осталась память от рождения только искать материнскую грудь, и то это в первый свой час рождения. А потом вас уже начинают приучать к другому образу жизни, к бутылочке молока, к резиновой пустышке, чтобы вы сопели и не плакали, в то время как вам нужна грудь матери с молоком, с которого вы начали бы познавать мир, мир человека! Ведь вместе с материнским молоком вы познаёте нежность, добро, любовь и сострадание. А это главная, коренная основа человека. Потому как молоко матери даёт силы взрасти не только вашему телу, но и вашей душе, стать ей более чувствительной и тонкой. И чувствовать не только свою беду и радость, но и боль окружающих. Но вам вместо молока матери кладут бутылку с коровьим молоком. И вы начинаете познавать мир скота — вот откуда в вас жестокость и вседозволенность размножения. И от этого же неприятие небесных сил, дающих вам знания, которыми обладают многие наши люди. А все искусственные заменители молока убивают в вас волю с раннего детства, с колыбели. И потом, уже взрослыми, вы тоже едите пищу рабов. Вы этого не замечаете, такой у вас уклад жизни, и вы считаете его нормальным. И от этого уже никуда не деться. Всё уже потеряно…
— Ну, если у нас так плохо, зачем вы пришли в наше время? Почему не остались, где жили? Почему не боролись с теми, кто хотел привести вас в рабство? У нас нет рабства! Это я тебе точно говорю! Мы — свободный народ! У нас своя Родина, мы не маемся по чужбинам. Веру мы выбираем ту, в которую хотим верить… Чем же у нас плохо? Люди стали другими? Но это уже от вас пошло, отчего вы тут и оказались.
— Пока не знаю, что привело меня в ваше время, только мы вышли из небытия. Мы должны были, по настоянию волхва, уйти на закат, я же упросила отца вести люд на зарю. Что меня подтолкнуло на это, я пока не знаю, но думаю, что скоро получу эти знания… Знаю, что только ты сможешь отправить нас назад.
— Слышал уже! Но кому это надо? И почему именно я?
— Этим Дед Небесный управляет, и нужно это вам. Мы лишь посланы сюда из небытия, чтобы соединиться, чтобы Русь осталась вольная. Мы ведь были тысячу лет назад вольным родом последние… Да и ты, охотник, звал меня сюда — я знаю… Вина перед тобой за то, что вошла в твои сны ещё тогда, в детстве. Просто я часто ловила твои лучи.
— Какие ещё лучи?
— Те, которые несёт каждый человек. И ты в том числе.
— Но вы-то откуда о них знаете?
— Знаем… Но мне кажется, всё это здесь ни при чём — другое уготовано нам. Ты потерпи, Леший, я скоро буду всё знать.
— Когда я смогу увидеть тебя, Ведея? Ты предстаёшь всегда передо мной ненастоящей…
— Скоро, Леший, может, завтра — не знаю. Со мной беда приключилась при переходе… Но это потом, при встрече…
— Почему ты никогда не показываешь своё лицо?
— Я не хочу, чтобы ты тосковал сильно после этих снов и искал среди толпы моё лицо. Хочу, чтобы просто я была в твоей памяти…
— В последний раз ты оставила мне свой начельник. Ты хотела, чтобы я знал, что ты есть? Я ведь помню его из каждого своего сна, когда ты приходила. У тебя всегда были распущены волосы…
— Сейчас плат на мне… Коса у князя осталась.
— Как?!
— Он вырвал её, когда мы уходили… Он любит меня…
— Но разве это любовь?
— В человеке всегда всего поровну, Леший: и любви, и ненависти, и добра, и зла.
Проснулся Леший с тяжёлой головой. Сон не исчез из его сознания. Он лежал и как бы повторял слова Ведеи, чтобы ничего не забыть. Надо же такому присниться!.. За окнами уже было солнце, кричал во всё горло петух на соседнем заборе, видно, он и разбудил. Невзора в избе не было, но Дмитрий уже знал, где он — на яру встречает зарю. Вечером уходит, чтобы поговорить с предками, утром — ото сна да тьмы очиститься. Странно, но Леший почувствовал, что Невзор — счастливый человек. Проснулся — не стал думать, как бы набить желудок, а пошёл встречать своего бога, потому что истинно верил в него. А он вот, Дмитрий, лежит и прислушивается к себе. Верить или не верить ему в то, что происходит вокруг него? Может, правда, мы всё позабыли, утратили безвозвратно…
Глава 11
К Сохатому Леший пришёл к обеду. Тот, обнажившись по пояс, разбросав по всему двору сети, солил рыбу. Увидев Лешего, он легко поставил почти полный бочонок с солёными карасями на верстак и махнул ему рукой.
— Заходи! Сейчас чайку сварганим, посидим, а то я всю ночь на рыбалке был, поговорить охота, а не с кем.
— Тебе с этим повезло, у меня вот от разговоров голова пухнет. Говоруны, наоборот, приходить стали и во сне, и наяву… Только неведомо, откуда. Странностей много. Вчера уж думал, крыша съезжает, но тут дело не во мне. Человека того помнишь? Ну, что я от магазина к себе увёл?
— Да помню, не пьяный был. А что с ним? Ушёл куда?
— Да нет, у меня. Только он такое мне рассказывает…
— Что он может рассказать? Он вроде как того…
— Да он умнее нас…
— Тогда чего?
— Ну, а разговор передавать тебе страшно — ещё самого за дурака сочтёшь…
— Да брось ты! Рассказывай!
Выслушав Лешего, Сохатый долго курил на чурбаке, глотая холодный чай.
— Ты ничего не пил такого эти дни?
— Ты что, не веришь?
— Тебе верю, в голове только не укладывается. А впрочем, ты будто рассказал мой далёкий детский сон. Ещё в детдоме я его видел… А может, и не видел… Тоже блажь какая-то в голове была. Только её-то потом выбили. Может, и правильно.
— Да не блажь это, что-то другое, особенное. Надо к Колесникову сходить…
— Нашёл психиатра! Они же блажь дубинкой выбивают. Хотя он и не такой.
— Может, посоветует чего?
— А что к нему идти, вон он сам идёт. В сельсовет, видно, пошёл.
Сохатый поднялся и махнул рукой участковому. Тот вошёл во двор, окинул взглядом сети и направился к ним.
— Пьёте опять! Делать вам нечего, в жару такую.
Колесников бросил свою папку на траву и опустился в тени сарайчика.
— Во, видишь, Леший, и посоветовал… Хорошо хоть без протокола, советчик…
Сохатый сел рядом с Колесниковым.
— В фуражке не жарко, Анискин?
— Достал ты меня! Что звал? — И к Дмитрию: — А к тебе, Леший, я сейчас заходил. Хотел с гостем твоим поговорить, так без тебя не стал.
— Опять русалку ищешь?
— Да баба с ножиком — это полбеды.
— А что случилось? — Леший поднялся на ноги.
— Много чего! Теперь не с ножиком, теперь с мечами бегают.
— Ну, а я-то с какого боку?
— Да не ты, гость твой связан со всем этим, и допросить мне его надо. В городе четверо мужиков объявились, одеты так же, как твой знакомый. На окраине города их милиция забрать хотела. Вооружены были мечами и несли всякую околесицу то про князей, то про чёрных людей Христовых. Сначала их понять
