с человечеством, разве не было бы нам стыдно показать инопланетянам Землю, полную оружия, концлагерей, голодающих людей?
— Вероятно, вы правы, — сказал Кратов. — Но это не причина, чтобы пускать в пришельцев баллистические ракеты. А вот другой, более веский повод в ту пору у человечества был. Социальная разобщенность. Земная цивилизация постоянно делилась на противостоящие с оружием в руках лагери, и вдоль, и поперек — по убеждениям, по религии, по цвету кожи. По элементарном скудоумию… И гости из космоса с их галактической мудростью и мощью угрожали бы нарушить равновесие, приняв ту или иную сторону. Это был очень серьезный повод, доктор Розенкранц.
— У альбинцев нет наших грехов, — поспешно возразил тот.
— И концлагерей тоже нет? Нам известны, например, так называемые «генетические резервации» у некоторых весьма развитых рас, и эти расы охотно оправдывали перед Галактическим Братством их наличие. По сути же своей эти резервации мало отличались от наших концлагерей…
— Нет у альбинцев никаких резерваций. Ни явно, ни скрыто. Мы в свое время искали доказательства своим домыслам…
— Что ж, задача упрощается, — задумчиво сказал Кратов. — Но решения пока нет. Хотя, конечно, приятнее общаться с расой, не скомпрометировавшей себя концлагерями. Что же им тогда скрывать от наших паз?
Клавдий тяжко вздохнул, но не нашелся, что добавить.
«Они торчат здесь не меньше трех месяцев, — подумал Кратов. — В добровольном концлагере. В психологической резервации… За этот срок вряд ли что может измениться в человеке, если дела идут хорошо, цель ясна и видны перспективы. Но за то же время, когда ничего не выходит, на горизонте сплошной туман и ни малейшего просвета вокруг, можно проклясть все и вся. Надломиться и пасть. Обрасти щетиной и шерстью. Щетина, кстати, уже налицо… Почему в тот момент, когда я вошел, Клавдий на четвереньках собирал рассыпанные карточки, а Денис и не пытался ему в этом помочь? Конфликт, вызванный равнодушием одного и агрессивностью другого? Равнодушие одного к агрессивности другого? Или агрессивность одного в ответ на равнодушие другого?..
Это моя ошибка. Зря я набросился на директора Дэйнджерфилда. То есть, не совсем зря, и все же… Нельзя было упускать Альбину из виду. Никакие более важные и спешные, а главное — интересные дела такого прокола не оправдывают. Следовало либо немедленно свернуть все работы и отозвать миссию вместе с унылым Клавдием и издерганным Денисом, либо пойти на риск, чтобы раз и навсегда решить, возможен ли настоящий контакт. И уж если это не поможет, спросить совета у тектонов.
Как это сказал наш диспетчер с историческим прошлым? Злые птицы? Дикие лебеди, что гонят по лесам и полям сестрицу Аленушку и братца Иванушку, белые Демоны, посланники бабы-яги… Только в русских сказках бывает такой сдвиг стереотипов: разве могут белые птицы быть злыми? По всем статьям им полагается быть прекрасными и гордыми! Смотреть сказки Андерсена. И совсем другой коленкор, если взять, к примеру, плотоядных стимфалид с медными перьями-стрелами…
Так вот: надо было еще три месяца назад окончательно прояснить, злые у нас это птицы или просто в дурном расположении духа. А ждать, когда решение придет само собой, бессмысленно. Достаточно лишь заглянуть во ввалившиеся глаза Клавдия, увидеть неопрятную бородку, делающую его похожим на Спасителя в изображении неореалистов. В таком состоянии, с таким больным, загнанным взглядом, Клавдий просто не узрит выхода из тупика, даже если уткнется в него своим унылым носом.
Давно пришла пора действовать. И действовать мы станем очень быстро».
— Как вы полагаете, доктор Розенкранц, — сказал Кратов. — Насколько серьезны их угрозы?
— Это не угрозы, — буркнул Клавдий. — Это предуведомления.
— Я думаю, надо убедиться в этом окончательно. Клавдий медленно оттянул большим пальцем ворот мохнатого черного свитера и глубоко вздохнул.
— Этого делать нельзя, — неуверенно сказал он. — Навязывание контакта, нарушение Кодекса. И потом — баллистические ракеты…
— Что может сделать древняя керосинка, пускай и с ядерной начинкой, современному космическому кораблю в состоянии полной защиты? И не будет никакого нарушения Кодекса, поскольку мы лишь проимитируем подготовку к посадке, произведя ряд безобидных маневров в атмосфере. И уж если они все же атакуют корабль, мы разорвем контакт.
— Это авантюризм, — тихо сказал Клавдий. — То, что вы предлагаете, называется провокацией.
— Это ксенологический эксперимент. Почти все ксенологические эксперименты содержат элемент провокации. Это жесткая проверка на доброжелательность и нравственную зрелость. Одно дело — демонстративные угрозы. Совсем иное — живым пальцем нажать на реальную клавишу и шарахнуть в братьев по разуму вполне материальной ракетой. Вы смогли бы пойти на такое, даже имея за спиной несрытые столбы концлагерей, незаросшие братские могилы чудовищных войн и неостывшие следы ядерных катастроф?
— А если у них есть более серьезные причины не допускать нас? — со слабой попыткой вызова спросил Клавдий.
— Мне ничего не приходит в голову. Может быть, вы приведете пример?
— Ну куда вы спешите? — с отчаянием вымолвил Клавдий. — Нужен детальный анализ. Нужны новые гипотезы на новом материале. Скоро вернется Топ, у него светлая голова, длинный хвост и острый безжалостный ум…
— Три месяца, — сказал Кратов. — Вот сколько времени вы ожидаете нового материала. Вот как давно улетел Топ с его острым хвостом и длинным языком.
— Хорошо, — неожиданно сдался Клавдий. Видно, он просто не умел сопротивляться. — Я понимаю: вы сторонник действия. Эта ваша известная концепция — понимание через действие… Я ее не разделяю. Позвольте мне записать особое мнение.
— Я не могу запретить вам иметь особое мнение, — пожал плечами Кратов. Было бы ненормально, если бы вы его не имели. И кто я такой, чтобы запрещать вам хоть что-либо?.. Подготовьте корабль. Его поведет когитр.
Клавдий отвел глаза в сторону, где предполагалась панель состояния бортовых систем. После долгой паузы он сообщил.
— Собственно, корабля-то у нас и нет.
— Как это — нет?
— Очевидно, он улетел, — терпеливо пояснил Клавдий. — Запасной шлюз, где он был ошвартован, теперь свободен.
— Агеев? — холодно спросил Кратов — Этот ваш… историк?!
Растерянный взгляд Клавдия застыл, окончательно угас, будто провалился внутрь запавших глазниц.
— О, черт, — сказал Клавдий — Ему же не совладать с управлением.
8
Резко отталкиваясь ботинками от пружинящего пола, временами сбиваясь на бег, Кратов ворвался на центральный пост. Согнувшийся в три погибели над пультом Клавдий поднял голову и сказал виновато:
— Связи нет. Не то он ее выключил, не то не знает, как включить. Вероятнее всего последнее. Поэтому я даже не могу перехватить управление.
— А что бортовой когитр?
— Он спит. Я сам его усыпил. Чего ему было маяться бездельем столько времени?
— Историк, — сказал Кратов. — Каким образом человек, не умеющий водить корабли, оказался в Галактике?
— Кто мог ожидать? — Клавдий пожал плечами. — У нас никогда не было дефицита драйверов. А системы орбитального комплекса он знал прилично. Трудился на совесть и другим не мешал работать…
