Но люди выходили из магазина и спокойно шли по делам.
То ли день был какой-то чересчур серый, душный, непрозрачный, то ли встал я так неудачно... В общем, никто меня почему-то не видел. Никто ко мне не подходил.
«Я трус! – думал я. – Это подло!»
Теперь, как мне показалось, я уже ничего не мог сделать. Меня задушил страх речи.
Я с ненавистью вспоминал Беллу Ахундовну. Сколько мы ей денег заплатили! А она ничего не смогла. Мама умирает теперь не только из-за меня, но и из-за нее. Я оглядывался через плечо и плакал, плакал...
Милиционера на площади не было.
В этот момент случилось какое-то чудо.
Нет, не какое-то, а самое настоящее чудо. Кстати, тогда я впервые в жизни подумал о том, что Бог есть.
Или что, по крайней мере, он есть для маленьких детей. Примерно до десяти лет. Им он всегда помогает. Почти всегда.
В толпе людей, выходящих из магазина, я вдруг увидел свою тетю Розу.
Дорогую любимую тетю Розу, которая именно в этот момент почему-то направлялась к нам домой.
– Тетя Роза! – заорал я как сумасшедший. Она вздрогнула.
И куда только девался мой страх речи?
Я говорил без остановки всю дорогу, пока мы бежали по улице.
– Маме плохо! Она там лежит, я пришел, она лежит и говорит, дай корвалол, потом ей не помогло, она говорит, мне плохо, иди за милиционером, вызывай «скорую», я побежал, милиционера нет, вдруг вы идете...
– Я ничего не знала, просто решила к вам зайти, – озабоченно сказала тетя Роза. – А ты чего так далеко убежал? Надо было к кому-нибудь взрослому подойти или соседей поискать. Ах да, ты же боишься...
Мы поднялись на нашем ужасно медленном лифте, и я трясущимися руками открыл дверь.
Мама лежала спокойно и улыбалась.
– Ты знаешь, – спокойным голосом сказала она тете Розе, – вдруг прошло. Невралгия, что ли? Так схватило, я думала – ну все. Левку же не пошлешь никуда. Что, небось бегал по улице, не знал, к кому обратиться? Вот балда...
– Да, это невралгия, наверное. Ничего, у меня тоже так бывает, – спокойно сказала тетя Роза. – Врача вызвать?
– Не надо... – сказала мама. – Посиди просто со мной.
И они заговорили о чем-то своем.
Я вышел во двор и сел на наш низкий доминошный столик.
Закрыл голову руками.
«Мама, прости меня», – повторял я про себя.
«Неужели я всегда такой буду?» – думал я.
Мысли были мучительные.
Наконец я устал думать все эти мысли.
Пошел домой.
Тетя Роза и мама над чем-то смеялись.
– Ну что, герой? – сказала мама. – Далеко убежал-то? Как ты там, сильно испугался?
– Н-н-н-нормально, мам, – сказал я.
После речевой ситуации я всегда говорил немножко хуже. Вот и сейчас я заметил, что язык не слушается, а к горлу подступает спазм.
И тогда я решил больше ничего не говорить. Я замолчал.
Просто замолчал – и все. Я понял, что выход есть. Говорить надо меньше. Просто меньше, и все.
Мама посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала.
МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Справлять день рождения в мае – скажу я вам, это нелегкий труд.
Вот интересно – если у кого зимой день рождения, или там весной, или осенью – все бегут, как миленькие, на огонек.
Ну, там, посидеть, подкрепиться, вообще просто музыку послушать или подушками побросаться.
А вот чем ближе к лету – тем хуже народ собирается. Прям каждого надо отдельно уговаривать.
Все это я понял, конечно, уже несколько позднее. Позднее, чем во время описываемых событий.
Потому что во время описываемых событий я справлял свой первый самостоятельный день рождения.
Мама, как обычно, предложила перенести его с буднего дня на субботу и позвать родственников.
Я, разумеется, согласился. Кто ж отказывается от роскошного взрослого стола и от подарков!
– Только знаешь, мама, – сказал я, – в этом году у меня будет два дня рождения. Я так решил.
– Вот это да! – изумилась мама. – Он так решил! А меня спросить случайно не забыл?
– Вот я тебя и спрашиваю, – сурово ответил я, неприятно пораженный ее тоном. – А в чем, собственно, дело? Просто я хочу пригласить друзей в свой день рождения.
– Но я же буду на работе! – взмолилась мама. – Ну почему вы, мужчины, такие непонятливые? Кто вам тут приготовит, подаст, уберет? Рабочий же день! Я поздно приду, устану, папа вообще неизвестно когда с работы приходит. Опять не понял?
– Мам, – сказал я, – все я понял. Нам ничего не надо. Ну, может, к чаю что-нибудь.
Мама подумала и помолчала.
– Ладно, – сказала она. – К чаю так к чаю. Вот я как раз в магазин иду. Торт брать или пирожные лучше?
Тут я тоже задумался. Торт, он, конечно, большой и сладкий. Но пирожные я любил гораздо больше! Особенно эклеры!
– Мам, купи эклеров! – крикнул я, сидя в большой комнате, по-прежнему в состоянии глубокой задумчивости. Она проистекала от того, что я вдруг ясно представил себе, что останусь дома один, без мамы, и буду принимать гостей совершенно самостоятельно.
Сам буду ставить им тарелки, рюмки, сам их развлекать и сам отвечать за последствия.
Да! Тут было над чем задуматься!
– А сколько эклеров-то? – спросила мама, входя в комнату уже в плаще (на улице было прохладно) и в туфлях на среднем каблуке. – Сколько вас будет-то? Хоть примерно?
– Купи десять, – попросил я.
Мама с сомнением посмотрела на меня, но ничего не сказала.
Каково же было мое состояние, представьте себе, когда на следующий день в нашу квартиру явилось ровно десять человек!
Этого я ну никак не мог ожидать.
Целый вечер накануне я считал гостей в уме, правда, машинально загибая пальцы при этом.
– Может, лучше вслух считать будешь? – спросил папа, как всегда ехидно. – А то собьешься, не дай бог.
– Да ну тебя! – отмахнулся я и продолжал считать в уме.
Колупаев. Сурен. Женька-Хромой. Серега-маленький. Бурый. Демочка. Вовик, будь он неладен. Ну, может быть, Ленка со Славиком. Впрочем, если придет Ленка, она наверняка притащит еще какую-нибудь девку. Ну, там, Таньку Нудель или еще кого-нибудь.
В это последнее как-то не хотелось верить.
Вообще не верилось, что у меня на дне рождения будут девчонки. Да и Вовика с Демочкой, если честно, видеть не очень хотелось.
Так оно, кстати, и получилось, хотя и не совсем.
Демочка явился вдруг один!
Зато Ленка вместо Славика привела сразу двух девчонок.
Пришел и Сашка Белозерчев, который вообще-то крайне редко выходил гулять, потому что занимался какими-то там иностранными языками и вообще всякой ерундой, поэтому мама его, как правило, просто не
