- Точно, черт побери, - взбодрилась Лула. – Рейнжер избавится от этого маленького члена. Рейнжер раздавит его жалкую задницу.
- Черт, ненавижу, когда в меня стреляют, - сказала я. – На самом деле ненавижу!
Лула дернула дверь.
– Я не потерплю этого дерьма. Я до сих пор на ногах не стою после такого обращения.
- Я тоже, - тут же присоединилась я. – Этого дурака нужно запереть.
- Угу, - подтвердила Лула. – И именно мы сделаем это!
Насчет последнего я не была уверена, но возражать не стала, и мы с Лулой маршем вошли в контору, как штурмовики, вторгшиеся в Польшу.
Конни оторвалась от бумаг.
– Ой-ой-ой, что происходит?
- Мы только что из-под обстрела, - заявила Лула, выпятив нижнюю губу на добрых два дюйма. – Ты можешь поверить? Я имею в виду, что и раньше попадала в перестрелки на улице. Я к такому дерьму привыкла. Это же дерьмо совсем другое. Это дерьмо было нацелено лично на меня. И мне такое дерьмо совсем не нравится. Это просто оскорбление, а не дерьмо, ты понимаешь, что я хочу сказать?
Конни подняла бровь.
– Лерой Уоткинс?
- Стрелял в нас через закрытую дверь, - пояснила я.
Конни наклонила голову.
– И что дальше?
- И мы убежали прочь, - продолжила я. – Лула беспокоилась, как бы не заполучить пятна крови на своем новом спортивном костюме.
Лула держала в одной руке папку, а в другой телефон Конни.
– Этот Лерой Уоткинс так просто от меня не отделается. Я собираюсь вызвонить его задницу и высказать все, что думаю. Я ему скажу, что не потерплю такого дерьма. - Лула набрала несколько цифр и встала, уперев руку в бок. - Я хочу поговорить с Лероем, - произнесла она в трубку.
На другом конце что-то ответили, и Лула наклонилась вперед.
– Что значит, я не могу с ним поговорить? Он только что почти сшиб с меня шляпу, а теперь его не достать, чтобы поговорить со мной? Так я достану его задницу.
После пятиминутной дискуссии телефон вернулся к Конни.
- Змееныш говорит, он был не в курсе, что это мы, - сообщила Лула. – Сказал, что отправится в суд, если мы вернемся.
- И в кого он стрелял, как он думал? – спросила я Лулу.
- Сказал, что без понятия, в кого стрелял. Говорит, что это только дань осторожности нынче.
- Он же разрушил свою дверь!
- Полагаю, любой мужик с таким бизнесом, как у Змееныша, беспокоился бы.
Я схватила сумку, закинула ее на плечо.
– Ладно, давай с этим покончим.
- Из рук вон плохо стала вестись документация, - обратилась к Луле Конни. – Это дело ведь не займет у тебя весь день, верно?
- Черт возьми, нет, - пообещала Лула. – Мы вернемся после ланча.
Я натянула перчатки, но о шляпе даже думать не пожелала. Вы надеваете поутру шляпу и выглядите как дурочка весь остаток дня. Не то чтобы я выглядела этим утром так уж великолепно. Но не хотелось еще больше усугублять проблему. Особенно с тех пор, как Морелли устроил пост на моей парковке. На случай, если произойдет невообразимое, и меня арестуют… Я не хотела бы иметь на голове шляпу, когда меня будут снимать на полицейское фото.
Мы погромыхали на Старк Стрит, каждая погруженная в свои собственные мысли. Лично мои мысли витали вокруг солнечных пляжей, где полуобнаженные мужчины приносили мне прохладительные напитки в длинных стаканах. По каменному выражению физиономии Лулы я подозревала, что ее думы куда мрачнее.
Лула въехала на стоянку перед домом Шарлин и выкарабкалась из машины. Мы стояли на тротуаре и смотрели вверх на окна третьего этажа.
- Он сказал, что не собирается в нас стрелять, верно? – спросила я для уверенности.
- Именно так и сказал.
- Ты ему веришь?
Лула пожала плечами.
Рейнжер пошел бы с оружием наперевес, но это не в моем стиле. С пистолетом в руке я себя по- дурацки чувствую. В конце концов, какой цели оно служит? Я что, собираюсь застрелить Лероя Уоткинса, если он откажется сесть со мной в машину? Я так не думаю.
Я состроила Луле рожицу. Она состроила рожицу в ответ. Мы вошли в здание, стали медленно подниматься по лестнице, прислушиваясь, не слышно ли, как щелкает затвор.
Достигнув третьего этажа, мы застали в грязном холле Шарлин, таращившуюся на свою разрушенную дверь. Шарлин была среднего веса сухой и жилистой женщиной. Возраст ее мог быть где-то между двадцатью и сорока. На ней были надеты розовые плюшевые тапочки, выцветшие розовые утепленные штаны очень маленького размера и трикотажная в тон рубашка, усеянная пятнами от пищи различных цветов, не одно из которых не выглядело недавно приобретенным. Редкие волосы были острижены. Уголки рта опущены. В глазах никакого выражения. Она держала в одной руке картонную коробку, а в другой молоток.
- В эту тощую крохобористую дверь вряд ли что-то забьешь, - сказала ей Лула. – Тебе нужны тряпки. Единственное, что удержит на месте картон – это тряпки (здесь Лула использует игру слов, на самом деле употребив слово, которое чаще используют в значении «бабенка», «проститутка» - Прим.пер.)
- Тряпок нет никаких, - поделилась Шарлин.
- Где Лерой? – спросила Лула. – Он ведь не будет в нас стрелять снова, а?
- Лерой ушел, - ответила Шарлин.
- Ушел? Что ты имеешь в виду?
- Ушел – значит ушел, - повторила Шарлин.
- Куда он ушел?
- Не знаю, - сказала Шарлин.
- Когда он вернется?
- Этого не знаю тоже.
Лула уперла кулаки в бедра.
– Ладно, а что ты тогда знаешь?
- Я знаю, что собираюсь починить эту дверь, - произнесла Шарлин. – А ты тут стоишь и отнимаешь мое время.
Лула прошествовала в переднюю комнату.
– Не возражаешь, если я осмотрюсь?
Шарлин ничего не ответила. Мы обе понимали, что ничего короче двенадцатикалибрового дробовика, не удержало бы Лулу от того, чтобы порыскать вокруг.
На мгновение Лула скрылась в задней комнате.
- Ты права, - сказала она Шарлин. – Он ушел. Он взял какую-нибудь одежду? Было ли похоже, что он собирается уйти на долгое время?
- Он забрал спортивную сумку, и ты знаешь, что он положил в нее.
Я посмотрела на Лулу, подняв вопросительно брови.
Лула изобразила руками ружье и нацелила на меня.
- О, - произнесла я.
- Время мое дорого, - обратилась Лула к Шарлин. – Что за дела с этим мужиком, гоняет меня как собаку? Он что, думает, мне делать нечего, как бегать по этим лестницам?
Я дала Шарлин свою карточку, и мы устало поплелись вниз по лестнице. Лула ворчала всю дорогу.
