— Чужики… слово какое противное. Пойдем и мы, узнаем, что он хочет, предположил Кратов.
— Не надо, — сказала Рашида, нахмурившись. — Что он хочет, написано на этой дурацкой вывеске. Ты ни в чем его не убедишь. Только расстроишься… Это же метарасист.
— Я могу убедить кого угодно и в чем угодно, — небрежно возразил Кратов. Это моя профессия.
— Ты никогда не имел дела с фанатиками.
— Я имел дело даже с маньяками!
— Но ты не встречался с земными образчиками!
— Мы оба встречались. Двадцать лет назад, на минитрампе класса «гиппогриф», бортовой индекс «пятьсот-пятьсот»…
— Все равно не хочу. Я люблю только радостные аттракционы.
Кратов вдруг развеселился.
— Знаешь, кого символизирует это нелепое чучело? — спросил он.
— Тебя, — не замешкалась Рашида. — И таких, как ты.
— Тоссфенхов. только в совершенно неуместной чешуе! Нет у них никакой чешуи. Тоссфенхи — мирные, деликатнейшие существа, очень близкие нам по образу мышления и нравственным ценностям. Знатоки музыки и поэзии, тонко чувствующие юмор, большие жизнелюбы. Я почти год жизни провел в их обществе.
— И ты с ними… — начала Рашида.
— Нет! — воскликнул Кратов. — Нет! Вот этого — не было! К тому же, тоссы гермафродиты!
— Тебя это остановило бы? — с иронией осведомилась эта ведьма.
Она вдруг сделалась чрезвычайно озабоченной.
— Пойдем, — Рашида схватила Кратова за руку и почти поволокла в сторону заметного даже из-за исполинских араукарий здания Тауматеки. — И поживее!
— Что стряслось? — поразился тот. — Мы, кажется, туда вовсе не собирались! Мы хотели просто погулять в окрестностях, ни в коем случае не заходя внутрь…
— Я передумала, — быстро сказала Рашида. — Я простая ветреная женщина, каких у тебя полно было на Эльдорадо…
Кратов все же успел оглянуться на бегу. Он сразу же понял, что побудило Рашиду изменить свои первоначальные намерения.
К потному метарасисту поступью палача, изгнанного из заплечных дел гильдии за излишнюю жестокость, и тем же выражением на лошадиной физиономии, приближался доктор социологии Уго Торрент. Изможденный, всклокоченный, в необъятных шортах со множеством карманов и все той же жилетке до колен.
Аллея закончилась, просто и естественно сменившись величественной колоннадой, накрытой массивным цилиндрическим сводом — последние деревья соседствовали с первыми колоннами из перевитых металлических струн. На громадной высоте, между ребрами полукруглых арок, носились птицы. В промежутках между колонн на одинаковых постаментах из черного мрамора покоились разнообразные аллегорические фигуры.
— Вот это я уже где-то видел, — сказал Кратов, указывая на вздыбленную тварь, очень похожую на безгривого льва, о шести тяжелых лапах с перепонками и при раскидистых лопатовидных рогах.
— Там написано, — пожала плечами Рашида. Кратов присмотрелся.
— Ну конечно! — воскликнул он. — Это же Титанум. Скульптор, понятное дело, неизвестен… У них эти звери — вроде наших девушек с веслом, на каждом шагу. В городах, посреди пустынь, даже на дне моря!
— Самое время рассказать мне про Титанум.
— Что про него рассказывать? Это же планета Федерации…
— Ты не поверишь, но это я еще помню…
— … слетай и посмотри.
— Будь ты проклят, Кратов! Я двадцать лет не покидала Земли!
— И это я тоже видел! — он бросился к следующей скульптуре из древнего, некогда девственно- белого, а теперь подернувшегося старческой прозеленью, камня. Скульптура изображала шестилапого ящера с уродливой плоской головой и гребенчатым хвостом. — Я даже привозил такую с Уэркаф по просьбе Института общей ксенологии. Неужели они сбагрили сюда мой подарок?!
— Гляди-ка, вон еще один гад о шести конечностях, — удивилась Рашида.
— Это я не видел, — сказал Кратов. — Какой-то цурахкут со Схамагги. А может быть, — он призадумался, — «цурахкут» — это имя скульптора…
— Похоже, иметь две руки и две ноги в вашей Галактике считается дурным тоном, — заметила Рашида.
— Отчего же. — возразил Кратов. — Такие, как у тебя, — только приветствуется.
— Я сейчас умру! — она притворно закатила глаза. — Не прошло и двадцати лет в окружении многоногих монстров, как этот человек научился говорить комплименты!
— Дьявол, я даже не знаю, где это — Схамагги!
— Ты не обязан знать все.
— Да, но все же хотелось бы… — Кратов рассеянно прочитал табличку под следующей фигурой. — «Уншоршар с планеты Оунзуш». Никогда бы не подумал, что на Оунзуше что-то уцелело после штурмовиков Черной Руки.
— Самое время рассказать мне про Оунзуш. — терпеливо промолвила Рашида.
— Собственно, рассказывать нечего. Была такая планета, населенная умными и добрыми пауками Офуахт…
— Бр-р-р! — поморщилась женщина.
— Потом на нас напали агрессоры.
— Агрессоры — в наше время? В нашей Галактике?! Что еще за агрессоры?
— Ну, какие у нас могут быть агрессоры, кроме эхайнов…
— Кто такие эхайны?
— Зубная боль, — усмехнулся Кратов. — В общем… планета, конечно, осталась. Но теперь там нет ни пауков Офуахт, ни этих вот уншоршаров, которые были у них ездовыми животными, ни даже самого захудалого червяка. Впрочем, кажется, уншоршар попал сюда до того.
— Ни за что не поверю, что можно уничтожить все живое на целой планете!
— Я тоже не верил, пока не увидел собственными глазами… Правда, то был не Оунзуш.
— Есть что-то, чего я о тебе не знаю? — тихо спросила Рашида, тревожно заглядывая ему в глаза.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — вздохнул Кратов.
Они шли молча, без особого любопытства разглядывая высеченные из камня, вырезанные из дерева, отлитые из металла образы все более удивительных созданий.
— А вот это ты где-нибудь встречал? — наконец нарушила молчание Рашида.
Кратов непонимающе уставился на монументальную композицию из трех нагих тел, застывших в неестественно напряженных позах, одинаково мускулистых, обративших к небесам одухотворенные лица.
— Неужели Кристенсен?! — ахнул он.
— Он самый, — засмеялась Рашида.
— Да ведь это должны были быть мы!
— Ну нет! — протестующе всплеснула руками женщина. — Где я возьму такие бицепсы и брюшной пресс?!
— Ты — в хорошей форме, — сказал Кратов. Рашида прищурилась, чуточку притушив полыхание синих глаз.
— Это тогда, в ресторане «Ангел-Эхо», я была в хорошей форме, — промолвила она. — А сейчас я — в отличной… Но таким зверовидным пресмыкающимся я не была никогда.
— К тому же, все трое — мужеска пола, — заметил Кратов.
— Так значит, это не «Устремленные в небо»? — приглядевшись, разочарованно спросила
