пота.
Рябой, медленно приближаясь, сквозь зубы процедил:
– Теперь ты наш! Теперь молись! Разложим на плахе и будем отрезать от тебя по кусочку. Скормим собакам… Вон тем!
Здесь Глеб кивнул своим побратимам на Рябого, и все трое, устрашающе закричав, кинулись к нему.
В последнюю минуту, быть может, Рябой пожалел, что дал волю своему языку. Два меча и секира нацелились ему в грудь. Рябой попятился и споткнулся о чье-то распластанное тело. И это внезапное падение уберегло его от неминуемой гибели. Глеб переступил через Рябого и, обернувшись, уже намеревался его прикончить, однако вынужден был сразиться с другими, подоспевшими на выручку товарищу, воинами.
С невероятной быстротой замелькали клинки, а яркие снопы искр посыпались на землю…
Глеб, Волк и Щелкун опять прорывались к крыльцу. С десяток воинов отважились преградить им путь. Это были настоящие герои, умеющие драться. Но они держались из последних сил, ибо нападавшие напирали очень крепко. От каждого удара тяжелой секиры у воинов мечи чуть не вываливались из рук. От этих ударов у них болели пальцы и темнело в глазах. Воины кричали, скрежетали зубами, но отступали.
А к спине Глеба уже тянулись другие мечи. Дружинники, коих здесь собралось слишком много, теснились, толкались – всякий хотел нанести красивый решающий удар. Но они только мешали друг другу.
Волк и Щелкун взялись прикрывать Глеба сзади. Они стали к нему спиной и успешно отражали атаку за атакой. Их спасало, вероятно, только то, что сражение велось на маленьком пятачке.
Отчаянная брань неслась над княжеским двором. Громко звенела сталь.
На стены и крыши дворовых построек взобрались лучники. Нацелив стрелы на Глеба, они пытались поймать момент для выстрела. Но Глеб не стоял на месте: отбивался секирой от наседающих воинов, опрокидывал дружинников ударами ног и кулака, а то и крутился волчком, разбрасывая облепивших его княжьих слуг… Лучники боялись ранить своих. Они то вскидывали луки, то опускали их, кляня неразбериху и давку, что были внизу. А скоро густые клубы пыли заволокли двор, и лучники оказались бессильны повлиять на исход битвы.
Рябого чуть не затоптали свои же. Однако он, пинаясь, ругаясь и кусаясь, сумел все же подняться. Подобрав меч с земли, Рябой кинулся в драку. Человек недюжинной силы, он сумел растолкать своих побратимов и, размахивая в воздухе мечом, приготовился прыгнуть на спину великану Глебу. Однако путь Рябому заступил Волк. Рябой отчаянной силы ударом выбил у Волка меч. Волк зарычал громоподобно, ощерив зубы, и едва не вцепился этими зубами Рябому в горло. В последний миг дружинник закрылся рукой, и Волк впился ему в запястье. Рябой закричал и выронил меч. Другой рукой он принялся душить Волка. Так, сцепившись накрепко, они повалились под ноги дерущимся и стали кататься по земле, при этом награждали один другого очень злыми ударами кулака…
Рядом кричали, плакали раненые; кто-то надрывно кашлял, отплевываясь кровью; какой-то дружинник с разбитым слепым лицом, обезумев от боли, ползал по земле и хватал за ноги всех подряд. Наконец Глеб, несколько раз рубанув секирой перед собой, опрокинул смельчаков, до сих пор сдерживавших его. И по телам их пошел к крыльцу. Облепленный воинами, как медведь собаками, Глеб приблизился к распахнутым дверям. На нем в это время нависло столько дружинников, что Глеб даже не мог поднять руку и передвигал с трудом ноги. Глеб споткнулся о порог и упал в дверной проем – вместе с воинами он живым копошащимся рычащим клубком ввалился внутрь палат.
Неотступно за Глебом следовали Волк и Щелкун. А за ними поспевал Рябой – он едва не сидел у них на плечах, обломком меча хотел поразить в шею. Рябой был в отчаянии оттого, что Глебу и его побратимам удалось-таки прорваться в княжеский дом. Рябой призывал дружину, и воины валом валили в двери.
Глеб, встав на ноги, раскидывал воинов вокруг себя. Волк и Щелкун, повернув назад, пытались остановить дружинников. Волк и Щелкун хотели закрыть двери. Но это было сделать непросто.
Красивые белокаменные полы обагрились кровью…
… Мстислав и Святополк вошли в трапезную.
Молодой князь от злости скрипел зубами и, пребывая в сильном возбуждении, не находил себе места. Князь ходил из угла в угол и восклицал:
– Ах, как они нас провели!… И как они это придумали? Признаться, мне было не по себе, когда я увидел, что тур шевелится, – я ведь заглядывал в его мертвые глаза!
Святополк подошел к окну:
– Не хотите посмотреть, государь, как наши доблестные воины схватят этих смердячих простолюдинов?
Мстислав нервно дернул плечом:
– Нет. Мне хочется посмотреть, как Глеб будет наконец мучиться на плахе. Теперь-то ему не уйти!
Святополк, глядя во двор, чему-то усмехнулся:
– Да, я тоже так думаю. Наши догадались закрыть ворота. Значит, зверь в ловушке… Он пытается пробиться на крыльцо… И ему кое-что удается… – Святополк нахмурился слегка. – Он наш враг, но, положа руку на сердце, скажу: им можно полюбоваться.
– А те двое кто? Святополк пожал плечами:
– Мало ли на собаке блох!… Мстислав все ходил из угла в угол:
– У меня в голове не укладывается: так хитро задумать! Спрятаться в брюхе у тура!…
Святополк сказал с сомнением:
– Вряд ли эта придумка принадлежит им. Еще поэт Гомер описывал взятие Трои. Там было нечто подобное.
– Гомер? – заинтересовался князь.- Да. Греки построили деревянный корабль на колесах и посадили дюжину смельчаков внутрь. И сказали троянцам, что дарят им корабль, а сами отошли – будто сняли осаду.
– И что?
– А вы не знаете, государь? – удивился Святополк.
Мстислав смутился:
– Слышал что-то такое… Очень давно.
– Да, очень давно это было… Троянцы вкатили корабль в город и целый день любовались им. А ночью греки выбрались наружу, перебили стражу и открыли ворота.
– И чем же все это закончилось? – насторожился князь.
– Греки победили и разрушили Трою. Мстислав неприязненно скривился:
– Выходит мы с тобой, Святополк, сейчас как бы троянцы?
– Выходит, так, мой государь. Князь задумался на минуту:
– Мне не нравится это сравнение… А что там, кстати, внизу?..
Святополк бросил взгляд за окно:
– Ничего не видно – поднялась пыль. Но, судя по крикам, идет большая драка. Лучники высыпали на стены… Хотя они, кажется, не знают, куда стрелять…
Мстислав сам подошел к окну:
– Ничего не понимаю. До сих пор не могут справиться с троими?
– Один из троих – Глеб!… – развел руками Святополк.
Мстислав нахмурился:
– Не надо нам было тогда убивать Аскольда. Сколько уже от того потерь! Сколько убытков!…
– Что сделано – то сделано, – как-то обеспокоенно произнес Святополк.
А Мстислав вдруг заметил:
– Вряд ли этот ублюдок знает Гомера… – потом, глядя во двор, спросил: – Ты что-нибудь понимаешь, Святополк? Ты что-нибудь видишь?
Тот покачал головой:
– Пока пыль не уляжется, трудно что-нибудь разобрать. Но кажется мне, шум стал громче.
Мстислав начинал распаляться:
