Одно короткое мгновение я увидела собственные пальцы, состоявшие, казалось, из одних лишь костей. А к этому я, мягко говоря, не была готова. Можете поверить мне на слово. К тому же они были ослепительно белыми. Нет, вы только вообразите себе такое – увидеть обнажившиеся кости. Причем. собственные!
– Эй, я что-то слышал! Кажется, вон там!
– Продолжай искать. Никому не удастся
ускользнуть из конюшни незамеченным.
Не удержавшись на задни– ногах, я упала вперед – к счастью, это произошло как раз в тот момент, когда оголившиеся костяшки моих пальцев, смешавшись между собой, превратились в крепкие, тяжелые копыта.
БУМ!
Передние копыта гулко стукнули по земле.
Ого, вот когда лошадь – я хочу сказать, настоящая лошадь! – забеспокоилась по-настоящему.
К тому же конь как раз немного пришел в себя после транса. И тут же обнаружил, что в его собственном стойле, так сказать, прямо у него под носом происходит нечто непонятное, и даже ужасное!
– Х.хххРИИИ-Хиии-хиии-хиии!
– Все в порядке, парень, – попыталась я прошептать.
Но как только я открыла рот, чтобы сказать «в порядке», как лицо мое вдруг словно разбухло и сильно выпятилось вперед.
Мой собственный нос внезапно уехал куда-то вверх. И исчез. Понимаете, исчез, словно его ветром сдуло! Вернее, он вытянулся вперед не меньше чем на метр. Да нет, гораздо больше!
Нос у меня стал настолько чудовищно огромным, что глаза мои – то ли от удивления, то ли от страха, а может, просто потому, что места для них почти не осталось – вдруг разъехались по обе его стороны. Да, да, представьте себе. Мои собственные глаза, между которыми было разве что пара сантиметров – впрочем, как у каждого нормального человека, – теперь расползлись в разные стороны. Но стоило мне немного успокоиться, как я вдруг обнаружила, что поле зрения у меня стало намного шире.
Даже слишком, подумала я вдруг, сообразив,. что глаза у меня внезапно оказались чуть ли не по разную сторону моего лица. Собственно говоря, сейчас они находились примерно там, где раньше были виски. А между ними уютно расположился нос размером с Род-Айленд. Вытянувшись вперед, этот кошмарный нос, казалось, потащил за собой и рот.
Я вдруг услышала омерзительный скрежещущий звук, доносившийся откуда-то изнутри моей головы. Собственные мои зубы исчезли, и им на смену появились плоские, крепкие лошадиные зубы.
Теперь я уже почти полностью превратилась в лошадь. И вдруг откуда-то сзади… м-м-м… так сказать, с тыла выскочил, словно выстрелил, лошадиный хвост. Ладно, подумала я, вот я и покончила с этим делом.
Настоящий конь испуганно косился в мою сторону большим влажным глазом. Потом обнюхал меня, интересуясь, чем я пахла… да наверное, ничем. Во всяком случае, в его понимании. Лошади да и все остальные животные, во всем полагающиеся на запахи, скорее всего даже представить себе не могут, что другое существо может издавать тот же запах, что и они сами.
Для человека это примерно то же самое, как если столкнуться лицом к лицу с собственным двойником. Тем более что лошади, увы, вовсе не относятся к вундеркиндам животного мира. Соображают они довольно туго, так что жеребцу все это показалось, вероятно, какой-то бессмыслицей.
Как ни странно, он вдруг успокоился. Сейчас он вел себя так, как если бы меня просто тут не было. Но еще более странным было другое: по мере того как сознание лошади, проснувшись, вступило в борьбу моим собственным, на меня тоже снизошло какое-то странное спокойствие. Скажем – жеребца я больше не опасалась.
Это было примерно так: «Что еще за лошадь? Не понимаю, о чем это вы?».
Потом я проверила лошадиные чувства. Слух великолепный. Хорошее чувство вкуса. Но зрение… зрение, прямо сказать, так себе. Я стала близорукой, но гораздо больше мне мешало то, что сейчас я, казалось, смотрела во все стороны одновременно. Один глаз влево, а другой вправо. Но видела я паршиво – отсутствовало чувство расстояния. Я не могла сказать в точности, какое расстояние от меня до стенки слева то ли полметра, то ли все два. И если бы вы положили на землю две палки, вряд ли я могла бы сообразить, какая из них ближе.
Но прямо передо мной была некая зона, которую я видела сразу двумя глазами. Только в ней мое зрение было бинокулярным, почти как у человека или у хищной птицы. Теперь я могла различать и расстояние, но только прямо перед собой.
Это было довольно-таки необычно. Но скорее меня пугало не это, а та невероятная энергия, которая просто распирала огромного жеребца. Будто каждый мускул в моем теле дрожал от нетерпения. Я чувствовала себя так, словно превратилась в гигантский генератор.
К счастью, управлять сознанием лошади оказалось проще простого. Я чувствовала легкий голод, но, к счастью, он не имел ничего общего с безумным, всепоглощающим голодом, который испытывают другие существа. Похоже, лошадям не был знаком и сумасшедший, панический страх, способный иногда просто парализовать животное.
Я запросто справлюсь со всем этим, твердила я себе. Все уже почти позади, осталось сделать только одно – выбраться из этого стойла, а потом и из конюшни. После этого вернуть себе нормальный вид и отыскать остальных. Итак, всего три дела.
Выбора у меня не было. Протянув большую золотистую голову к выходу, Я сделала то, до чего бы в жизни не додумалась никакая лошадь – приподняв щеколду, осторожно толкнула носом дверь и вышла.
Просто веди себя нормально, повторяла я про себя. Да уж. Нормально – для девочки, превратившейся в скаковую лошадь.
Я сделала шаг вперед. И поскольку теперь могла видеть двумя глазами одновременно, то сразу заметила в противоположных концах конюшни две группы подсобных рабочих.
Та-ак, понятно. Ладно, постараюсь сделать вид, что я их не вижу.
Один из мужчин поднял голову и, заметив меня, застыл на месте.
– Эй, черт возьми! Да ведь это же Миннеаполис Макс! Он выбрался из стойла! Какого… ну, кто-нибудь мне за это заплатит, клянусь Богом! Эй, Джо! Поймай его за узду и, ради всего святого, перестань вопить! Быстрее! Пошевеливайся, пока старина Макс не начал снова цепляться к Кэйну!
Другим глазом я заметила того самого щуплого подростка, которого больно лягнула, когда он ухватил меня за ногу. Он рысцой кинулся к тому самому стойлу, из которого я только что выбралась.
– Эй, мистер Хинкли! А тут еще один жеребец, и он тютелька в тютельку такой же, как…
– Заткнись и принеси мне его уздечку и все остальное. И живо! Живо!
– Да, сэр!
Человек по фамилии Хинкли медленно, затаив дыхание, осторожно приближался ко мне. И я догадывалась почему. Лошадь, в которую я превратилась, была не просто норовистой или нервной. Нет, от страха она сейчас была на грани безумия. Ужас сводил ее с ума. И еще она злилась. Злилась на стоявшего перед ней человека. Но куда большую злобу вызывали другие жеребцы, особенно один из них. Вот его запах снова ударил мне в ноздри, и я почувствовала, как горячая волна ярости захлестнула меня с головой.
– ХхххРИИИ-Хиии-хиии-хиии! – завизжала я на такой высокой ноте, что едва не лопнули барабанные перепонки, всем своим видом показывая, что готова к схватке.
– Ну, ну, малыш! Вспомнил, что бежишь в следующем заезде и решил выйти сам, не дожидаясь, пока тебя выведут? Побереги силы, старина. Они тебе понадобятся. Ах ты, мой чемпион! Мой чудесный Миннеаполис Макс!
И вот тогда меня будто ударило. Видите ли, я не такая уж любительница скачек и все такое. Но это имя вдруг вспыхнуло в моем мозгу, пробудив дремлющую догадку. Я внезапно поняла, что оно хорошо мне знакомо.
Какая нелегкая дернула меня превратиться в ту самую лошадь, которая, по мнению знатоков, просто обязана была выиграть Кентуккийское дерби?
– Пошли, мальчик. Пора. Скоро ты бежишь.
