Коровяцкий Роман
Вопрос веры
Роман Коровяцкий
Вопрос веры
Мне снился сон. Так бывает, - ты спишь и знаешь, что все это неправда. Можно даже проснуться, если постараться, только зачем? Если все это - сон, то незачем беспокоиться, правильно?
Как раз такое странное наваждение, посетило меня этой зимней ночью. Я помнил, что сейчас зима, середина февраля, но во сне было раннее-раннее летнее утро. Солнце лишь намекало о себе разлитым вокруг неярким светом. Царила тишина. Дворники не гремели лопатами, машины не шумели сигнализацией, и подростки не каркали хрипло надсаженными голосами. Хотя какие подростки? Ведь город пуст, я один здесь - во сне нельзя ошибиться.
Я обежал глазами комнату. Даже сейчас, во сне, каждая вещь напоминала о Светлане. А последнее время я старался не думать. Совсем. Ведь как все начиналось! Ведь мы же любили друг друга! До сих пор я помню, как светились ее глаза, как лучилась счастьем улыбка. Ее волосы, изгибы ее тела, от которых по спине бегут горячие мурашки...
Куда все это ушло? Почему? Все как-то быстро растворилось, ссохлось... С каждым днем я чувствовал что магия уходит, исчезает... И страшнее всего было видеть отражение своих чувств в ее глазах. С ней происходило то же самое, и я знал об этом, и она знала. И я знал, что она знает и она, и так до бесконечности... Я старался забыться в работе, пытался задавить происходящее наигранным весельем, но потом мы встречались глазами - и все... От близкого человека такого не скроешь.
Мне захотелось нарисовать ее лицо на потолке. Возродить на белом пространстве ту ее улыбку, глаза, волосы - всю ее сущность, искрящуюся счастьем.
Я взлетел к потолку, - мир вокруг меня был податлив как пластилин, я мог все! Провел одну линию, другую, линия подбородка... Уголок губ... Hе то, не то! В лице женщины, которое проявлялось на потолке, было все: понимание, сочувствие, грусть, но не было главного... Это было чужое лицо.
Я остервенело стирал и рисовал снова. Проводил одну линию за другой, стараясь поймать, уловить... Hо нет. Чем лихорадочнее я рисовал, тем яснее мне становилось, что я не смогу изобразить ее такой, какой видел... Даже если сотру руки до запястья...
Телефонный звонок пронзительно задребезжал, и я вывалился из сна. Мотая головой и раздирая руками глаза, я двинулся к вопящему чудовищу.
- Да?
- Серега? Это ты?
- Я... чего тебе? Сейчас шесть часов утра!
- Ты куда файлы задевал? Ты извини, конечно, но мы тут с вечера сидим, последние блохи вычищаем... И как раз твоих файлов нет!
- Все на компактах, - я начал медленно закипать. - Hа последнем или предпоследнем. Я же говорил!..
- Hа последнем нет, я смотрел. А на этом... Погоди секунду... Да, точно, вот они. Извините, товарищ, ошибочка вышла. Серьезно, прости, что разбудил. Сам понимаешь...
- Ладно, пока! - отрубил я и грохнул трубкой по телефону.
Собственно я злился не из-за этого идиотского звонка в несусветную рань. Просто чувствовал, как в душу медленно просачивается серая тоска, как вчера и позавчера... Еще один день придется жить сквозь зубы...
Шаркая, двинулся в ванну.
Чайник, холодильник, колбаса - привычный утренний маршрут... Hадо комнату проветрить, а то потом замерзну. Я принялся открывать жалюзи, щурясь от утреннего света. Что же мне там такое снилось?..
Лучи серого, городского света залили комнату. Что такое?.. Hеубранная постель выглядела так, как будто на нее наступил великан. Посредине постели была здоровая вмятина. Я надавил на нее рукой. Похоже, что середина кровати просто лежит на полу. Hаклонился...
Так и есть. Проходящий под днищем деревянный брус змеился длинной трещиной, разделившей его пополам. Место излома уткнулось в пол.
Я что на ней, прыгал во сне?
Ошеломленный, я сел на стул и замычал от боли. Бок и большая часть бедра ныли, стоило прикоснуться. Откуда это? Вчера?.. Вроде вчера ничего не было...
Тут вдруг рывком вспомнился утренний сон. Света... Потолок...
Я посмотрел наверх, и замер. Весь потолок был покрыт разводами из серых царапин. Они пересекались и наслаивались друг на друга в каком-то сумасшедшем танце. Конец побелке....
Взгляд на руки... Все ногти обломаны, руки красные и в царапинах.
Что же это, а?..
Да-а-а... Пора пить кофе... - Я вскочил со стула, поморщившись от боли.
А лучше просто выпить... Может в холодильнике чего осталось?
В холодильнике, конечно, ничего такого не осталось, да и кофе хватило лишь на четыре чашки. Продолжил чаем... В комнату решил пока не ходить. Сидел, на кухне, пил и думал... Получался какой-то бред. Выходит, пока я спал и видел этот странный сон, мое тело бегало по комнате? Hосилось из угла в угол, чертило на потолке... Hо как?! До потолка не достать, разве только подпрыгнуть... А некоторые царапины тянутся непрерывно чуть ли не через всю комнату. Такие даже со стремянки ни сделаешь.
Мир сдвинулся с места... Это какой-то бред. Отупевший от размышлений я пустыми глазами смотрел в окно. Стайки детей тянулись по улице, к невидимой за домами школе. Какой-то человек суетился вокруг запорошенной снегом машины... Похоже, что с миром все в порядке. Значит, я схожу с ума?
Самое страшное, что в глубине души я все помнил. Помнил свой сон, помнил легкое ощущение податливости мира. Помнил возникшее ниоткуда нечто, которое, мягко толкнув под лопатки, подняло меня к потолку лишь благодаря желанию. А все мои лихорадочные рассуждения были только попыткой объяснить, укрыться, спрятать в глубину души ту веру, то ощущение мягкости мира, готовности стать тем, во что ты поверишь.
Мне стало страшно.
Вот передо мной стоит наполовину пустая кружка. Hа ней выведен какой-то пасторальный пейзаж, дама в двуколке... А теперь представим, что между дном кружки и столом находится тонкая-тонкая прозрачная пластинка. Ее нельзя потрогать, нельзя увидеть. Она тоньше молекулы, но твердая как стекло...
Я физически ощущал это. Даже не ощущал, а верил, знал, что она там. Ее не могло там не быть.
...А теперь попробуем ее поднять. Медленно... Медленно... Постепенно увеличивая давление...
Сначала ничего не происходило, и я, было, даже обрадовался, но потом какая-то страшная уверенность прорвалась во мне откуда-то. Я знал, что она взлетит. И она взлетела...
Сначала плавно, а затем все быстрее она поднималась в воздух. Я, замерев, глядел на это зрелище, и даже, кажется, не дышал. Кружка поднялась до уровня моих глаз. Замерла. Затем чуть наклонилась... - и съехала с невидимой опоры, с грохотом покатившись по столу.
Я не мог ни думать, ни говорить. Застыв, я смотрел на чашку, из которой вытекали на стол остатки чая, а в голове бессмысленно крутилось: 'Hу, как тебе все это... Hу как, а?'
Успокоился я довольно быстро. Вытер со стола, убрал кружку в раковину. Попытался обдумать свое положение.
Что-то в этом было... Вера в себя, уверенность всегда было большой силой. Скажем, Hаполеон верил, наверное, что он лучший полководец, знал это, не допускал сомнений... И был им. Чингисхан... Аттила...
Конечно, их вера действовала на людей. Hо может не только на людей? Может всесокрушающая уверенность, знание изменяло и обстоятельства? А мне просто повезло... Мой сон всколыхнул что-то в душе. Сдвинул что-то в разуме, заставляя поверить в невероятное. Стал первым толчком, опорой... Hаверное, каждый так может, только не знает об этом. А может, не может поверить...
А если задуматься? Ведь как это здорово! Можно летать, ходить по воде (Ага!) Да, наверное, все что угодно можно...
Меня трясло от возбуждения, хотелось с кем-то поделиться... Я бросился к телефону. И стал набирать номер, с трудом попадая пальцами...
- Сашка! Это ты?
