можно было даже увидеть на экране в режиме без увеличения - на фоне звезд медленно ползли группы шаров, кольца, ежи и стержни, подсвеченные желтовато-белым сиянием местного солнца. На радаре же виднелось второе, третье кольцо, а также густо заполненные объектами меньших размеров, области вокруг двух внутренних планет.
Двигаясь согласно указаниям диспетчеров (их кораблю было выказано особое уважение, так что они получили возможность пользоваться услугами живых операторов), они медленно ползли ко входному концу посадочного коридора порта Муряусона, наблюдая за происходящим вокруг. Он тогда был в рубке, и вместе с Ххисаром переводил фокус оптического увеличителя с корабля на корабль. Большинство из них были крупными, средними и мелкими транспортами компаний, базирующихся в ГалОМу, но изрядную долю составляли суда Галактических перевозок Мурра, Галактической транспортной компании, а один транспорт большого класса, похоже, пришел прямо из галактикспутников, судя по знаку 'Хисонских пространств' на борту. Были там и пассажирские лайнеры, а также корабли иных народов Галактики. Уяус смог распознать лишь характерные граненые симметричные кристаллы судов Головоногов, стремительно скользившие в черноте космоса, не оставляя огненных хвостов эмиссии вещества - они использовали мощные гравитроны, технология производства которых пока оставалась тайной. Другие суда были похожи на неуклюжие связки цилиндров и пластин, огромные фермы с подвешенными внутри шарами, искривленные зализанные плиты с острой передней кромкой, а когда Мирс-Миу уже заняла пол-экрана, нависая над головой облачно-голубым полушарием, они почти пять минут летели вдоль грязно-серой колонны непомерной длины, сходившей на нет со стороны иглообразного носа и увенчанной с двух концов хрупкими на вид пластинчатыми сооружениями изящной формы. Колонна медленно двигалась по направлению к огромному полому цилиндру орбитального дока. Вытянувшись нескончаемой чередой, из глубин невидимой гравитационной ямы центральной звезды тащили длинные хвосты грузовых модулей к внешним планетам и станциям прекрасные и невероятно огромные солнечные парусники.
Дважды за время их путешествия раздавался автоматический сигнал индикатора облучения, и Ххисар все больше мрачнел, глядя, как их корабль беззастенчиво обшаривают лучи слежения и наведения ракет, а один раз они прошли прямо сквозь дисковидный строй боевой эскадры. Хотя их корабль тоже был боевым, он казался утлым суденышком по сравнению с гладкими белесыми громадами, молча и презрительно висевшими в пространстве. Уяус поначалу рассвирепел, не замечая никаких признаков полагающегося приветствия, но когда они уже миновали эскадру, откуда-то издалека примчалась и заняла позицию вокруг их корабля эскадрилья уродливых автоматических истребителей. В этот момент пискнул сигнал связи, и в пространстве объемного экрана возникло изображение ххифс в раззолоченном черном скафандре, обратившегося со словами приветствия на хорошем УиауВрисском диалекте к наследнику правителя дружественной державы и прославленному флотоводцу в чине флагмана, решивших нанести визит 'в нашу славную столицу'. Он предложил принять как знак почестей этот скромный эскорт, который призван обеспечить необходимую безопасность наследнику на случай 'непредвиденных происшествий'. Ххисар мрачно пробурчал что-то вежливое на местном языке, которого Уяус не знал, и на этом обмен приветствиями был закончен.
- Никчемные игрушки, - сказал тогда Ххисар, - они считают, что мобильность ракетных пускателей важнее, чем их защищенность.
- Да, но мощность одновременного залпа... - возразил было Уяус.
- Ха! Бой не выигрывается в первую же минуту. Хуже другое. Нас пустили по такой траектории, что я не в состоянии засечь радаром ни одного минного поля. Могу только прикидывать их расположение. И потенциал их баз нам тоже неизвестен.
- Звучит так, будто ты собрался завтра же брать приступом эту систему, - удивился Уяус.
Ххисар повернулся и внимательно посмотрел на него. Взгляд его был непроницаемо мрачен.
- Решать судьбы народов - доля правителей. Мы лишь ждем десницы, указующей нам верный путь. Но случается так, что некая старая ложь влияет на умы многих. Не позволяй им обмануть тебя, Уяус. Они знают свою силу, я же знаю свою.
Они минуту смотрели друг другу в глаза, и замешательство охватывало наследника. Умом он понимал, что профессионал не может непредвзято относиться к своему делу, что пока его задача - вести флоты в бой, он может и должен видеть потенциального противника в любой более или менее чуждой силе, и обязан искать, в чем ее слабость. Но как насчет него самого? Он - будущий правитель. Правитель есть тот, чья задача принимать окончательное решение, основываясь на собственном, и только на собственном мнении. Он знал историю, и помнил, к каким катастрофам порой приводил недостаток мудрости правителя, решившего положиться на подданных, когда достаточно было проявить лишь немного воли и инициативы. И он знал, что порой подданные бывают очень и очень хитры... 'Обман' вот то единственное слово, которое является ключом. Он упустил момент истины, и теперь уже не узнать действительное умонастроение флагмана. Его фразу можно было толковать по-разному. Чего он хочет? В глубине души зародилось пугающее ощущение беспомощности.
Стоп. Главное - он сам. Он есть центр и мерило всех вещей, лишь в себе он найдет опору и избавится от липкой паутины неясностей, связывающей его по рукам и ногам. Значит, что бы Ххисар не говорил, думает он сейчас лишь о нем, правителе. Это факт. Но рассчитывает ли он прямо повлиять на него, с целью развязать войну, или же хочет оставить в памяти образ беспринципного вояки, чтобы способствовать обратному? Ответа не было. Но он запомнит эти его слова. Сейчас не время раскрывать свои взгляды, и они оба хорошо понимают это. Остается лишь спросить:
- Что им нужно от нас? От меня? Какова их цель?
Ххисар, не мигнув, ответил:
- У нас у всех одна цель. Твоя цель. И мы будем следовать за тобой, куда бы ты нас ни повел.
Разговор тогда окончился ничем. Полдня после этого, до самой посадки, Уяус ощущал двойственную неловкость от своего сомнения в Ххисаре, которое никуда не исчезло.
И никуда не исчезло раздражение от показной роскоши и могущества Муряусы, неудержимой наглости и бахвальства его офицеров, всеобщего гигантизма городов, построек, космических станций, кораблей. Ужасно было появляться на Мирс-Миу в таком маленьком корабле, и напрасно Ххисар уверял его, что даст фору по ускорению 'любой из тех кастрюль, что они видели по пути'. Оставалось лишь не показать вида перед прислужниками Муряусы, не выронить случайное слово, или не бросить завистливый взгляд. Лишь раз они получили повод для удовлетворения - когда очередной нагловатый (или казавшийся таким) диспетчер дал указание к посадке на входе в атмосферу и показал место - огромная бетонированная площадка, почерневшая от многочисленных стартов и посадок. Сладко было представлять себе раздражение офицеров флота Муряусы, когда появившись в пределах видимости, их корабль внезапно выключил двигатели, свободно падал десяток километров, а потом плавно затормозил, остановившись в горизонтали в ста метрах над поверхностью космодрома и, окруженный тучей летящей вверх в поле искусственной гравитации черной окалины, мягко сел на раскрывшиеся подпорки. По данным разведки, ни один боевой корабль Муряусы не был пока оснащен взлетно-посадочными гравитронами.
На бетоне около корабля было пыльно и жарко. Пока не прибыли встречающие, у них было время осмотреться. На горизонте синела горная цепь со снежными вершинами. Вдаль, насколько позволяло видеть дрожащее марево, простирались приземистые сооружения космопорта, высились отдельные светлые башни транспортов и пассажирских кораблей, торчали из открытых шахт носы боевых. Доносился равномерный глухой рокот, перемежаемый редкими ударами разной тональности. Повсюду было какоенибудь движение, сверкали фиолетовые огни, в небе чертили инверсионные следы сверхзвуковые воздухолеты.
Ххисар тронул Уяуса за руку. Он обернулся и замер. Перед ними стоял в горизонтальном положении их верный корабль, покрытый налетом копоти после входа в атмосферу, но все же отсвечивающий своей красноватой броней. На его низком треугольном киле-противовесе сверху корпуса рдела равнобокая трапеция с короткой нижней и длинной верхней стороной. За ним, на фоне белесовато-синего неба с редкими перистыми облачками, отбрасывая тени вбок, стояли, выстроенные в линейку словно шеренга прославленных десантников Муряусы, восемь кораблей. Чтобы увидеть их носы, приходилось задирать голову. Желтовато-белые матовые корпуса пересекались кольцами люков ракетных катапульт и лучеметных установок, в таком количестве, что от них рябило в глазах. На шестисотметровой высоте были раскинуты восемь исполинских крыльев, на каждой консоли которых возносился над миром династический знак Муряусы - изображение золотистого ромбовидного октаэдра. Вся Галактика знала по именам знаменитые
