удобнее делать гадости своим бывшим друзьям. Если Пеликанов не
поменяется, то я все равно рядом с тобой не сяду. Это
окончательно.
С. Ложечкин'.
Кирка прочел письмо и сказал:
- Смешно, Семен!
Я молча пожал плечами и продолжал ходить.
Тогда Кирилл показал письмо Валерке. Тот ухмыльнулся, сказал: 'Это дело, это нам подходит', и перенес свои книги на парту к редактору. Я сел на его место, рядом с Мишкой Артамоновым - с тем самым, которого нарисовали богатырем.
После звонка, перед началом урока, к нам зашел вожатый Игорь.
- Понравился 'Крокодиленок?' - спросил он громко.
- Понравился! - хором ответил класс.
Даже 'доктор исторических наук' Мишка Огурцов сказал: 'Понравился'. Промолчали только мы с Артамоновым да Ваня Прибылов.
- Берегитесь теперь! - сказал Игорь. - 'Крокодиленок' - газета оперативная: чуть что - за ушко да на солнышко. Ясно?
- Ясно! - ответил класс.
- Будем помогать 'Крокодиленку'? Писать в него будем?
- Будем! - крикнули сразу тридцать ребят.
Целый день я старался не обращать на Кирилла никакого внимания, а он, кажется, и в самом деле не обращал на меня внимания. На всех переменах ребята приносили ему заметки. Он просматривал их с очень серьезным видом и говорил: 'Ладно! Это мы обработаем' или: 'Не пойдет. Это мелочь'.
Ваня Прибылов сегодня три раза открывал перочинный нож, но тут же со смущенным видом прятал его.
Т о г о ж е ч и с л а. 10 ч а с о в 30 м и н у т.
Настроение паршивое. Скучно учить уроки одному. Это, должно быть, с непривычки.
Не знаю, может быть, я погорячился и зря поссорился с Киркой? В конце концов, что из того, если он один разок напишет обо мне в газете? И потом, чем он виноват, если у него обязанность такая?
Нужно учить формулы сокращенного умножения, но на завтра много задано по русскому. Придется с формулами подождать.
17 ф е в р а л я.
Нет, Кирилл Замятин, никогда-никогда Семен Ложечкин больше не скажет с тобой ни слова!
Они нарисовали четырех сорок с разинутыми клювами, сидящих на спинке парты, а рядом изобразили четырех рыб, которые стоят на хвостах у доски, уныло повесив головы. Под этим дурацким рисунком они написали:
'У г а д а й
Сидя за партой, мы - болтливые сороки.
Стоя у доски, мы - немые рыбы.
Кто мы?
О т в е т: Артамонов, Ложечкин, Тараскин, Бодров'.
И в то самое время, как десятки ребят хохотали надо мной, десятки других мальчишек вытаскивали из пионерской комнаты Кирку с Валерием и кричали:
- Качать редакторов!
Я прямо зубами заскрежетал, глядя, как художник и редактор взлетают чуть ли не до самого потолка. А тут еще Мишка Артамонов подошел ко мне и, мрачно усмехаясь, сказал:
- Ловко твой дружок на тебе почести зарабатывает!
- Он такой же друг, как ты папа римский! - отрезал я.
Мишка помолчал и процедил сквозь зубы:
- Пусть теперь выйдет на улицу! Я ему покажу сороку да рыбу!
Довольно! С завтрашнего дня не скажу ни слова во время уроков.
18 ф е в р а л я.
Настроение паршивое.
На русском и на физике получил замечания за болтовню. Получил также двойку по алгебре: не знал формул сокращенного умножения.
Сережка Бодров тоже получил двойку. Это у него уже третья. Первые две - по русскому и химии. Он только и делает, что играет во дворе в хоккей.
Ваня Прибылов предложил мне сменять общую тетрадь на его перочинный нож. Сменял.
19 ф е в р а л я.
Теперь я окончательно понял, какая свинья этот Замятин. Он не придумал ничего умнее, как снова протащить меня, на этот раз за алгебру!
Артамонов тоже попал в 'Крокодиленок'. Он способный, но учится как-то по-чудному: получит пятерку по русскому - заработает двойку по геометрии; подтянется по геометрии - схватит двойку по биологии.
Третьим пострадал Кузя Тараскин: ходит немытый и нечесаный.
Нам теперь прямо хоть в школу не являйся! Только и слышим:
- Как поживает Сорока?
- Богатырь, много врагов победил?
А Замятин с Валеркой стали настоящими знаменитостями. Стоит им показаться в раздевалке, на лестнице, в коридоре - отовсюду несутся возгласы:
- Привет редакторам 'Крокодиленка'!
- Здравствуйте, мастера сатиры! Когда следующий номер выйдет?
Артамонов мечтает, как бы поймать редактора на улице, но это ему не удается: Кирилл с Валеркой живут в одном переулке и всегда ходят вместе. Жаль!
20 ф е в р а л я.
Ничего интересного.
Получил замечание за болтовню от 'англичанки': поспорил с Сережкой Бодровым, который сидит впереди меня. Уж очень он хвастается своим хоккеем!
Огурцов получил четверку по истории, и его теперь не зовут 'доктором исторических наук'.
21 ф е в р а л я.
Опять 'Крокодиленок', и снова там я, Бодров и Артамонов. Мы с Бодровым - за болтовню, а Мишка - за геометрию.
Я хоть и не разговариваю с Кириллом, но сегодня подошел к нему и сказал:
- Послушай, у тебя совесть, в конце концов, есть? Что ты все на одних и тех же выезжаешь?
- А что мне делать, если другого материала нет? - ответил редактор. И, во-вторых, сатирическая газета издается для искоренения недостатков. Если какой-нибудь недостаток не искореняется, значит, нужно бить в одну точку. Газета должна быть действенной. Понимаешь?
Но мы этого дела так не оставили. Мы с Бодровым и Артамоновым пошли к вожатому Игорю и сказали ему, что это безобразие. Больше половины ребят совсем не попало в 'Крокодиленок', остальные хотя и попадают, но очень редко, а мы трое словно приклеены к этой газете.
Игорь ответил очень коротко:
- Заметки справедливые? Справедливые. Сами виноваты, что над вами смеются.
22 ф е в р а л я.
Вот что случилось на уроке физики.
Иван Денисович расхаживал перед классной доской, объясняя нам принцип действия гидравлического пресса. Вдруг он остановился и пристально взглянул из-под очков на Кирку с Валеркой. Посмотрел на них и я. Художник рисовал карикатуру, а редактор, хмуря брови, грыз кончик ручки: перед ним лежал тетрадочный листок с недописанными стихами.
Учитель подошел к столу:
- Итак, повторяю: если на большом поршне мы имеем проигрыш в расстоянии, то зато во столько же раз выигрываем... Пеликанов, в чем мы выигрываем?
Валерка вскочил и покраснел как рак.
- Стало быть, в чем мы выигрываем? - повторил Иван Денисович.
- В воде! - брякнул художник.
Все, конечно, расхохотались.
- Садитесь, Пеликанов!.. В чем же мы выигрываем, Замятин?
- В объеме? - пробормотал Кирка.
- Садитесь, Замятин!.. Выигрываем в силе, - сказал учитель, отметив что-то в журнале.
После уроков Артамонов, Бодров и я постучались в дверь пионерской комнаты. Все мы были в очень веселом настроении, все подталкивали друг друга локтями и перемигивались между собой.
Кирилл открыл нам и переглянулся с художником, который стоял посреди комнаты, держа в одной руке
