джинсовых шортах и тропической рубашке, завязанной узлом на животе). Можно было обнажиться вовсе (подобно стайке истомленных девиц на одной из лужаек). Растворенный во влажном воздухе жар был беспощаден. Невидимый и желанный, где-то вдалеке негромко и ровно шумел Атлантический океан.
— Скорее бы солнце село, — томно сказала Рашида. — И лучше бы мы поехали на Родригуди Фрейтас, или в залив Итаколоми, как нас и звали. На худой конец, в музей Сантос-Дюмона. А еще лучше, остались бы в отеле.
— Ну уж нет, — запротестовал Кратов. — Попасть в эту сказку и торчать взаперти?!
— Лучше бы мы вернулись на Адриатику, — продолжала привередничать Рашида. — Такое же солнце, так же тепло, а море несравнимо лучше. И вообще, если тебе нужна сказка, следовало бы лететь в Копенгаген…
В одной руке у нее был веер из плотных пальмовых листьев, который она раздобыла у торговца сувенирами. Другой она по-хозяйски обнимала Кратова за шею. Проходившие мимо мужчины, вне зависимости от возраста, заглядывались на нее. Кратову это нравилось: всегда приятно сознавать, что твоя спутница сногсшибательно красивая женщина. И потом, впервые за многие дни никто не таращился на него… Исключение составляли, пожалуй, лишь дети, которых сильнее всего привлекали спавшие на газонах кверху пузами большие кошки. Кошек можно было гладить — разнеженные и заласканные, они не реагировали.
— Я тоже хочу! — объявила Рашида.
— Гладить, или чтобы тебя гладили? — не удержался он.
Рашида сделала вид, что пропустила это мимо ушей. Отпустившись от Кратова, она скинула сандалии и босиком пробежалась по газону до ближайшей зверюги. Кратов терпеливо ждал, пока она, присев на корточки, о чем-то разговаривала с хладнодушно раскинувшей лапы кошкой сиамского окраса и величиной с доброго сенбернара.
— Вы как две сестры, — сказал он, когда женщина вернулась.
— Знаешь, как они называются? — спросила Рашида, обуваясь. — Спальные кошки. Это такая особая разновидность. Генетический материал пумы или рыси, с вливанием кровей домашней кошки, попытка воспитать поведенческий стереотип собаки…
— Откуда у тебя такие познания?
— У меня были очень разнообразные и просвещенные знакомые… Спальные — не потому, что они все время спят. Это на них можно спать. Можно положить голову им на бок вместо подушки. Тепло, и благотворное животное биополе. Очень полезно детям и старикам. У моего отца есть такая.
— Помню, — сказал Кратов. — Ее зовут Ламия.
— Ах, да…
— Есть такая забавная планета Эльдорадо, — промолвил Кратов. — Там боготворят кошек. Но не таких монстров, понятное дело, а обычных дворняжек. Бытует даже выражение: «клянусь кошкой!»
— Самое время рассказать мне про Эльдорадо.
— Тебе бы там понравилось. На редкость шалопутный мир. Мир игроков и авантюристов. Мир вспыльчивых мужчин и ветреных женщин. Я провел там несколько удивительных месяцев…
— И, конечно же, у тебя там была ветреная женщина?
Кратов помолчал.
— У меня там была фея, — сказал он, бледно улыбаясь.
Рашида ущипнула его за локоть.
— Чертов бабник, — проговорила она. — Почему же ты расстался с ней?
— Это долгая история.
— Я никуда не спешу…
Кратов отвел взгляд и вдруг сообщил вне какой-либо связи с прежним содержанием беседы:
— В Копенгаген мы тоже полетим.
— Я там была, — сказала Рашида. — Просто так. Но ты, кажется, просто так ничего не делаешь.
— Как раз наоборот. С тех пор, как я вернулся, я практически не совершаю осмысленных поступков. Причем делаю это осмысленно.
— Запутываешь следы? — сощурилась она.
— Примерно… — сказал Кратов.
— Ты удивишься, — промолвила Рашида, — но, в сущности, Копенгаген ничем не отличается от Рио, от Абакана, или от Танджункаранга. — Кратов саркастически хмыкнул, но ничего не сказал. — Небольшие особенности архитектуры, обусловленные различиями в климате. Преобладание среди туземцев той или другой расовой группы. Под Абаканом можно встретить медведя, но вряд ли найдешь гавиалового крокодила. На Суматре все наоборот. В остальном же… Повсюду тебя примут, накормят, напоят пивом «Карлсберг» и уложат спать в отдельном номере четырехзвездочного отеля. А если ты не любитель «Хилтонов» и «Метрополисов»… Не знаю, как нынче обстоят дела в Галактике, но из любого уголка этой планеты ты можешь добраться до своего дома за три-четыре часа.
— Это я уже отметил, — сказал Кратов. — Но я ничего не имею против пива «Карлсберг» в баре «Хилтонам… где-нибудь на склоне Джомолунгмы.
— Я хочу сказать, что ни один уголок этого мира не обязан быть захолустьем.
— И ни одна женщина не обязана быть уродиной… — пробормотал он себе под нос.
— Что? — переспросила Рашида.
— Так, ерунда… Это слова одной удивительно некрасивой женщины. Некрасивой настолько, что нельзя было глаз отвести.
— Она была действительно некрасива?
— Ну, это ей хотелось, чтобы все считали ее уродиной и жалели. Разве бывают некрасивые женщины?.. Просто у нее все было… чересчур контрастно. И всего много.
— Какая-нибудь бегемотообразная толстуха?!
— Наоборот, худая до звона в ребрышках. У нее были огромные глаза, рот до ушей и гигантский нос.
— И ты с ней…
— Ну разумеется…
Рашида, сморщившись от усилия, снова попыталась его ущипнуть.
— Отрастил мясо, — проворчала она. — Не ухватить… Я-то имела в виду, что любое странствие рано или поздно становится утомительным. Однажды тебе покажется, что ты уже все повидал в этом мире.
— Пока бог миловал, — сказал Кратов безмятежно.
— Все равно. Если ты что-то ищешь — ты ищешь это напрасно.
— «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, — улыбнулся Кратов, — и нет ничего нового под солнцем». Но на самом деле — есть. И под солнцем, и по ту его сторону. В особенности по ту сторону… Нужно прожить очень много лет, чтобы рассуждать, как Экклезиаст.
— Или прожить немного, но так же бурно, как я. На Земле для меня не осталось ничего неожиданного…
На зеленой лужайке с небольшим фонтаном сидел странный человек. То есть, в нем самом ничего странного не было: сидел себе и сидел. Удивление вызывал витавший над ним голографический фантом. Он изображал собой ярящегося чешуйчатого монстра, с клыкастой слюнявой пастью и выкаченными буркалами. Крючковатые конечности алчно простирались в сторону прохожих. Над монстром трепетала радуга с призывом: «Чужики, прочь с Земли». Молодая парочка, поплескавшись водой из фонтана, вступила с хозяином фантома в беседу. Детишки, мальчик и две девочки, с визгом уворачивались от хваталищ.
