной, но веточки уже слегка подсохли, и пушистые нежные шарики из ярких, цыплячьих, стали более сухими и темноватыми.
Я вдруг страстно захотел полюбить свои цветы, но не смог.
Нести цветы было почему-то неудобно. Я не знал, как их нести – выставить впереди себя или прижать к груди. Поэтому засунул их за пазуху.
Падал мокрый мартовский снег. Фонари вдруг взяли и погасли.
Мама неожиданно быстро открыла дверь.
– Ой! – сказал она. – Цветы! Купил! Сам! Ну, иди сюда!
Я, волнуясь, произнес такую фразу:
– Мам! Поздравляю тебя! С восьмым марта! С международным женским днем!
Тут мощно заорал Мишка, и мама закричала:
– Поставь в вазу! И беги в школу скорей!
Я бежал в школу и думал на ходу. А вечером решил откровенно поговорить с папой.
– Пап, – сказал я, – скажи честно: зачем все это нужно?
– Что именно? – удивился он.
– Ну... вот это. Цветы, подарки. Почему женский день? Чем женщины лучше мужчин? По-моему, это какая-то ерунда.
Папа задумался.
– Даже не знаю, что тебе сказать... – задумчиво сказал он. – А что случилось-то?
– Да нет, ничего, – пожал я плечами. – Просто очень странный праздник. Не праздник, а какое-то наказание для мужчин, отбывание повинности.
– Ну, знаешь, – нахмурился папа. – Если тебе так сложно для мамы цветы купить...
– Зачем ты все передергиваешь! – заорал я. – Ничего не сложно! Но ведь праздник не у мамы! У всех же женщин! Я же всех их должен поздравлять, по идее! Это же бред!
– Ну что «по идее, по идее», – папа тоже заволновался в ответ. – Никто же не живет по твоей «идее». Поздравляют тех, кого хотят. Или могут. Ты, кстати, полтинник в классе на подарок сдал?
– Сдал, – устало сказал я. – И что?
– Лева! – сказал папа. – Я что-то не пойму, что ты хочешь сказать. Чего ты добиваешься? Чтоб я тебя пожалел?
Тут вдруг выяснилось, что мама стоит за кухонной дверью и боится войти. Но при этом все прекрасно слышит!
– Я за молочной бутылкой пришла, – улыбаясь, сказала она. – А у вас тут такие разговоры. Можно, я все-таки войду?
– Входи, – сказал папа.
Мама вошла, и вместо того, чтобы заниматься своей молочной бутылкой, тоже села за стол.
Она немного подумала и сказала, опять странно улыбаясь:
– Лева! Ты не мучайся! Принимай жизнь как она есть. Ты потом поймешь. Чуть-чуть попозже. А вообще, ты молодец. Сам поехал, купил цветы. Как настоящий мужчина.
– Мам! – сказал я. – Ну вот зачем ты все это говоришь? Ты же знаешь, что это папа меня попросил. А в классе я просто сдал полтинник на подарок. И все. Я же не против. Я просто не понимаю, почему есть такой праздник – женский день? В чем преимущество женщин? Ведь мужского дня-то нет.
Мама вдруг почему-то покраснела.
– Как это нет? – сказала она. – А 23 февраля? Это же и есть мужской день.
– Нет! – чуть не заорал я. – Я так и знал, что ты это скажешь! Но это неправда! 23 февраля – день Красной Армии. Это для военных праздник, а не для мужчин! Почему для мужчин-то праздника нет?
Мама посмотрела на папу. Папа посмотрел на меня.
– Лева! – сказал он умоляюще. – Это такая традиция. Праздник весны, любви, как там еще говорят, я не знаю, праздник, когда всех женщин поздравляют. И мам в том числе. Выражают свою любовь. Ну что тут непонятного?
Тут вмешалась мама:
– Ну что, по-твоему, отдельный праздник для всех заводить? – спросила она горячо. – Для мам, для бабушек, для жен, для сестер, для племянниц, для любимых девушек?
– Ну хотя бы! – сказал я. – Хотя бы какая-то была бы логика.
Настроение у меня окончательно испортилось, и я понял, что ничего хорошего из этого разговора у нас не выйдет.
Разговаривать с раздраженными родителями, скажу я вам, очень неприятное дело. Но и деваться было уже некуда.
– Лева! – сказала мама. – Ты меня как-то разочаровываешь. Не разочаровывай меня. Что ты, прям не знаю, прицепился к этому женскому дню? Ну есть он и есть. Появится у тебя любимая девушка, тогда поймешь, зачем он нужен.
Тут я тоже обиделся, покраснел и сказал:
– А если, например, не появится? Что ж, так и буду всех женщин до самой смерти поздравлять?
Тут мама встала, взяла молочную бутылку и сказала:
– Знаешь что, не мозоль глаза. Иди в свою комнату и там отмечай мужской день вместо женского. Иди, иди...
И вытолкала меня из кухни.
Сначала я чуть не заплакал. Но потом пошел к себе, лег на кровать и стал смотреть в потолок.
Я смотрел в потолок и думал о женщинах.
Мне совершенно не жалко было для них цветов, не жалко подарков. Если надо всех их поздравлять в один день – я тоже был не против.
Одного только я не мог понять – почему все в мире отказываются отмечать мужской день?
Праздник мужчин?
Не военных, не моряков, не спортсменов или грузчиков, а просто мужчин? Почему это так – непочетно
