было трудно: словно не по-нашему говорили — видно, хотели ментов в заблуждение ввести. Потом только поняли, что они психи, — медслужбу вызвали, а они уже говорят нормальным языком. Похоже на шизофрению. Но почему четверо сразу? Может, секта какая? Только врач с психушки их пригласил в гости, и они, на удивление, пошли за ним. Вот тут он их и прикрыл, а потом газ сонный пустили, разоружили. Мечи отправили на экспертизу.
— А ты сам-то видел их?
Леший внимательно посмотрел на Колю. Промелькнула мысль — не следит ли он за домом его? Может, хочет через Невзора на русалку выйти? Только зачем это ему?
— Видел.
В стационаре, где находилась палата-изолятор, молодой врач Сева Коротин открыл решётчатую дверь и пропустил участкового в комнату. Колесников узнал их сразу. Они все походили на гостя Лешего. Четверо крепких мужиков, одетых в кожаные доспехи, сидели на полу у зарешёченного окна. Длинные светлые волосы до плеч, курчавые русые бороды, взгляды прямые, не бегающие. Видимо, эти люди знали себе цену и силу свою.
Сева обернулся к сотруднику милиции и внимательно взглянул в его прищуреные глаза:
— А у тебя что за интерес к ним? Так просто на погляделки ко мне не ходят.
— Да веду расследование, по поножовщине. А дело запутанное и странное.
— Ну что же, посмотри, за просмотр денег не берём. Может, они где и проходят по каким-то делам. Но что они не буйные, это точно.
— Давно они у тебя?
— Неделю уже как привезли их. Только лечить их невозможно. Сначала я решил их проколоть, так они смену медбратьев раскидали. Двоим сразу рёбра сломали, когда на них смирительные рубахи хотели надеть. Руки у них как железные. Хоть ОМОН вызывай. А так вроде смирные, и пьют, и едят. Только пищу, в которую лекарство добавляем, не трогают, словно чувствуют, хотя нет ни запаха, ни цвета.
— А за что их сюда привезли? Что они сделали?
— С мечами по улице ходили.
— Что же они, больные?
— Да как сказать? Внешне нет, исследовать будем.
— Не напоминают они тебе кого-нибудь? — Сева почувствовал по лицу Колесникова, что он нашёл кого искал. — Я вижу, что не впервой ты их видишь.
— Да нет, этих не видел. — И к Севе: — А ты что, мысли читаешь?
— Нет, лицо твоё от мыслей разгладилось, словно ты задачу решил.
— Твоя правда, может, и решил. В деревне один такой уже есть…
Колесников подошёл к одному, который по возрасту был чуть постарше, протянул ему руку.
— Я принёс вам поклон от Невзора.
Все четверо поднялись на ноги.
— Хвала солнцу! Жив отец! Низкий поклон тебе за добрые вести, воин!
Сева увидел, как лица их осветила радость, словно солнечный луч проник сквозь зарешеченное окно. Понятно стало, что они не больны. Видел, как у всех четверых засветился огонёк в глазах от одних только слов участкового. Он молча взял под руку Колесникова и повёл в сторону выхода.
— Пойдём, поговорить нужно, при них не стоит.
С лязгом захлопнулась дверь. Опять гулкий коридор стационара. Шли молча. У каждого были вопросы друг к другу, только не было на эти вопросы ответов.
— Пойдём ко мне в кабинет, расскажешь.
— Что я тебе скажу?
— Но ведь ты им что-то сказал, и они поняли это. Кто такой Невзор? Их ведь здесь сломают, сомнут их волю. Какими бы они ни были. Я знаю…
— Ты не спеши! Мне кое-что проверить надо. Я ещё приду. А мечи где?
— Да в музей отвезли — там спецы есть.
— Ну и?…
— Они сами звонили. Предварительное заключение: им тысяча лет! И очень хорошо сохранились, как будто им лет тридцать-сорок. Но чтобы знать доподлинно, должны произвести экспертизу. А это процесс долгий.
— Вот ты мне и расскажи, как они тут. Может, что-то и выплывет, что мне нужно.
После того как доставили вооружённую четвёрку в больницу и, закрыв их в изоляторе, разоружили, Сева сначала потерял интерес к ним. Мало ли кто под дураков косит? У всех свои выверты: кто от армии, кто от суда. Интерес стал появляться, когда не тронули пищу с лекарствами. Распознать без лабораторных проб наличие лекарства было невозможно. Тогда он стал экспериментировать, но все эксперименты окончились плачевно. Они знали, где, в какой чашке лекарство. Во время беседы с ним они не лукавили, а говорили открыто: «Пища загажена». Во время первой прогулки медбратья были начеку, чтобы отбить новеньких от старожилов психушки, но… Всегда были драки и стычки — нигде не любили новеньких — а тут обратное. Они восстановили мир в тенистой роще за высоким забором. Новенькие не держались уже вместе. Вокруг каждого образовались кучки людей. Больные с интересом слушали пришлых, их лица стали одухотворёнными. Никто уже не уединялся сам с собой, не качался на скамье, разговаривая со своей тенью. Не плевался и не царапал бетонное кольцо пожарного водоёма.
Для многих из них это кольцо с тяжёлой закрытой на замок крышкой являлось ракетной шахтой, откуда по ночам улетали ракеты с ядерными боеголовками. И почти все верили, что из-за этих бомбардировок они здесь теперь находятся, так как нет больше их домов и семей, и остались в живых они одни благодаря вот этому дому, в котором они живут.
Может, из-за этого или потому, что забор был высокий, только в бега никто не пускался. Они все вынашивали план уничтожения этой страшной ракетной шахты. Одно время даже пытались перепилить дужку замка невесть откуда взявшейся колючей проволокой. И чтобы избежать несчастных случаев, администрация больницы огородила колодец решёткой из арматуры. Теперь они только ходили и плевали через прутья в это высокое бетонное кольцо, этим самым высказывая свою непокорность и непокорённость. При приближении медбратьев кучки людей переставали разговаривать и только шёпот долетел: «Это враги! Лазутчики!» Чем покорили больных новички, пришлось разбираться самому Севе. На следующей прогулке он сам наблюдал за поведением больных, и все рассказы медбратьев подтвердились. Уже в изоляторе получился первый разговор с новичками.
— Зачем вы бродили по городу с оружием средь белого дня?
Поднялся один из четверых, бородатый, выглядевший самым крепким и сильным. Шрамы украшали его лицо! Не портили, а именно украшали. Они делали его мужественным, жёстким. По одному лицу можно было понять, что этот человек — камень. Не лжив, не корыстен и не чванлив. Он может быть груб, безжалостен и непреклонен. У Севы холодок пробежал между лопаток. Такие не только рёбра поломать могут, а и голову оторвать одними руками.
— Мы не бродили — бродят волки. Мы пришли.
— А кто вас звал? — стал подыгрывать Сева. — Кому вы нужны в своём маскараде?
— Небесам виднее, где обрести земную твердь. Наш путь всегда заря встречает.
— Но ничего, у нас прекрасно отдохнёте… Я вижу, вы нашли общий язык с больными. Только не знал, что так скоро.
— Вы тоже их, как нас всех, в гости пригласили? Но вы нарушили завет гостеприимства. Пленили нас во сне, зловоньем насильно окурили. Мы, воины старейшего рода руссов, в небытие возврата ожидали. Чего же вы хотите от нас? Хотите уничтожить?
— Да никто не хочет вас уничтожить! Вам хотят помочь!
— Нам помощь не нужна, мы в здравии и силе!
— Да, здесь вы правы… Никто не скажет о себе «дурак». Но вы больны, хотите слышать или нет. И вас будут лечить насильно, если не хотите сами. А вот скажите, почему больные перестали ходить вокруг колодца, после того как вы вышли в первый раз на прогулку? Вы что же, подбиваете их на побег? Не
