Поначалу Кратову померещилось, будто он снова угодил на Пляж Лемуров. Так же хлестал с черных ночных небес гадостный холодный ливень, так же завывал промозглый ветер, а из-за скал, словно вырезанных из черной бумаги и наклеенных на густо-пурпурный горизонт, долетал шум прибоя.
Но этот дождь, этот ветер… вся эта мерзкая непогодь несла чужие запахи.
— Где мы? — спросил Кратов тревожно.
— В Эхайноре, — произнес т'гард Лихлэбр. В его голосе легко читалась ирония — в удивительном сочетании с гордостью и нежностью.
3
Посадочная площадка осветилась множеством прожекторов. В перекрестиях лучей из темноты возникали массивные фигуры в плащах и широкополых шляпах. Т'гард не оборачиваясь поднял руку и взмахнул тросточкой — один из его подручных набросил ему на плечи точно такой же плащ из матово- черного хрустящего материала. Голову, впрочем, он оставил непокрытой.
Озма шла рядом с Кратовым, невольно теснясь к его локтю.
— Здесь плохо, — шептала она. — Ужасно. Холодно. Я хочу домой…
Кратов промолчал. Эти причитания были ему ножом острым по сердцу. Если бы он сразу принял всерьез слова Носова… да и Понтефракта, кстати! Если бы оценил всю угрозу, исходящую от непрошенных визитеров! Нужно было окружить девочку тройным заслоном телохранителей. Да не этих ротозеев из «секьюрити» Магистрата, а настоящих профессионалов. Буде такие сохранились еще на Земле… Что мешало собрать самых лучших из лучших и приставить к Озле, чтобы блюли ее неприкосновенность денно и нощно? А потом окружить их самыми непробиваемыми динозаврами из людей-2? А во внешнее кольцо набрать этих демонов с Тшарилха, что съели всех тамошних собак на методике «журавлиных наездников»?! Уж эти-то в клочья разорвали бы всю эту наглую гопу во главе с его хамским сиятельством…
Кратов осторожно обнял дрожащую Озму и привлек к себе. Удивительно, но на сей раз она не сопротивлялась.
— Все обойдется, — сказал он. — Мы выберемся отсюда. И очень скоро.
«Потому что, как я очень надеюсь, Носов и его рекруты уже на подлете», — прибавил он мысленно.
Широко расставив ноги, небрежно вертя тросточку между пальцев, т'гард Лихлэбр дожидался процессии встречающих.
Его мощная фигура, в тяжелых ниспадающих складках мокрого плаща, походила на монумент какому-нибудь древнему королю — разбойнику и головорезу. Шедший следом эхайн не оборачиваясь поднял растопыренную ладонь, приказывая остановиться на почтительном расстоянии. Все происходило в полном молчании, даже ветер приутих, и только дождь равнодушно и деловито продолжал шуршать своими струями.
Прожектор, пройдя вскользь по группе встречавших, выхватил из темноты их лица. Обычные эхайнские лица, для человеческого глаза практически неотличимые.
Однако Кратов сразу же уловил, как резко изменился строй мыслей Лихлэбра.
Его встречали те, кого он не ждал. И не хотел бы видеть в момент своего торжества.
«Это любопытно, — подумал Кратов. — Возможно, для кого-то это было бы и открытием, но только не для меня. У меня чутье на интриги. Социум, работающий на войну, немыслим без интриг. И весьма похоже, что т'гард учинил разбой на Эльдорадо именно в развитие какой-то собственной политической игры. Но в период его отсутствия события развивались не по его сценарию… Дьявол, я отдал бы все свои сбережения за то, чтобы прочесть этот сценарий и понимать, что за персонажи мыкаются в настоящий момент на сцене!»
Шедший впереди эхайн медленным движением снял шляпу — по тускло отсвечивающему голому черепу забарабанили капли дождя. Поднял голову, встретился взглядом с Лихлэбром…
На какое-то мгновение Кратову стало скучно.
Все это было с ним много раз. Еще ничего не произошло. Еще не сказано было ни слова. А он уже видел, что встретились два врага. Что они по меньшей мере полжизни ухлопали на то, чтобы насолить друг другу. Чтобы подсидеть и сжить со свету своего драгоценного недруга. И по возможности избавиться от него навсегда. Конечно, сейчас они станут расшаркиваться, рассыпаться в любезностях, помахивать шляпами — хотя чем намерен помахивать т'гард, было не очень ясно… К такому поведению их обязывают этикет и придворные условности. В Эхайноре, как ни странно, и то и другое имеется в наличии. А затем оба запрутся в кабинетах, призовут самых приближенных советников и соратников и начнут плести Ее величество Интригу. Строить козни, чинить подвохи и каверзы. Гадить и пакостить. Мелко и по- крупному.
А он — снова пешка в чужой игре.
И Озма — тоже.
Все это было.
Охазгеон, пять лет тому назад. Поправка на развитой феодализм в окружении варварских племен. Дворцовый заговор с привлечением жрецов древнего культа Черной Гидры, а также чернокнижников и шаманов поплоше. Сложная трехступенчатая интрига с целью заменить одну правящую династию на другую. С обязательным расшаркиванием и помаханием шляпами. Впрочем, шляп там тоже не было… Иными словами, обычная потасовка за власть. Началось с закулисных маневров, а в итоге вылилось в ординарную Варфоломеевскую ночь… она же Ночь длинных ножей (кстати, несколько означенных ножей предназначались лично ему, но цели достиг лишь один).
Лутхеон, девять лет тому назад, не имеющий с предыдущим случаем почти ничего общего, кроме созвучия имен и… тактики политической интриги. Три месяца при дворе просвещенного правителя, демократа и гуманиста. Удивительное мононациональное общество с позитивными идеалами и религией. Один шаг до самостоятельного выхода в космос и, как следствие, приобщения к ценностям Галактического Братства. И уже под занавес миссии — шествие бог весть откуда выплывших голодных и бесприютных к центру столицы, тройной заслон миротворцев в бронежилетах и касках вокруг резиденции правительства, заложники с обеих сторон (так что ему не привыкать к стесненным обстоятельствам), отданный «с болью в сердце и слезами на глазах» приказ восстановить конституционный порядок силовыми методами… хрустальный замок Мира и Благоденствия в одночасье оседает и рушится с мерзким хрупаньем прогнившей древесины. Горящие дома, горящая бронетехника на улицах столицы, нуклеарная бомбардировка провинций… во имя спасения нации от гибельного раскола и самоистребления к власти приходит тоталитарный режим. Сильная рука. Очень сильная. До сих пор вспоминаются ее, цепкие пальцы на горле.
Рьюнхокен, Уанкаэ, Са-Одд-Уарайд.
Все было…
Но это эхайны. А значит — все иначе.
— Кьеллом Лгоумаа, третий т'гард Лихлэбр, — проскрипел бритоголовый. — Вы…
— Геакетт Кэкбур! — оборвал его тот. — Нас понимают.
— Понимают? Кто?! — поморщился бритоголовый геакетт (должность, в табели о рангах административных должностей стоявшая чуть ниже супердиректора).
Презрительный взгляд уперся в пленников.
— Эти этлауки! — осведомился Кэкбур. — Удивительно. В вашем положении думать о двух паршивых этлауках… — Он сделал небрежную отмашку шляпой.
Его спутники, влажно шурша плащами, двинулись вперед…
Если бы он был один!
Подсечка одному охраннику, тому, что ближе — какой бы он ни был боец, сейчас он не ожидал подвоха от ничтожного этлаука, поскольку все его органы чувств накоротко замкнуты были на незримой дуэли двух патронов. Так что грохнулся бы затылком о каменные плиты как миленький… Попутно забрать оружие и встретить прикладом в челюсть другого, когда он прянет наводить порядок. Приклад тяжелый,
