участия в Юриных напастях она не могла. Привлечь к решению проблем двоюродную сестрицу бедняжку Тамару или ее мамашу ей и в голову не приходило.
Впрочем, Ада быстро сообразила, что всё довольно легко решается с помощью денег, которые, к счастью, были. Ну и, конечно, она твердо верила, что черная полоса, в которую попал обожаемый племянник, очень скоро закончится.
Ада, не произнося ни слова, взяла верзилу за руку, как брала когда-то, давным-давно, но тогда его ручонка целиком помещалась в ее ладони, и повела за собой. Краем глаза она увидела, как пара на диване с заполошным любопытством уставилась на них, а тетка — так та аж мелко подпрыгивала на месте. Надо же, это ж сама Третьякова, звезда местного масштаба, а якшается с таким типом. Бомж, наверное, и бандит!
Администраторша Леночка тоже отчаянно таращилась на Юру, чья внешность сегодня и впрямь заслуживала самого пристального внимания.
Вот так, сопровождаемые изумленными взглядами почтенной публики, они и добрались до «комнаты отдыха персонала», а точнее небольшой комнатке с веселыми желтыми стенами, где помещалась кухня — повариха Лидия Петровна готовила домашние обеды для сотрудников, стояло несколько столов со стульями, а в углу приткнулся слегка продавленный бежевый диван. В свободное от Лидии Петровны время сотрудники здесь пили кофе и устраивали перекуры. Дмитрий Борисович не возражал. Считалось, что это укрепляет корпоративный дух.
В настоящий момент свой корпоративный дух укрепляла молоденькая хорошенькая докторша Алла Владимировна по прозвищу «архитектор-офтальмолог», поскольку единственное, что она умела хорошо делать, так это строить глазки. О медицине девушка имела самое приблизительное представление, примерно на уровне бабульки — давней и прилежной читательницы занимательного журнала «Здоровье».
Выгнать красавицу с треском было невозможно, поскольку она являлась протеже самого главного хозяина «Глаза-Алмаза». Приходилось только удивляться, зачем ей вообще понадобилось получить далеко не самое простое медицинское образование. Не проще ли было отправиться в актрисы или дизайнеры интерьеров? По крайней мере, никто не пострадает! Впрочем, барышня была вполне добродушная, охотно выполняла несложные поручения сослуживцев — съездить там куда-нибудь с очередным отчетом, организовать празднование Нового года, сводить в театр или клуб двух командированных из Иркутска…Ещё ей поручали проводить нехитрые обследования первичных больных — если не хватало квалифицированной медсестры. Аллочка была очень аккуратна, к порученному делу относилась добросовестно и, слава Богу, никогда не пробовала трактовать полученные результаты.
В самом начале своей работы умная Аллочка умудрилась не моргнув глазом сообщить пациентке — молодой даме в модных очках, хозяйке крупной туристической фирмы, пришедшей просто на всякий случай проверить зрение, что у той стремительно развивается дистрофия сетчатки глаза, предсказала скорую и полную слепоту и порекомендовала срочную и дорогостоящую операцию. Даму, близкую к коматозному состоянию, откачивали всем коллективом, даже уборщица тетя Шура носилась как ошпаренная. Мите и Аде стоило большого труда успокоить пострадавшую при столкновении с юным гением от медицины, а также уверить ее в более чем приличном состоянии органов зрения и отсутствии всякой необходимости в хирургическом вмешательстве.
Аллочка бурно раскаивалась в содеянном, просила прощения и с тех пор — ни-ни! Зареклась! Никакой самодеятельности!
— Ариадна Александровна, вы будете кофе? Я только что сварила, тут еще вам хватит, — заулыбалась девушка при виде строгой начальницы — все у нее тут были начальники, кроме, может, только тети Шуры. — Да, и вот пирожные, угощайтесь, — рядом с ее домом располагалась французская кондитерская, и Аллочка с удовольствием кормила предательски вкусной выпечкой своих коллег.
Но тут в комнату вслед за Адой вошел Юра. Увидав, в каком виде появился племянник заместительницы главврача, Алла громко и неинтеллигентно ойкнула и прикрыла пухлый ротик ладошкой.
Ада легонько кивнула ей на дверь, и девушка пулей вылетела в коридор.
Громко хлопнула дверь. Юра, прежде находившийся в некой прострации, от стука вздрогнул и заозирался.
— Садись, — с каменным спокойствием сказала Ада. Это был ее фирменный стиль: чем сильнее стресс и больше неприятности — тем хладнокровнее и невозмутимее становилась она. Эмоции позволительны лишь тогда, когда ничего смертельного не происходит, считала Ада. А вот если случается нечто чрезвычайное, то тут уж не до чуйств-с, думать надо, а не биться в чечетке.
Юра тяжело плюхнулся на стул. Ада неторопливо налила ему кофе, подвинула поближе пачку сигарет, зажигалку и пепельницу, и только после этого уселась сама и вопросительно взглянула на племянника.
— Ада, выручай, — с места в карьер бухнул он. — У меня беда. Я задавил человека. Насмерть.
— Петь, ну ты представляешь, его продержали полдня в «обезьяннике», может, и били, он ведь толком не говорит, — Ада, судорожно выпрямившись, застыла у окна кухни. — Говорит, ему этот мужик из- за каких-то кустов прямо под колёса выскочил. Ночь, темно, да и дождь поливал… Ну, он и не сумел затормозить. А дядька этот вроде как об асфальт головой треснулся — и всё, помер! А тут патрульная машина едет! Вот и повязали парня. Мужичка в морг, Юрку в КПЗ. Да его самого в больницу надо было — ты бы видел: лицо разбито, всего трясет.
— А что лицо-то разбито? — с интересом спросил муж, деловито поедая фруктовый творожок из пластиковой баночки. Это он так пытался вести здоровый образ жизни.
— Да он же ездит не пристегнутый, — расстроено махнула рукой Ада. — Поди вбей ему в голову, что это опасно! — на этой ноте Петька воровато отвёл глаза. Тема ремней безопасности была просто семейным бестселлером. В машине жена педантично пристегивалась, даже отправляясь в супермаркет за два квартала, даже на заднем сидении. Петька же, подобно большинству российских водителей, по этому поводу не заморачивался и легко мог себе позволить не вспоминать про эти самые ремни даже гоняя по загородной трассе. Ада пыталась регулярно проводить разъяснительно-воспитательную работу, но не на того напала!
— Так это он о лобовое стекло треснулся? — Петя проявил находчивость, а заодно не стал задерживаться на неприятной теме. — Расколотил?
— Разбил…,- вздохнула Ада. — Да, его, похоже, здорово долбануло. Еще хоть скорость была небольшая, и на том спасибо…
Петька внимательно посмотрел на жену. В лице ни кровинки, темные брови сведены к переносице, пальцы рук переплетены и стиснуты так, что побелели костяшки, говорит сквозь зубы — это чтобы голос не дрожал, наверное. Пыхтя, он вылез из-за стола — черт, срочно надо худеть, а то живот уже достал! Всё пиво проклятое! Достал из шкафа расписную фарфоровую кружку, налил чаю покрепче, подумал немного, добавил сахару, отрезал толстый золотистый кусок лимона и тоже сунул в чай.
— Пей давай, — буркнул он, словно устыдившись своего порыва, и поставил горячую кружку рядом с женой на подоконник. Ада обеими руками взялась за обжигающие бока и с благодарностью взглянула на мужа. Нет, что ни говори, а их брак вовсе не так плох! Правильно она сделала, что всё ему рассказала. Одной ей не справиться, нужна помощь, и Петя непременно ей поможет. Всё-таки, они — одна семья!
Свою третью жену, Ариадну, Петька возненавидел. Он очень скоро стал относиться к ней со смешанным чувством зависти, вожделения и раздражения. Жена была как тот пресловутый чемодан без ручки — и нести сил никаких уже нет, и бросить жалко. Сил, времени и денег на нее было потрачено, по Петькиному авторитетному мнению, немерено.
Завоевать расположение рыжеватой докторши оказалось делом трудоемким и небыстрым. Девица виртуозно держала дистанцию, кавалерийских наскоков не одобряла, на ведение осады по всем правилам военного искусства посматривала снисходительно. В ход пришлось пустить все хорошо зарекомендовавшие себя тактические приемы, как-то цветы корзинами, клубные рестораны, премьерные и допремьерные показы фильмов и спектаклей, далее по списку.
